Андрей, Тургенев Иван Сергеевич, Год: 1845

 
 И. С. Тургенев Андрей ПОЭМА В двух частях. ---------------------------------------------------------------------------- И. С. Тургенев. Полное собрание сочинений и писем в двадцати восьми томах. Сочинения в пятнадцати томах. М.,-Л., Издательство Академии Наук СССР, 1960 Том первый. Стихотворения, поэмы. Статьи и рецензии. Прозаические наброски (1834-1849) ---------------------------------------------------------------------------- Часть первая 'Дела давно минувших дней' I 'Начало трудно', - слышал я не раз. Да, для того, кто любит объясненья. Я не таков, и прямо свой рассказ Я начинаю - без приготовленья... 5 Рысцой поплелся смирный мой пегас, Друзья, пою простые приключенья... Они происходили вдалеке, В уездном, одиноком городке. II Подобно всем уездным городам, 10 Он правильно расположен, недавно Построен, на горе соборный храм Стоит, неконченный, дома забавно Свихнулись набок, нет конца садам Фруктовым, огородам, страх исправно 15 Содержатся казенные места, И площадь главная всегда пуста. III В уютном, чистом домике, в одной Из улиц, называемой 'Зеленой', Жил человек довольно молодой, 20 В отставке, холостяк, притом ученый. Как водится, разумной головой Он слыл лишь потому, что вид 'мудреный' Имел да трубки не курил, молчал, Не выходил и в карты не играл. IV 25 Но не было таинственности в нем. Все знали его чин, его фамилью. Он года три в Москве служил, потом Наскучив должностной... и прочей гилью, Вернулся в отчий запустелый дом. 30 Все комнаты, наполненные пылью, Нашел (его домашние давно Все померли), да старое вино V В подвале, да запачканный портрет, Да в кладовой два бабушкиных платья. Пока служил он - связи да занятья 35 На воле рос он с самых ранних лет, И вспомнить ему не дали, что нет Родной груди, которую в объятья Принять бы мог он... нет ее нигде... 40 Но здесь, в родимом и пустом гнезде, VI Ему сначала было тяжело... Потом он полюбил уединенье И думал сам, что счастлив... но назло Рассудку - часто грустное томленье 45 Овладевало им... Его влекло Куда-то вдаль - пока воображенье Усталое не сложит пестрых крыл, - И долго после, молчалив, уныл, VII Сидел он под окошком. Впрочем, он, 50 Как человек без разочарованья, Не слишком был в отчаянье влюблен И не лелеял своего страданья. Начнет, бывало, думать... что ж? не стон, Зевота выразит его мечтанья, 55 Скучал он не как байронов Корсар, А как потомок выходцев-татар. VIII Скучал он - да, быть может, оттого, Что жить в деревне скучно, что в столицах Без денег жить нельзя, что ничего 60 Он целый день не делал, что в девицах Не находил он толку... но всего Не выскажешь никак - пока в границах Законности, порядка, тишины Держаться сочинители должны. IX 65 Так, он скучал, но молод был душой, Неопытен, задумчив, как писатель, Застенчив и чувствителен - большой Чудак-дикарь и несколько мечтатель. Он занимался нехотя собой 70 (Чему вы подивитесь, о читатель!), Не важничал и не бранил людей И ничего не презирал, ей-ей. X Хотел любви, не зная сам зачем, В нем силы разгорались молодые... 75 Кипела кровь... он от любви совсем Себе не ждал спасенья, как иные Девицы да студенты. Между тем Мгновенья проходили золотые - И минуло два года - две весны... 80 (Весной все люди чаще влюблены.) XI И вот опять настала та пора, Когда, на солнце весело сверкая, Капели падают... когда с утра По лужам дети бегают, играя... 85 Когда коров гоняют со двора, И травка зеленеет молодая, И важный грач гуляет по лугам, И подступает речка к берегам. XII Прекрасен русский теплый майский день... 90 Всё к жизни возвращается тревожно, Еще жидка трепещущая тень Берез кудрявых, ветер осторожно Колышет их верхушки, думать - лень, А с губ согнать улыбку невозможно... 95 И свежий, белый ландыш под кустом Стыдливо заслоняется листом. XIII Поедешь зеленями на коне... Вздыхает конь и тихо машет гривой - И как листок, отдавшийся волне, 100 То медленной, то вдруг нетерпеливой, Несутся мысли... В ясной вышине. Проходят тучки чередой ленивой... С деревни воробьев крикливый рой Промчится... Заяц жмется под межой, XIV 105 И колокольня длинная в кустах Белеется... Приятель наш природу Весьма любил и в четырех стенах Не мог остаться в ясную погоду - Надел картуз - и с палкою в руках 110 Пешком пустился через грязь и воду... Была в числе всех улиц лишь одна 'Дворянская' когда-то мощена. XV Он шел задумчиво, повеся нос. По лужицам ступая деликатно, 115 Бежал за ним его легавый пес. Мечтатель шел, томительно-приятно В нем сердце билось - и себе вопрос Он задавал: зачем так непонятно, Так грустно-весел он, как вдруг один 120 Знакомец, не служащий дворянин, XVI Нагнал его: 'Андрей Ильич! куда-с?' 'Гуляю, так, а вы?' - 'Гуляю тоже. Вообразите - не узнал я вас! Гляжу, гляжу... да кто ж это, мой боже! 125 Уж по собаке догадался, да-с! А слышали вы - городничий?' - 'Что же С ним сделалось?' - 'Да с ним-то ничего* Жену свою прибил он за того XVII Гусарчика - вы знаете...' - 'Я? Нет!' 130 'Не знаете? Ну как же вам не стыдно? Такой приятный в обществе, брюнет. Вот он понравился - другим завидно, Послали письмецо да весь секрет И разгласили... Кстати, нам обидно 135 С женой, что не зайдете никогда Вы к нам, а жили, помнится, всегда XVIII Мы с вашим батюшкой в большом ладу' 'А разве есть у вас жена?' - 'Прекрасно! Хорош приятель, признаюсь! Пойду 140 Всем расскажу...' - 'Не гневайтесь напрасно'. (Ну, - думал он, - попался я в беду.) 'Не гневаться? Нет, я сердит ужасно... И если вы хотите, чтоб я вас Простил совсем, пойдемте к нам сейчас'. XIX 145 'Извольте... по нельзя ж так...' - 'Без хлопот!' Они пошли под ручку мимо праздных Мещанских баб и девок, у ворот Усевшихся на лавках, мимо разных Заборов, кузниц, домиков... и вот 150 Перед одним из самых безобразных Домов остановилися... 'Здесь я Живу, - сказал знакомец, - а судья XX Живет вон там, подальше. Вечерком Играем мы в картишки: заседатель, 155 Он, я да Гур Миняич, вчетвером'. Они вошли, и закричал приятель Андрея: 'Эй! жена! смотри, кто в дом Ко мне зашел - твой новый обожатель (Не правда, что ли?)... вот, сударь, она, 160 Авдотья Павловна, моя жена'. XXI Ее лицо зарделось ярко вдруг При виде незнакомого... Стыдливо Она присела... Радостный супруг Расшаркался... За стулья боязливо 165 Она взялась... Ее немой испуг Смутил Андрея. Сел он молчаливо И внутренне себя бранил - и, взор Склонив, упрямо начал разговор. XXII Но вот, пока зашла меж ними речь 170 О том, что людям нужно развлеченье И что здоровье надобно беречь, Взглянувши на нее, в одно мгновенье Заметил он блестящих, белых плеч Роскошный очерк, легкое движенье 175 Груди, зубов-жемчужин ровный ряд И кроткий, несколько печальный взгляд. XXIII Заметил он еще вдоль алых щек Две кудри шелковистые да руки Прекрасные... Звенящий голосок 180 Ее хранил пленительные звуки - Младенчества, как говорят, пушок. А за двадцать ей было... пользу скуки Кто может отрицать? Она, как лед, От порчи сберегает наш народ. XXIV 185 Пока в невинности души своей Любуется наш юноша стыдливый Чужой женой, мы поспешим о ней Отдать отчет подробный, справедливый Читателям. (Ее супруг, Фаддей 190 Сергеич, был рассеянный, ленивый, Доверчивый, прекрасный человек... Да кто ж и зол в наш равнодушный век?) XXV Она росла печальной сиротой, Воспитана была на счет казенный... 195 Потом попала к тетушке глухой, Сносила нрав ее неугомонный, Ходила в летнем платьице зимой - И разливала чай... Но брак законный Освободил несчастную: чепец 200 Она сама надела, наконец. XXVI Но барыней не сделалась. Притом Авдотья Павловна, как институтка, Гостей дичилась, плакала тайком Над пошленьким романом, часто шутка 205 Ее пугала... Но в порядке дом Она держала, здравого рассудка В ней было много, мужа своего Она любила более всего. XXVII Но, как огонь таится под золой, 210 Под снегом лава, под листочком розы Колючий шип, под бархатной травой Лукавый змей и под улыбкой слезы, - Так, может быть, и в сердце молодой Жены таились пагубные грезы... 215 Мы посвящаем этот оборот Любителям классических острот. XXVIII Но всё ж она любила мужа, да, Как любят дети, - кротко, без волнений, Без ревности, без тайного стыда, 220 Без тех безумных, горьких сожалений И помыслов, которым иногда Предаться совестно, без подозрений, - Безо всего, чем дерзостную власть Свою не раз обозначала страсть. XXIX 225 Но не была зато знакома ей Восторгов нескончаемых отрада. Тоска блаженства... правда, но страстей Бояться должно: самая награда Не стоит жертвы, как игра - свечей... 230 Свирепый, буйный грохот водопада Нас оглушает... Вообще всегда Приятнее стоячая вода. XXX И если грусть ей в душу как-нибудь Закрадывалась - это мы бедою 235 Не назовем... ведь ей же хуже, будь Она всегда, всегда своей судьбою Довольна... Грустно ей, заноет грудь, И взор заблещет томною слезою - Она к окошку подойдет, слегка 240 Вздохнет да поглядит на облака, XXXI На церковь старую, на низкий дом Соседа, на высокие заборы - За фортепьяно сядет... всё кругом Как будто дремлет... слышны разговоры 245 Служанок, на стене под потолком Играет солнце, голубые шторы Сквозят, надувшись весь, ручной Снегирь свистит - и пахнет резедой XXXII Вся комната... Поет она - сперва 250 Какой-нибудь романс сантиментальный. Звучат уныло страстные слова, Потом она сыграет погребальный Известный марш Бетховена... но два Часа пробило, ждет патриархальный 255 Обед ее, супруг, жену любя, Кричит: 'Уха простынет без тебя'. XXXIII Так жизнь ее текла, в чужих домах Она бывала редко, со слезами Езжала в гости, чувствовала страх, 260 Когда с высокопарными речами Уездный франт в нафабренных усах К ней подходил бочком, кося глазами... Свой дом она любила, как сурок Свою нору - свой 'home' {*}, свой уголок. {* Домашний очаг (англ.).} XXXIV 265 Андрей понравился соседям. Он Сидел у них довольно долго, в споры Пускался, словом, в духе был, умен, Любезен, весел... и хотя в узоры Канвы совcем, казалось, погружен 270 Был ум хозяйки, - медленные взоры Ее больших и любопытных глаз На нем остановились - и не раз. XXXV Меж тем настала ночь. Пришел Андрей Ильич домой в большом недоуменье. 275 Сквозь зубы напевал он: 'Соловей Мой, соловей!' - и целый час в волненье Ходил один по комнате своей... Не много было складу в этом пенье - И пес его, весьма разумный скот, 280 Глядел на барина, разиня рот. XXXVI Увы! всем людям, видно, суждено Узнать, как говорится, 'жизни бремя'. Мы ничего пока не скажем... Но Посмотрим, что-то нам откроет время? 285 Когда на свет выходит лист - давно В земле нагретой созревало семя... Тоскливая, мечтательная лень Андреем овладела в этот день. XXXVII С начала самого любовь должна 290 Расти неслышно, как во сне глубоком Дитя растет... огласка ей вредна: Как юный гриб, открытый зорким оком, Замрет, завянет, пропадет она... Потом - ее вы можете с потоком 295 Сравнить, с огнем, и с лавой, и с грозой, И вообще со всякой чепухой. XXXVIII Но первый страх и трепет сердца, стук Его внезапный, первое страданье Отрадно-грустное, как первый звук 300 Печальной песни, первое желанье, Когда в огне нежданных слез и мук С испугом просыпается сознанье И вся душа заражена тоской... Как это всё прекрасно, боже мой! XXXIX 305 Андрей к соседям стал ходить. Они Его ласкали, малый был он смирный, Им по плечу, радушьем искони Славяне славятся, к их жизни мирной Привык он скоро сам, летели дни, 310 Он рано приходил, глотал их жирный Обед, пил жидкий чай, а вечерком, Пока супруг за ломберным столом XL Сражался, с ней сидел он по часам... И говорил охотно, с убежденьем 315 И даже с шаром. Часто был он сам Проникнут добродушным удивленьем: Кто вдруг освободил его? речам Дал звук и силу? Впрочем, 'откровеньем' Она не величала тех речей... 320 Язык новейший незнаком был ей, XLI Нет, - но при нем овладевало вдруг Ее душой веселое вниманье... Андрей стал нужен ей, как добрый друг, Как брат... Он понимал ее мечтанье, 325 Он разделять умел ее досуг И вызывать малейшее желанье... Она могла болтать, молчать при нем... Им было хорошо, тепло вдвоем. XLII И стал он тих и кроток, как дитя 330 В обновке: наслаждался без оглядки, Андрей себя не вопрошал, хотя В нем изредка пугливые догадки Рождались... Он душил их, жил шутя. Так первые таинственные взятки, 335 С стыдливостью соединив расчет, Чиновниц, бессознательно берет. XLIII Они гуляли много по лугам И в роще (муж, кряхтя, тащился следом), Читали Пушкина по вечерам, 340 Играли в шахматы перед обедом, Иль, волю дав лукавым языкам, Смеялись потихоньку над соседом... Иль иногда рассказывал Андрей - О службе занимательной своей. XLIV 345 Тогда, как струйки мелкие реки У камышей, на солнце, в неглубоких Местах, иль как те светлые кружки В тени густых дубов и лип широких, Когда затихнет ветер, а листки 350 Едва трепещут на сучках высоких, - По тонким губкам Дуни молодой Улыбки пробегали чередой. XLV Они смеялись часто... Но потом Весьма грустить и горевать умели 355 И в небо возноситься... Под окном Они тогда задумчиво сидели, Мечтали, жили, думали вдвоем И молча содрогались и бледнели - И тихо воцарялся в их сердцах 360 Так называемый 'священный страх'. XLVI Смешно глядеть на круглую луну, Смешно вздыхать - и часто, цепенея От холода, ночную тишину 'Пить, жадно пить', блаженствуя, немея.,. 365 Зевать и прозаическому сну Противиться, затем, что с эмпирея Слетают поэтические сны... Но кто ж не грешен с этой стороны? XLVII Да, много так погибло вечеров 370 Для них, но то, что в них тогда звучало, То был любви невольный, первый зов... Но то, что сердце в небесах искало, Что выразить не находили слов, - Так близко, рядом, под боком дышало... 375 Блаженство не в эфире... Впрочем, кровь Заговорит, когда молчит любовь. XLVIII Проворно зреет запрещенный плод. Андрей стал грустен, молчалив и странен (Влюбленные - весьма смешной народ!), 380 И смысл его речей бывал туманен... Известно: труден каждый переход. Наш бедный друг был прямо в сердце ранен. Она с ним часто ссорилась... Она Была сама смертельно влюблена. XLIX 385 Но мы сказать не смеем, сколько дней, Недель, годов, десятков лет волненья Такие продолжаться в нем и в ней Могли бы, если б случай, - без сомненья, Первейший друг неопытных людей, - 390 Не прекратил напрасного томленья... Однажды муж уехал, а жена Осталась дома, как всегда, одна. L Работу на колени уронив, Тихонько на груди скрестивши руки 395 Я голову немножко наклонив, Она сидит под обаяньем скуки. И взор ее спокоен и ленив, И на губах давно затихли звуки... А сердце - то расширится, то вновь 400 Задремлет... По щекам играет кровь. LI Но мысли не высокой предана Ее душа, напротив, просто 'вздором', Как люди говорят, она полна... Улыбкой грустной, беспокойным взором, 405 Которого вчера понять она Еще не смела, длинным разговором И тем, что выразить нельзя пером... Знакомый шаг раздался под окном. LII И вдруг - сам бес не скажет почему - 410 Ей стало страшно, страшно до рыданий. Боялась она, что ли, дать ему В ее чертах найти следы мечтаний Недавних... Но в таинственную тьму Чужой души мы наших изысканий 415 Не будем простирать. Прекрасный пол, Источник наших благ и наших зол, LIII Не всем дается в руки, словно клад, Зарытый хитрой ведьмой. 'Молчаливо Она вскочила, через сени в сад 420 Бежит... в ней сердце бьется торопливо... Но, как испуганная лань, назад Приходит любопытно, боязливо, И слушает, и смотрит, и стрелка Не видит, - так, на цыпочках, слегка, LIV 425 Она дошла до комнаты своей... И с легкой, замирающей улыбкой, Вся розовая, к скважине дверей Нагнула стан затянутый и гибкой. Концы ее рассыпанных кудрей 430 Колышется пленительно на зыбкой Груди... под черной бровью черный глаз Сверкает ярко, как живой алмаз... LV Она глядит - безмолвно ходит он. Как виден ясно след немой заботы 435 И грусти на его лице!.. Влюблен Андрей. На фортепьянах две-три ноты Небрежно взял он. Слабый, робкий звон Возник и замер. Вот - ее работы Рассматривать он начал... Там в угле 440 Она платок забыла на столе. LVI И жадно вдруг к нему приник Андрей Губами - крепко, крепко стиснул руки. Движенья головы его, плечей Изобличали силу тайной муки... 445 Дуняша вся затрепетала... В ней, Как дружные торжественные звуки Среди равнин печальных и нагих, Любовь заговорила в этот миг. LVII Ей всё понятно стало. Яркий свет 450 Вдруг озарил ее рассудок. Страстно Они друг друга любят... в этом нет Теперь уже сомнений... Как прекрасно Блаженства ждать и верить с ранних лет В любовь, и ждать и верить не напрасно, 455 И тихо, чуть дыша, себе сказать: Я счастлив - и не знаю, что желать! LVIII Как весело гореть таким огнем! Но тяжело терять напрасно годы, Жить завтрашним или вчерашним днем, 460 И счастья ждать, как узники - свободы... Упорно, как они, мечтать о нем И в безответных красотах природы Искать того, чего в ней нет: другой Души, любимой, преданной, родной. LIX 465 В Дуняше кровь вся к сердцу прилила, Потом к лицу. Так хорошо, так больно Ей стало вдруг... бедняжка не могла Вздохнуть, как бы хотелось ей, довольно Глубоко... кое-как она дошла 470 До стула... Слезы сладкие невольно, Внезапно хлынули ручьем из глаз Ее... Так плачут в жизни только раз! LX Она не вспомнила, что никогда С Андреем ей не жить, что не свободна 475 Она, что страсти слушаться - беда... И что такая страсть или бесплодна, Или преступна... Женщина всегда В любви так бескорыстно благородна... И предаются смело, до конца, 480 Одни простые женские сердца. LXI Дуняша плакала... Но вот Андрей, Услышав легкий шум ее рыданья, Дверь отворил и с изумленьем к ней Приближился... вопросы, восклицанья 485 Его так нежны были, звук речей Дышал таким избытком состраданья... Сквозь слезы, не сказавши ничего, Дуняша посмотрела на него. LXII Что было в этом взгляде, боже мой! 490 Глубокая, доверчивая нежность, Любовь, и благодарность, и покой Блаженства, преданность и безмятежность И кроткий блеск веселости немой, Усталость и стыдливая небрежность, 495 И томный жар, пылающий едва... Досадно - недостаточны слова. LXIII Андрей не понял ровно ничего, Но чувствовал, что грудь его готова Внезапно разорваться, - до того 500 В ней сердце вдруг забилось. Два-три слова С усильем произнес он... на него Дуняша робко посмотрела, снова Задумалась - и вот, не мысля зла, Ему тихонько руку подала. LXIV 505 Он всё боялся верить... Но потом Вдруг побледнел... лицо закрыл руками И тихо наклонился весь в немом Восторге... Быстро, крупными слезами Его глаза наполнились... О чем 510 Он думал... также выразить словами Нельзя... Нам хорошо, когда в тупик Приходит описательный язык. LXV Она молчала... и молчал он сам. О! то, что в это дивное мгновенье 515 Их полным, замирающим сердцам Одну давало жизнь, одно биенье, - Любовь едва решается речам Себя доверить... Нужно ль объясненье Того, что несомненней и ясней 520 (Смотри Шекспира) солнечных лучей? LXVI Он руку милую держал в руках Похолодевших, слабые колени. Дрожа, под ним сгибались... а в глазах Полузакрытых пробегали тени. 525 Он задыхался... Между тем, о страх! Фаддей (супруг) входил в пустые сени... Известно вам, читатели-друзья, Всегда приходят вовремя мужья. LXVII 'Я голоден', - сказал он важно, вдруг 530 Шагнувши в комнату. Дуняша разом Исчезла, наш Андрей, наш бедный друг (Коварный друг!) глядел не то Фоблазом, Не то Маниловым, один супруг Приличье сохранил и даже глазом 535 Не шевельнул, не возопил 'о-го!' Как муж - он не заметил ничего. LXVIII Андрей пробормотал несвязный вздор, Болезненно зевнул, стал как-то боком, Затеял было странный разговор 540 О Турции, гонимой злобным роком, И, наконец, поднявши к небу взор, Ушел. В недоумении глубоком Воскликнул муж приятелю во след: 'Куда же вы? Сейчас готов обед'. LXIX 545 Андрею не до кушанья. Домой Он прибежал и кинулся на шею Сперва к хозяйке, старой и кривой, Потом к оторопелому лакею... Потом к собаке. С радостью большой 550 Он дал бы руку своему злодею Теперь... Он был любим! он был любим! Кто мог, о небеса, сравниться с ним? LXX Андрей блаженствовал... Но скоро в нем Другое чувство пробудилось. Странно! 555 Он поглядел задумчиво кругом... Ему так грустно стало - несказанно. Глубоко грустно. Вспомнил он о том, Что в голове его не раз туманно Мелькало... но теперь гроза бедой, 560 Неотразимой, близкой, роковой LXXI Ему представилась. Еще вчера Не разбирал он собственных желаний. При ней он был так счастлив... и с утра Тоской немых, несбыточных мечтаний 565 Томился... Но теперь - прошла пора Блаженства безотчетного, страданий Ребяческих... не возвратится вновь Прошедшее. Андрей узнал любовь! LXXII И всё предвидел он: позор борьбы, 570 Позор обмана, дни тревог и скуки, Упрямство непреклонное судьбы, И горькие томления разлуки, И страх, и всё, чем прокляты рабы... И то, что хуже - хуже всякой муки: 575 Живучесть пошлости. Она сильна, Ей наша жизнь давно покорена. LXXIII Он не шутя любил, недаром... Он, В наш век софизмов, век самолюбивый, Прямым и добрым малым был рожден. 580 Ему дала природа не кичливый, Но ясный ум, он уважал закон И собственность чужую... Молчаливый, Растроганный, он медленно лицо Склонил и тихо вышел на крыльцо. LXXIV 585 На шаткую ступеньку сел Андрей. Осенний вечер обагрял сияньем Кресты да стены белые церквей. Болтливым, свежим, долгим трепетаньем В саду трепещут кончики ветвей. 590 Струями разливается с молчаньем Вечерним - слабый запах. Кроткий свет Румянит облака свинцовый цвет. LXXV Садится солнце. Воздух дивно тих, И вздрагивает ветер, словно сонный. 595 Окошки темных домиков на миг Зарделись и погасли. Отягченный Росой внезапной, стынет луг. Затих Весь необъятный мир. И благовонный, Прозрачный пар понесся в вышину... 600 И небо ждет холодную луну. LXXVI Вот замелькали звезды... Боже мой! Как равнодушна, как нема природа! Как тягостны стремительной, живой Душе - ее законная свобода, 605 Ее порядок, вечность и покой! Но часто после прожитого года В томительной мучительной борьбе, Природа, позавидуешь тебе! Часть вторая I Прошло шесть месяцев. Зима лихая 610 Прошла, вернулась ясная весна, Среди полей взыграла голубая, Веселая, свободная волна, Уже пробилась почка молодая, И дрогнула немая глубина... 615 Здоровая земля блестит и дышит, И млеет и зародышами пышет. II А наш Андрей? Наружной перемены В его судьбе не замечаем мы. По-прежнему к соседу после сцены 620 С его женой - в теченье всей зимы Ходил он... 'Те же люди, те же стены. Всё то же, стало быть...' Вот как умы Поверхностные судят большей частью... Но мы глубокомысленны, по счастью. III 625 Любовь рождается в одно мгновенье - И долго развивается потом. С ней борется лукавое сомненье, Она растет и крепнет, но с трудом... И лишь тогда последнее значенье 630 Ее вполне мы, наконец, поймем, Когда в себе безжалостно погубим Упрямый эгоизм... или разлюбим. IV Андрей был слишком юн и простодушен... И разлюбить не думал и не мог. 635 Он чувствовал, что мир его нарушен, И тайный жар его томил и жег. Он был судьбе задумчиво послушен, К себе же строг, неумолимо строг... Он уважал то, что любил... а ныне 640 Не верят люди собственной святыне. V Сперва знакомцам нашим было ново Их положенье... но хоть иногда Признанье было вырваться готово - Оно не высказалось никогда. 645 Они как будто дали себе слово Прошедшее забыть... и навсегда... И слово то держали свято, твердо И друг во друга веровали гордо. VI Но то, над чем не властны мы до гроба: 650 Улыбка, вздох невольный, взор немой - Им изменяли часто... Впрочем, оба Не пользовались слабостью чужой, И даже подозрительная злоба В их жизни, детски честной и прямой, 655 Не замечала пятен... (чтобы чуда В том не нашли, прибавим мы: покуда). VII По-прежнему затейливо, проворно В беседах проходили вечера. Они смеялись так же непритворно... 660 Но если муж уехать со двора Хотел - ему противились упорно, И раньше говорили: 'спать пора', И реже предавались тем неясным, Мечтательным порывам, столь опасным. VIII 665 Всё так... но каждый принимал участье Во всем, что думал и желал другой. И не совсем их позабыло счастье: Так иногда над тучей грозовой, Когда шумит сердитое ненастье, 670 Откроется внезапно золотой Клочок небес - и луч косой, широкий Сквозь частый дождь осветит лес далекий. IX Как выразить их тайную тревогу, Когда, на время быстрое пеня, 675 Они шли тихо, нехотя к порогу И расставались до другого дня? Андрей пускался медленно в дорогу И, голову печально наклоня, Шагал, шагал так мерно, так уныло... 680 А сердце в нем тогда рвалось и ныло. X Но Боссюэт сказал: 'Всему земному Командуется: марш!' - и человек, Владыко мира, ничему живому Сказать не может: стой вот здесь навек! 685 Через равнины к морю голубому, Далекому стремятся воды рек... И мчится жизнь, играя на просторе, В далекое, таинственное море. XI Но только кучерам, но всем известно, 690 Что под гору сдержаться тяжело. Андрей боролся совестливо, честно, Но время шло, без остановки шло... Великодушье часто несовместно С любовью... Что ж тут делать? И назло 695 Отличнейшим намереньям, как дети, Мы падаем в расставленные сети. XII Андрей любил, но жертвовать собою Умел, отдался весь - и навсегда. Он за нее гордился чистотою 700 Ее души, не ведавшей стыда. Как? Ей склониться молча головою Пред кем-нибудь на свете?.. Никогда! Узнать волненье робости позорной? Унизиться до радости притворной? XIII 705 Предать ее на суд толпы досужной? Лишиться права презирать судьбу И сделать из жены, рабы наружной, Немую, добровольную рабу? О нет! Душе слабеющей, недужной, 710 Но давшей слово выдержать борьбу, Что надо? Добродетель и терпенье? Нет - гордость и холодное презренье. XIV А если вам даны другие силы, И сердце ваше, жадное страстей, 715 Не чувствует того, чем сердцу милы Дозволенные радости людей, - Живите на свободе... до могилы Не признавайте никаких цепей... Могущество спокойного сознанья 720 Вас не допустит даже до страданья. XV Андрей героем не был... и напрасно Страдать - свободы ради - наш чудак Не стал бы, но, как честный малый, ясно Он понимал, что невозможно так 725 Им оставаться, что молчать - опасно, Что надобно беде помочь... но как? Об этом часто, долго, принужденно Он думал и терялся совершенно. XVI Им овладело горькое сомненье... 730 И в тишине томительной ночей Бессонных - в нем печальное решенье Созрело, наконец, он должен с ней Расстаться... с ней... о, новое мученье! О, скорбь! о, безотрадный мрак! Андрей 735 Предался грусти страшной, безнадежной, Как будто перед смертью неизбежной. XVII Во всем признаться... не сказавши слова, Уехать - ив почтительном письме Растолковать... Но женщина готова 740 Всегда подозревать обман... В уме Несчастного предположенья снова Мешались, путались... В унылой тьме Бродил он... Небольшое приключенье Внезапно разрешило затрудненье. XVIII 745 В Саратове спокойно, беззаботно, Помещик одинокий, без детей - Андрея дядя - здравствовал, но, плотно Покушавши копченых карасей, Скончался. Смерть мы все клянем охотно, 750 А смерти был обязан наш Андрей Именьем округленным и доходным, Да, сверх того, предлогом превосходным XIX К отъезду... Пять-шесть дней в тоске понятной Провел он... Вот однажды за столом, 755 С беспечностью совсем невероятной, Играя лихорадочно ножом, Он к новости довольно неприятной Соседей приготовил... а потом Отрывисто, ни на кого не глядя, 760 Сказал: 'Я должен ехать. Умер дядя'. XX Супруг ответствовал одним мычаньем (Он кушал жирный блин), его жена На гостя с изумленным восклицаньем Глядит... Она взволнована, бледна... 765 Внезапно пораженное страданьем, В ней сердце дрогнуло... Но вот она Опомнилась... и, медленно краснея, С испугом молча слушает Андрея. XXI 'Ваш дядюшка скончался?' - 'Да-с'. - 'Я с детства 770 Его знавал... я знаю целый свет. Позвольте... Вы теперь насчет наследства?' 'Да-с'. - 'Ну, ступайте с богом - мой совет. Жаль, жаль лишиться вашего соседства... Но делать нечего. Надолго?' - 'Нет... 775 О нет... я ненадолго... нет...' И трепет Остановил его смущенный лепет. XXII Дуняша смотрит на него... Разлуку Он им пророчит... но на сколько дней? Зачем он едет? Радость или муку - 780 Чт_о_, чт_о_ скрывает он? Зачем он с ней Так холоден? Зачем внезапно руку По мрачному лицу провел Андрей? Зачем ее пытающего взора Он избегал, как бы страшась укора? XXIII 785 Она разгневалась. Перед слезами Всегда сердиты женщины. Слегка Кусая губы, ласково глазами Прищурилась она... да бедняка Насмешками, намеками, словцами 790 Терзала целый божий день, пока Он из терпенья вышел не на шутку... Дуняше стало легче на минутку. XXIV Но вечером, когда то раздраженье Сменила постепенно тишина, 795 Немую грусть, унылое смущенье, Усталый взгляд Андрея вдруг она Заметила... Невольно сожаленье В ее душе проснулось, и, полна Раскаянья, Дуняша молчаливо 800 По комнате прошлась и боязливо XXV К нему подсела. Взор ее приветно Сиял, лицо дышало добротой. 'Андрей, зачем вы едете?' Заметно Дрожал неровный голос. Головой 805 Поник он безнадежно, безответно, Хотел заговорить, махнул рукой, Взглянул украдкой на нее... бледнея... И поняла Дуняша взгляд Андрея. XXVI Она сидела молча, замирая, 810 С закрытыми глазами. Перед ней Вся будущность угрюмая, пустая, Мгновенно развернулась... и, со всей Собравшись силой, медленно вставая, Она сказала шёпотом: 'Андрей, 815 Я понимаю вас... Вы не лукавы... Я благодарна вам... Вы правы... правы!' XXVII Его рука, дрожа, сыскала руку Дуняши... Расставаясь навсегда, В последний раз, на горькую разлуку 820 дожал он руку милую тогда. Не передав изменчивому звуку Своей тоски - но страха, но стыда Не чувствуя, - проворными шагами Он вышел и залился вдруг слезами. XXVIII 825 О чувство долга! Сколько наслаждений (Духовных, разумеется) тобой Дастся нам в замену треволнений Ничтожной, пошлой радости земной! Но по причине разных затруднений, 830 По слабости, всё мешкал наш герой, Пока настал, к тоске дворян уезда Бобковского, печальный день отъезда. XXIX Андрей с утра в унылую тревогу Весь погрузился, дедовский рыдван, 835 Кряхтя, придвинул к самому порогу, Набил и запер толстый чемодан, Всё бормотал: 'Тем лучше, слава богу', - И сапоги запихивал в карман... Людей томит и мучит расставанье, 840 Как никогда не радует свиданье. XXX Потом он начал ящики пустые С великим шумом выдвигать, в одном Из них нашел он ленточки - немые Свидетели прошедшего... Потом 845 Он вышел в сад... и листики сырые Над ним шумели грустно, старый дом Как будто тоже горевал, забвенье Предчувствуя да скорое паденье. XXXI С тяжелым сердцем к доброму соседу 850 Андрей поплелся, но не тотчас он К нему пришел и не попал к обеду. Уже гудел вечерний, тяжкий звон. 'А, здравствуйте! Вы едете?' - 'Я еду'. 'Когда же?' - 'Завтра до зари'. - 'Резон, 855 Лошадкам легче, легче, воля ваша...' Андрей с ним согласился. Где Дуняша? XXXII Она сидела в уголку. Смущенье Изобличали взоры. В темноте Она казалась бледной. Утомленье 860 Ее печальной, тихой красоте Такое придавало выраженье, Так трогательны были взоры те, Смягченные недавними слезами, Что бедный наш Андрей всплеснул руками XXXIII 865 С ней говорил он... как обыкновенно Перед отъездом говорят: о том, Что никого на свете совершенно Занять не в состоянии, причем Они смеялись редко, принужденно 870 И странно, долго хмурились потом... Фаддей зевал до слез весьма протяжно И, кончив, охорашивался важно. XXXIV Был у Дуняши садик, по старинной Привычке русской. Садиком у нас 875 В уездах щеголяют. Из гостиной Вели две-три ступеньки на террас. Кончался сад довольно темной, длинной Аллеей... Вечером, и в жаркий час, И даже ночью по песку дорожки 880 Бродили часто маленькие ножки. XXXV В тот вечер, над землей, до влаги жадной, Веселая, весенняя гроза Промчалась шумно... Легкий сон отрадной Волной струится мягко на глаза 885 Всему, что дышит, и в тени прохладной На каждом новом листике слеза Прозрачная дрожит, блестит лукаво, И небо затихает величаво... XXXVI Во след другим, отсталая, лениво 890 Несется туча, легкая, как дым. Кой-где вдали возникнет торопливо Неясный шум - и, воздухом ночным Охваченный, исчезнет боязливо. От сада веет запахом сырым... 895 И на ступеньках редкие, большие Еще пестреют капли дождевые. XXXVII И на террас они пошли все трое... Вот, помолчавши несколько, супруг Им объявил, что время не такое, 900 Чтобы гулять, и возвратился вдруг В гостиную. Но небо голубое Им улыбалось ласково. Сам-друг Они присели на скамейке, рядом - Меж светлым домиком и темным садом. XXXVIII 905 Всё так очаровательно: молчанье Кругом, как будто чутко над землей Поникла ночь и слушает... Мерцанье Далекой, робкой звездочки... покой Немеющего воздуха... Желанье 910 В сердцах их, полных горестью, тоской, Любовью, загоралось самовластно... А вот луна блеснула сладострастно... XXXIX И, словно пробужденные стыдливым, Медлительным и вкрадчивым лучом, 915 Заговорили говором сонливым Верхушки лип, облитые дождем. Внезапно по дорожкам молчаливым, В кустах и на песку перед крыльцом Взыграли тени слабые... Волненье 920 Скрывая, смотрят оба в отдаленье. XL О ночь! о мрак! о тайное свиданье! Ступаешь робко, трепетной ногой... Из-за стены лукавое призванье, Как легкий звон, несется за тобой... 925 Неровное, горячее дыханье В тени пахучей, дремлющей, сырой, Тебе в лицо повеет торопливо... Но вдаль они глядели молчаливо. XLI Сердца рвались... но ни глаза, ни руки 930 Встречаться не дерзали... При луне, Испуганные близостью разлуки, Они сидят в унылой тишине. Лишь изредка порывистые муки Их потрясали смутно, как во сне... 935 'Так завтра? Точно?' - 'Завтра'. Понемножку Дуняша встала, подошла к окошку, XLII Глядит: перед огромным самоваром Супруг уселся, медленно к губам Подносит чашку, благовонным паром 940 Облитую, пыхтит, кряхтит - а сам Поглядывает исподлобья. 'Даром Простудишься, Дуняша... Полно вам Ребячиться', - сказал он равнодушно... Дуняша засмеялась и послушно XLII 945 Вошла да села молча. 'На прощанье, Андрей Ильич, откушайте чайку. Позвольте небольшое замечанье... (Андрей меж тем прижался к уголку.) Ваш родственник оставил завещанье?' 950 'Оставил'. - 'Он... в каком служил полку?' 'В Измайловском'. - 'Я думал, в Кирасирском. И жизнь окончил в чине бригадирском?' XLIV 'Да, кажется...' - 'Скажите! Впрочем, что же Вам горевать? Покойник был и глух, 955 И стар, и слеп... Тем лучше для него же. Хотите чашечку?' - 'Я больше двух Не пью'. - 'Да, как подумаешь, мой боже, Что наша жизнь? Пух, совершенный пух, Дрянь, просто дрянь... Что делать? участь наша... 960 Эх!.. Спой нам лучше песенку, Дуняша. XLV Ну не ломайся... ведь я знаю, рада Ты петь с утра до вечера'. Сперва Ей овладела страшная досада... Но вдруг пришли на память ей слова 965 Старинные... Не поднимая взгляда, Аккорд она взяла... и голова Ее склонилась, как осенний колос... И зазвучал печально-страстный голос: 'Отрава горькая слезы 970 Последней жжет мои ресницы... Так после бешеной грозы Трепещут робкие зарницы. Тяжелым, безотрадным сном Заснула страсть... утихли битвы... 975 Но в сердце сдавленном моем Покоя нет - и нет молитвы. А ты, кому в разлучный миг Я молча сжать не смею руки, К кому прощальных слов моих 980 Стремятся трепетные звуки... Молю тебя - в душе твоей Не сохраняй воспоминанья, Не замечай слезы моей И позабудь мои страданья!' XLVI 985 Она с трудом проговорила строки Последние... потупилась... У ней Внезапно ярко запылали щеки... Ей стало страшно смелости своей... К Андрею наклонился муж: 'Уроки 990 Она, сударь, у всех учителей В Москве брала... Ну, Дунюшка, другую... Веселенькую, знаешь, удалую!' XLVII Она сидит, задумчиво впадая В упорную, немую тишину. 995 Часы пробили медленно. Зевая, Фаддей глядит умильно на жену... 'Что ж? Пой же... Нет? Как хочешь...- и, вставая, - Пора, - прибавил он, - меня ко сну Немного клонит. Поздно. Ну, прощайте, 1000 Андрей Ильич... и нас не забывайте'. XLVIII Кому не жаль действительных борений Души нехитрой, любящей, прямой? Дуняша не была в числе творений, Теперь нередких на Руси святой - 1005 Охотниц до 'вопросов' и до прений, Холодных сердцем, пылких головой, Натянутых, болезненно болтливых И сверхъестественно самолюбивых... XLIX О нет! она страдала. Расставанье 1010 Настало. Тяжело в последний раз Смотреть в лицо любимое! Прощанье В передней да заботливый наказ Себя беречь - обычное желанье, - Всё сказано, всему конец... Из глаз 1015 Дуняши слезы хлынули... но тупо Взглянул Андрей - и вышел как-то глупо. L А на заре, при вопле двух старушек Соседок, тронулся рыдван. Андрей В нем восседал среди шести подушек. 1020 Ну с богом! Вот застава! Перед ней Ряды полуразрушенных избушек, За ней дорога. Кучер лошадей Постегивал и горевал, что грязно, И напевал задумчиво-несвязно... LI 1025 Три года протекло... три длинных года. Андрей нигде не свил себе гнезда. Он видел много разного народа И посетил чужие города... Его не слишком тешила свобода, 1030 И вспоминал он родину, когда Среди толпы веселой, как изгнанник, Бродил он, добровольный, грустный странник. LII Он испытал тревожные напасти И радости скитальца, но в чужой 1035 Земле жил одиноко, старой страсти Не заменил он прихотью другой. Он не забыл... забыть не в нашей власти! В его душе печальной, но живой, Исполненной неясного стремленья, 1040 Толпами проходили впечатленья... LIII Однажды пред камином на диване Андрей сидел и думал о былом. (Он жил тогда в Италии, в Милане.) Андрей на чай в один 'приятный' дом 1045 Был позван и скучал уже заране... Его хозяйка в комнату с письмом Вошла... 'Рука Дуняши!', - закричал он. - И вот что, содрогаясь, прочитал он: 'Признайтесь... Вы письма не ждали 1050 Так поздно и в такую даль? Вам прежних радостей не жаль? Быть может, новые печали Сменили прежнюю печаль. Иль вам наскучили страданья, 1055 И вы живете не спеша, И жаждет вечного молчанья Изнеможенная душа?.. Не возмутили б эти строки Покоя вашего... меня 1060 Простите вы... мы так далеки... С того мучительного дня - Вы помните - прошло так много. Так много времени, что нас... Что мы... что я не знаю вас... 1065 Меня вы не судите строго - Во имя прошлого, Андрей! Подумайте: среди людей Живете вы... а я, мой боже! Всё там же - и кругом всё то же... 1070 Что? грустно вам? или смешно? Иль совершенно всё равно? Андрей, послушайте: когда-то Мы жили долго вместе... Свято Я полюбила вас... ко мне 1075 Вы привязались добровольно... Потом... но мне сознаться больно, Как мы страдали в тишине. С тех пор, Андрей, со дня прощаний, Хотите знать, как я живу? 1080 Как некогда, в часы свиданий, Я вас опять к себе зову... Вот - вы со мной сидите рядом, Не поднимая головы, И на меня глядите вы 1085 Тем ласковым и добрым взглядом... Когда расстались вы со мной, Я не винила вас. Одной Заботой - точно, непритворно Вы были заняты. Тогда 1090 Меня щадили вы... Ну да! Я благодарна вам, бесспорно. Я верю - грустно было вам, Не притворялись вы лукаво, Вы в целый год успели к нам 1095 Привыкнуть, жертва ваша, право, Достойна громкой похвалы... Да, без сомненья: люди злы - Все малодушны, все коварны И до конца неблагодарны... 1100 Вам должно было ехать... я Согласна... но как вы спешили! Нет, нет, меня вы не любили! Нет, не любили вы меня! Ах, если надо мной жестоко 1105 Не насмеялись вы сперва... Андрей, я чувствую, глубоко Вас оскорбят мои слова, Но я живу в такой пустыне... Но я ношу такой венец - 1110 В моей любви, в моей святыне Я сомневаюсь, наконец... Я гибну!.. Крик тоски мятежной Сорвался с губ моих... Андрей, Печаль разлуки безнадежной 1115 Сильнее гордости моей... Я вас люблю... тебя люблю я... Ты знаешь это... ты... 'Поверь, Навек, мучительно тоскуя, С тобой простилась я теперь. 1120 Я плачу. Да, ты благороден, Андрей, ты силен и свободен, Ты позабыть себя готов. Из видов низких и корыстных Ты не наложишь ненавистных, 1125 Хоть позолоченных оков. О да! Когда перед томленьем Разлуки, в робкой тишине, С немым и страшным упоеньем Тебе вверялась я вполне, 1130 Я поняла твое молчанье... Я покорилась... От тебя Я приняла тогда страданье, Как дар, безропотно, любя... Я не могла тебе не верить - 1135 Тебе не верить, боже мой! Когда я вся жила тобой... Но не хочу я лицемерить: Потом - казалось мне, что ты... Пустые женские мечты! 1140 Мне совестно... но в извиненье, Андрей, ты примешь положенье Мое... Подумай: на кого Меня ты здесь оставил? скука, Тоска... не знаешь ничего... 1145 Наедут гости - что за мука! Соседки-сплетницы, сосед Молчит, сопит во весь обед, Глотает, давится насильно Да к ручке подойдет умильно. 1150 С утра ждешь вечера, свечей... Занятий нету... нет детей... Книг нету... душно, страшно душно... Попросишь мужа - равнодушно Проговорит он: 'Погоди, 1155 Зайдет разносчик'... впереди Всё то же - то же - до могилы... О господи, пошли мне силы!!! . . . . . . . . . . . . . . . Но прежде - прежде жизнь моя Была спокойна... помню я 1160 Себя веселой, безмятежной Перед домашним очагом... Какой любовью кроткой, нежной Тогда дышало всё кругом! Как были хлопоты, заботы 1165 Хозяйки, легкие работы В то время сердцу моему, Сама не знаю почему, Невыразимо сладки, милы!.. Но мне прошедшего не жаль, - 1170 Тогда ребяческие силы Щадила строгая печаль... О, мне, конечно, в наказанье За гордость послано страданье... Иль и за то, что в самый час, 1175 Когда я вас узнала - вас, Я позабылась малодушно, Дала вам право над собой И без борьбы перед судьбой Склонила голову послушно!.. 1180 Тогда я сердца своего Не понимала... для чего Никто с суровостью мужчины Меня не спас... я до кончины Жила бы в 'мирной тишине, 1185 Не зная помыслов опасных...' Я плачу... плачу... Стыдно мне Тех горьких слез - и слез напрасных! Кому я жалуюсь? Зачем, Зачем я плачу? Перед кем? 1190 Кто может выслушать упреки Мои?.. Быть может, эти строки, Следы горячих слез моих, Друзьям покажет он лукаво, На толки праздные чужих 1195 Людей предаст меня?.. Но, право, С ума схожу я... Вот, Андрей (Теперь мы с вами хладнокровно Поговорим), как безусловно 1200 Я верю вам. Души моей Я не скрываю перед вами. Конечно, знаете вы сами, Что значит женская печаль... Я вспомнила, в какую даль 1205 Вас унесло... Мне стало грустно... И то, что высказать изустно Я не посмела бы... Меня Поймете вы! Чт_о_ делать, я Не слишком счастлива. Но годы 1210 Пройдут - сост_а_реюсь... и той Любви блаженной, той свободы Мне не захочется самой. Я перечла свое маранье - Андрей, не вздумайте в моем 1215 Письме постыдное желанье Найти... Но, боже мой! о чем Могла я к вам писать?... Мне больно, Я плачу, жалуюсь невольно... Но легче мне теперь, ясней... 1220 И сердце после долгой битвы Желает отдыха, молитвы И бьется медленней... вольней... Андрей, прощайте. Дайте руку Не на свиданье - на разлуку. 1225 Судьба!.. Но если в тишине Та дружба старая случайно Еще живет... и если тайно Хоть изредка... вам обо мне, О стороне родной, далекой, 1230 Приходят мысли... знайте: там Есть сердце, полное глубокой Печалью, преданное вам. Среди волнений жизни новой Об участи моей суровой 1235 Вы позабудете... Но вас Я буду помнить - вечно... вечно... И в каждый светлый, тихий час Благодарить вас бесконечно. Прощайте, добрый, старый друг... 1240 Какое горькое мгновенье! Мучительно расстаться вдруг... Но страшно долгое томленье... От полноты души моей На жизнь обильную, святую... 1215 И даже - на любовь иную Благословляю вас, Андрей!' LIV Он жадно пробежал письмо глазами... Исписанный листок в его руках Дрожал... Он вышел тихими шагами 1250 С улыбкой невеселой на губах... Но здесь, читатель, мы простимся с вами, С Андреем и с Дуняшей. Право, страх Подумать - как давно, с каким терпеньем Вы нас дарите вашим снисхожденьем. LV 1255 Что сделалось с героями моими?.. Я видел их... Тому не так давно... Но то, над чем я даже плакал с ними, Теперь мне даже несколько смешно... Смеяться над страданьями чужими 1260 Весьма предосудительно, грешно... Но если вас не станет мучить совесть, Когда-нибудь мы кончим эту повесть. ВАРИАНТЫ АНДРЕЙ Варианты заглавия Недолгая любовь (наст. изд., Письма, т. I, письмо 53) Любовь (Т, Стих, 1885) Варианты Т, Стих, 1891 164 Сияет весь... За стулья боязливо 169 Меж тем, пока зашла меж ними речь ПРИМЕЧАНИЯ АНДРЕЙ Печатается по тексту первой публикации. Впервые опубликовано: О Зап., 1846, т. XLIV, No 1, отд. I, стр. 1-32, с подписью 'Ив. Тургенев' и датой '1845'. В собрание сочинений впервые включено в издании: Т, ПСС, 1898 ('Пива'), т. IX, стр. 194-233. Автограф неизвестен. Сохранилась недатированная копия - ИРЛИ, ф. 93, оп. 2, No 258. В первом издании 'Стихотворений И. С. Тургенева', вышедшем в 1885 г, имеется следующее примечание: 'Поэма эта в рукописи была названа 'Любовь', потом это заглавие зачеркнуто и сверху написано 'Андрей'', (стр. 228). У редактора второго издания 'Стихотворений И. С. Тургенева' (1891) С. Н. Кривенко имелся, очевидно, черновой (не полный) автограф поэмы. Сличение разночтений между этим автографом и текстом публикации поэмы в первом издании 'Стихотворений И. С. Тургенева', на которые указывает в своем предисловии С. Н. Кривенко (стр. II-III), с текстом первой публикации 'Андрея' в 'Отечественных записках', свидетельствует, что большинство приведенных разночтений мнимые: это - опечатки и только два из них являются результатом дополнительной авторской правки текста поэмы либо перед сдачей ее в набор, либо в корректуре. Датируется первой половиной 1845 года на основании письма Тургенева к Белинскому от 28 марта (9 апреля) 1845 г., в котором Тургенев сообщал, что он завершает работу над поэмой 'Недолгая любовь' (первоначальное название 'Андрея'). В статье 'Взгляд на русскую литературу 1846 г.' Белинский назвал поэму 'Андрей' в числе замечательных произведений, вышедших в этом году (Белинский, ПСС, т, X, стр. 37). Однако годом позже при сопоставлении поэмы с другими произведениями Тургенева Белинский в целом считал ее неудавшейся, несмотря на то, что в ней 'много хорошего, потому что много верных очерков русского быта' (там же, т. X, и стр. 345), Интересные воспоминания о работе Тургенева над этой поэмой оставила В. Колонтаева (И В, 1885, т. XXII, No 10, стр. 63-64). Стр. 128. 'Дела давно минувших дней'. - Эпиграф взят из поэмы Пушкина 'Руслан и Людмила' (песнь I, ст. 36). Ст. 55-56. Скучал он ~ потомок выходцев-татар. - Тургенев противопоставляет романтическую тоску разочарованного и озлобленного героя поэмы Байрона 'Корсар', наделенного сильными страстями, скуке представителя русского дворянства. Значительная часть русских дворянских родов вела свое начало от татарских царевичей и мурз, принятых русскими князьями в целях самозащиты на военную службу. Родоначальником той ветви Тургеневых, к которой принадлежал писатель, был мурза Лев Тургенев, поступивший па русскую службу при великом князе Василии Васильевиче (1425-1462) и получивший при крещении имя Иван. Ср. о том же в записке 'Несколько замечаний о русском хозяйстве и русском крестьянине' (1842, наст, том, стр. 461). Ст. 253. Известный марш Бетховена...- Имеется в виду 'Похоронный марш', составляющий вторую часть третьей 'Героической симфонии' Бетховена, существовавшей в то время в различных облегченных транскрипциях для фортепьяно. Ст. 275-276. 'Соловей мой, соловей!' - романс А. А. Алябьева на слова поэта А. А. Дельвига. Ст. 518-519. Нужно ль объясненье Того, что несомненней и ясней (Смотри Шекспира) солнечных лучей? - Тургенев, возможно, имеет в виду следующее место из письма Гамлета к Офелии ('Гамлет', акт II, сцена 2): Doubt thou the stars are fire, Doubt that the sun doth move, Doubt truth to be a liare But never doubt I love (Сомневайся, что звезды горят, сомневайся, что солнце движется в небесах, сомневайся, что истина не может быть лжецом, но никогда не сомневайся, что я тебя люблю!) Эти стихи Шекспира Тургенев вспоминал впоследствии в письме к М. А. Милютиной от 7 (19) февраля 1868 г. Цитируя по памяти, он писал: 'Кажется, Ромео говорит у Шекспира: 'сомневайся в солнце, в боге, но в любви моей не сомневайся'' (наст. изд., Письма, т. VI). Ст. 532. ...глядел не то Фоблазом... - Фоблаз - герой романа Луве де Кувре 'Жизнь и любовные похождения кавалера де Фобласа' (1787-1791, русский перевод 1792-1796 гг.) - классический тип легкомысленного, увлекающегося аристократа, вся жизнь которого является цепью любовных приключений. Ст. 540. О Турции, гонимой злобным роком...- В середине XIX в. Турция переживала глубокий внутренний кризис, вызванный начавшимся процессом распада феодальной Османской империи. Внутренняя слабость Турции способствовала превращению ее в полузависимую страну. Борьба за сферы влияния в Турции велась между Англией, Францией и Россией. Ст. 681-682. Но Боссюэт сказал: 'Всему земному Командуется: марш!' - Тургенев имеет в виду французского проповедника и писателя Боссюэ (1627-1704), писавшего о божественном предопределении в историческом процессе. Мысль эта развита им в 'Discours sur l'histoire universelle', 1681 (издание этой книги, вышедшее в Париже в 1771 г., находилось в библиотек(c) Тургенева в селе Спасском и хранится ныне в Гос. музее Тургенева в Орле) и особенно в книге 'Politique tiree de l'Ecriture Sainte' (1709). Ст. 684. ...Стой вот здесь навек! - Ср. у Гёте - 'Фауст', ч. II, акт 5, последний монолог Фауста: Zum Augenblicke durft'ich sagen: Verweile doch, du bist so sehon! (Мгновению мог бы я сказать: остановись же, ты так прекрасно!) Ст. 838. И сапоги запихивал в карман... - Д. Языков (B В, 1885, No 7, стр. 222) предложил иное чтение этого стиха: 'И пироги запихивал в карман'. Редактор второго издания стихотворений Тургенева (1891) С. Н. Кривенко принял 'поправку', но в предисловии выразил сожаление, что согласился с Д. Языковым, который, как оказалось, не имел никаких документальных подтверждений для своей догадки. В изданиях Т, Сочинения, и Т, СС этот стих и слова: Тяжело в последний раз Смотреть в лицо любимое в стихах 1010-1011 печатались курсивом на том основании, что эти места в копии ИРЛИ подчеркнуты. В результате изучения копии установлено, что подчеркивания в ней носят случайный характер и внесены переписчиком. Так, кроме указанных выше мест, в копии подчеркнута вся 58 строфа I ч. и на полях возле нее поставлен знак NB! Ст. 1049-1246. Письмо Дуняши к Андрею имеет не одни литературные источники (ср., например, письмо Татьяны в 'Евгении Онегине' Пушкина). Л. В. Крестова в статье 'Татьяна Бакунина и Тургенев' доказывает, что Тургенев при работе над этой частью поэмы воспользовался письмами Т. А. Бакуниной к нему самому (Т и его время, стр. 46-50). Ст. 1184-1185, Источник цитаты не установлен.