АНДРЕЙ ТИМОЕЕВИЧЪ БОЛОТОВЪ.
1737—1833.
АНДРЕЙ ТИМОЕЕВИЧЪ БОЛОТОВЪ.
1737—1833.
——
Михаилъ Болотовъ.
‘Русская Старина’, No 11, 1873
Андрей Тимофеевич Болотов, Болотов Михаил Павлович, Год: 1873
Время на прочтение: 19 минут(ы)
Въ теченіе четырехъ лтъ А. Т. Болотовъ занималъ читателей ‘Русской Старины’ своимъ жизнеописаніемъ. Четыре года развивалась предъ нами самая обстоятельная, иногда до мелочности подробная, картина быта великороссійскаго дворянства XVIII вка. Важность и значеніе для исторіи нравовъ и быта русскаго общества, достоинства и недостатки Записокъ Болотова, безъ сомннія, оцнены уже всми и каждымъ, кто только слдилъ за разсказомъ русскаго офицера въ Семилтнюю войну, расторопнаго адъютанта при двор Петра III, помщика села Дворенинова и, наконецъ, дятельнаго управителя ‘удла’ питомца Екатерины II — Бобринскаго, какимъ былъ А. Т. Болотовъ. Многіе изъ читателей, конечно, пожалли, что простодушный разсказъ Болотова прекратился на 1795 год и пожелали бы ознакомиться съ дальнйшими фактами трудовой жизни этого ученаго, славнйшаго въ свое время сельскаго хозяина и честнйшаго представителя того дворянскаго сословія, изъ среды котораго выступили лучшіе, доблестнйшіе сыны нашего отечества.
Намъ очень пріятно, что мы можемъ удовлетворить любопытству читателей и почитателей Болотова (а таковыхъ у него много) и привести нсколько интересныхъ чертъ къ характеристик знаменитаго агронома. Свднія эти извлекаемъ изъ записки, весьма обязательно сообщенной намъ роднымъ внукомъ Андрея Тимоеевича — Михаиломъ Павловичемъ Болотовымъ.
‘Жизнеописаніе’, какъ извстно, прерывается 1795-мъ годомъ, говоримъ прерывается, а не оканчивается — потому, что Записки А. T., какъ свидтельствуетъ его внукъ, ведены были и дале и обнимали событія эпохи императора Павла и первые годы царствованія Александра Павловича, до 1811 года включительно, отрывки изъ разсказа объ этомъ времени Андрей Тимоеевичъ читалъ своему внуку. Куда двались 30-я и послдующія книжечка ‘Жизнеописанія’ — неизвстно.
Увряютъ, что на третій день по восшествіи своемъ на престолъ, а именно 9-го ноября 1796 года, императоръ Павелъ далъ слдующій указъ правительствующему сенату. ‘Роднаго . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Александра Григорьевича Бобринскаго жалую въ графское россійской имперіи достоинство, произвожу въ чинъ генералъ-маіора и въ кавалеры ордена св. Анны первой степени, укрпляю за нимъ назначенныя ему волости Богородицкую и Кіясовскую, а новорожденнаго его сына Алекся причисляю къ камеръ-юнкерамъ двора нашего. Павелъ’.
Врно, впрочемъ то, что, три дня спустя, императоръ Павелъ тоже слдующимъ рескриптомъ, даннымъ на имя графа П. В. Завадовскаго, такъ устроилъ положеніе волостей, отведенныхъ въ удлъ Бобринскому.
‘Графъ Петръ Васильевичъ! Находившіяся въ особомъ вдомств вотчины въ Тульской губерніи волости Бобриковскую и Богородицкую, за исключеніемъ въ послдней устроеннаго узднаго города, да въ Московской губерніи волость Кіясовскую, съ принадлежащими къ нимъ землями и угодьями и со всми хозяйственными строеніями и наличностью, тако-жъ въ С.-Петербург домъ, на Мойк лежащій, именуемый Штегельманскій, всемилостивйше повелваемъ отдать въ вчное и потомственное владніе бригадиру графу Алексю Бобринскому, а какъ мы, по вол блаженныя памяти нашей любезнйшей родительницы, государыни императрицы Екатерины Алексевны, имли попеченіе о длахъ его, то и возлагаемъ на васъ сіе повелніе наше, чрезъ кого слдуетъ, по порядку привесть въ исполненіе, впрочемъ вы не оставьте продолжать таковое ваше попеченіе, подкрпляя его потребными совтами при новомъ его устроеніи. Пребываю вамъ благосклонный Павелъ’.
Въ С.-Петербург, ноября 12-го 1896 года.
Помта: ‘Слушанъ 14-го ноября 1796 г., вторично слушанъ 19-го декабря 1796 года’.
На основаніи указа 12-го ноября 1796 г., Алексй Григорьевичъ Бобринскій (род. 1762, ум. 1813 г.) сдлался полновластнымъ владльцемъ отведенныхъ еще Екатериною II ему волостей, он изъяты изъ вднія тульскаго намстника и уже волею графа Бобринскаго переданы т волости въ непосредственное управленіе Дурова, о которомъ много говорится въ послднихъ главахъ или письмахъ ‘Жизнеописанія’. Ред.
Ддъ мой, Андрей Тимоеевичъ, — пишетъ М. П. Болотовъ, — съ переходомъ изъ казеннаго вднія Богородицкихъ волостей въ полную собственность графа Бобринскаго, не захотлъ оставаться въ Богородицк и, не смотря на убдительныя просьбы графа, а также Дурова, подалъ въ отставку, Она была имъ получена съ чиномъ коллежскаго ассесора. Затмъ А. Т. не сталъ хлопотать о полученіи пенсій или какой-нибудь награды и перехалъ прямо, — со всми дворовыми людьми, которые были у него вмст съ тмъ и музыкантами, — въ родовое свое имніе — сельцо Дворениново (Тульской губерніи, Алексинскаго узда). Сельцо это расположено при красиво-извивающейся рк Скниг, въ 4-хъ верстахъ отъ бывшей станціи Соломенные или Ведменскіе заводы и въ 7-ми верстахъ отъ тульскаго шоссе.
Во весь остатокъ жизни А. Т. не занималъ уже никакой общественной должности, тмъ не мене, почти сорокъ лтъ (1796—1833 гг.) употребилъ на общественную пользу.
Поселившись на постоянное жительство въ Дворенинов, онъ не покидалъ его, за исключеніемъ рдкихъ разъздовъ къ роднымъ и сосдямъ, которые вс безъ исключенія уважали и довольно часто посщали старичка.
Садъ его, съ правой и лвой стороны огромнаго вновь выстроеннаго дома (съ бельведеромъ и двумя по бокамъ флигелями, которые соединялись съ домомъ галлереями), примыкалъ къ двумъ садамъ родственниковъ его, вс жили тутъ постоянно въ ладу между собою, а дти его двоюроднаго племянника, Андрея Михайловича Болотова, всегда съ почтеніемъ прибгали къ нему и величали его ддушкою, Какъ самые ближайшіе сосди, они видались всхъ чаще, другіе же сосди посщали А. Т. боле по праздникамъ и всегда неотступно приглашали его на вс семейныя празднества.
Отецъ мой, Павелъ Андреевичъ, служившій въ тульской уголовной палат ассесоромъ, вскор посл перезда дда изъ Богородицка, женился и, отпраздновавъ свадьбу въ Москв (куда здилъ и ддъ мой), поселился въ имніи тетки и воспитательницы моей матушки, въ Орловской губерніи, Кромскаго узда, въ сельц Гниломъ-Болот {Жена Павла Андреевича, рожденная Ашанина. Ред.}. Оттуда отецъ ежегодно на два и на три лтніе мсяца перезжалъ со всмъ семействомъ въ Дворениново къ Андрею Тимоеевичу.
Съ самаго малолтства, какъ я только себя запомню, эти перезды къ любимому и веселому нашему ддушк и потомъ зазды къ роднымъ въ Данковскій уздъ составляли въ моей жизни весьма важное событіе, доставлявшее намъ много удовольствій.
Старшая изъ дочерей дда, Елисавета Андреевна, выданная замужъ за П. Г- Шишкова, жила въ сел Ламкахъ, Богородицкаго узда, вторая — Настасія Андреевна за П. И. Воронцова-Вельяминова и жила въ сел Головнин, Крапивинскаго узда, въ 30-ти верстахъ за Тулою, третья — Ольга Андреевна за . и. Бородина, въ Богородицкомъ узд, въ сел Зміевк. Вс он ежегодно со всми дтьми прізжали къ дду моему осенью, къ дню его рожденія или имянинъ, что всегда имъ праздновалось 7-го и 17-го октября. Младшая же изъ дочерей его, Екатерина Андреевна, выдана была въ 1808 году замужъ за каширскаго помщика А. И. Пестова и постоянно жила въ 18-ти верстахъ отъ Дворенинова, въ сел Сенькин.
По разсказамъ дда, съ 1797 года онъ только два раза отлучался на довольно продолжительное время изъ Дворенинова, а именно: въ 1803 году въ С.-Петербургъ, съ цлью хлопотать въ Межевомъ департамент сената, съ жалобою на насильственный захватъ земель Пашковымъ (тамбовскимъ помщикомъ) близъ деревни Болотовки, въ Кирсановскомъ узд, и въ 1804 году А. Т. здилъ въ Тамбовъ, чтобы распорядиться высочайше подаренною ему, въ количеств 866 десятинъ, землею: разбить мста подъ поселеніе новой деревни. названной имъ ‘Александровкою’, сюда онъ перевезъ въ томъ же году нсколько крестьянскихъ дворовъ изъ Болотовки, отстоящей въ 20-ти верстахъ, и изъ села Ендовища — въ 70-ти верстахъ. Въ позднйшее время въ Александровк было 200 душъ и боле 1,200 десятинъ земли, ибо отецъ мой, Павелъ Андреевичъ, въ 1811 году прикупилъ отъ казны еще участокъ земли, которая продавалась тогда но рублю за десятину.
Слдуетъ еще упомянуть, что въ 1810 году лтомъ ддъ мой здилъ на короткое время къ отцу моему въ вышепомянутое Гнилое-Болото.
Вотъ образъ жизни моего дда, порядокъ которой оставался неизмннымъ почти сорокъ лтъ, именно съ 1797 по 1833 годъ, т. е., по годъ его кончины.
Андрей Тимоеевичъ вставалъ всегда очень рано (лтомъ въ 4-мъ часу, а зимою въ 6-мъ), посл утренней молитвы онъ прочитывалъ одно изъ утреннихъ размышленій на каждый день года, потомъ садился за свой письменный столъ и записывалъ:
1) Въ ‘Книжк метерологическихъ замчаній’: погоду вчерашняго дня и наступившаго утра, т. е., сколько градусовъ по термометру, какое стояніе или измненіе барометра, какой втеръ и какое небо при восход солнца. Весь этотъ трудъ, кажется, за 52 года постоянныхъ отмтокъ, посл кончины А. T. отправленъ отцемъ моимъ. Павломъ Андреевичемъ, въ С.-Петербургъ — въ Академію Наукъ, которая съ признательностью приняла этотъ подарокъ, ибо подобныхъ наблюденій и за столь продолжительный періодъ времени въ средней Россіи никто не длалъ. 2) Въ ‘Журнал вседневныхъ событій’ записывались занятія и приключенія, бывшія въ теченіе протекшаго дня, т. е., чмъ именно онъ занимался, какія приходили ему идеи или размышленія, а если бывали гости, то какой въ особенности занимательный былъ разговоръ или разсказъ. Все это онъ успвалъ сдлать до того времени, пока весь домъ подымется уже на ноги и бабушка моя пришлетъ ему чая. Ддушка очень любилъ чай и пивалъ его всегда однообразно, а именно: первую чашку выпивалъ самаго горячаго, вторую — съ кускомъ хлба (если не было бубликовъ, крендельковъ или обварныхъ тульскихъ калачиковъ), третью и четвертую чашки пивалъ уже — какъ онъ выражался съ прохлажденіемъ, при этомъ А. T. читалъ любимыя свои ‘Гамбургскія Газеты’ и выкуривалъ трубку гурецкаго табаку, который у него всегда былъ смшанъ съ травою мати-мачиха и смоченъ для пріятнаго запаха растворомъ каскарилы. Онъ уврялъ, что курить эту смсь и запивать чаемъ очень здорово, ибо она способствуетъ легкому отдленію въ груди мокроты. Мой отецъ и два зятя его постоянно въ этомъ слдовали совту Андрея Тимоеевича. Во время чтенія газетъ онъ доставалъ иногда тетрадь подъ названіемъ: ‘Магазинъ достопримчательностей и достопамятностей’, въ этотъ ‘Магазинъ’ вписывалъ онъ все, что находилъ особенно замчательнымъ. Потомъ принимался за свои сочиненія и, такимъ образомъ, въ писаніи проводилъ время до обда. Въ первомъ часу А. T. постоянно садился за столъ, обдъ состоялъ изъ 4-хъ, иногда и 5-ти блюдъ (холоднаго, горячаго, соуса, жаренаго и пирожнаго), — кром кваса, онъ ничего не пилъ, лотомъ отдыхалъ ровно часъ, а проснувшись, всегда любилъ чмъ-нибудь полакомиться и въ особенности любилъ фрукты. Въ 5 часовъ приходилъ въ диванную пить чай, во время котораго любилъ слушать чтеніе газетъ, и такъ проводилъ вечеръ, а въ 9 часовъ ужиналъ и тотчасъ уходилъ спать.
Постоянно онъ проводилъ такимъ образомъ каждый день осенью и зимою, а весною и лтомъ занятія въ саду длали нкоторое измненіе въ дневныхъ занятіяхъ, такъ что онъ занимался сочиненіями только въ ненастные дни.
Въ 1811 году онъ принялъ къ себ на воспитаніе внучку Ал. ед. Бородину, оставшуюся сиротою, которая до замужества постоянно жила у него и вышла изъ подъ его руководства вполн образованною женщиною, съ развитыми талантами къ музык, рисованію и рукодлію (сынъ ея — извстный ученый, бывшій профессоръ московскаго университета, Павелъ Михайловичъ Леонтьевъ). Свадьба ея была справлена въ 1821 году въ Дворенинов, во время нашего тамъ гощенія, пиры продолжались нсколько дней сряду, а балъ, — который ддъ задалъ на прощаньи, пригласивъ всхъ сосдей на такъ называемый княжой обдъ, — окончился въ полномъ весельи. Андрей Тимоеевичъ самъ танцовалъ съ нами до 11-ти часовъ ночи и не только не отставалъ отъ молодежи, со подъ конецъ замучилъ многихъ, предводительствуя гросъ-фатеромъ съ разными выдуманными имъ фигурами.
Быть воспріемникомъ онъ не любилъ, а потому всегда отказывался отъ приглашеній.
Въ послднія два десятилтія своей жизни Андрей Тимоеевичъ похоронилъ трехъ старшихъ своихъ дочерей, ихъ мужей и свою тещу — почтенную и умную старушку, которую онъ очень любилъ и уважалъ. А сколько онъ потерялъ внучатъ и правнучатъ — не могу и перечислить!
Отношенія его къ своимъ крестьянамъ и дворовымъ были наилучшія, даже посторонніе крестьяне во всемъ округ считали его благодтелемъ. Рдкой день, что не приходили къ нему изъ-далека больные за помощью или за совтомъ. Андрей Тимоеевичъ умлъ съ ними разговаривать, шутить, обо всемъ разспрашивать и, безвозмездно надляя простыми лекарствами, удачно помогалъ страждущимъ, въ особенности были замчательны его вылечки застарлыхъ болзней посредствомъ электричества, — для чего собственными руками онъ устроилъ у себя въ кабинет машину съ лейденскими банками и съ различными аппаратами, примняясь къ разнымъ болзнямъ, по этому предмету онъ также много писалъ и описывалъ вс сдланныя имъ исцленія.
Въ послднія два десятилтія его жизни, Кирсановскія его деревни — Болотовка и Александровка (слишкомъ 300 душъ) были переданы, кажется съ 1813 года, въ полное управленіе отцу моему съ тмъ, чтобы онъ давалъ ему ежегодно до 1,000 руб. ас., а себ оставилъ только Дворениново и Козловскаго узда приданое моей бабки, т. е., часть изъ родоваго имнія Кавериныхъ — въ середин огромнаго села Ендовища, которое было въ чрезполостности со многими помщиками и однодворцами. Тамъ на часть Андрея Тимоеевича приходилось 70 рев. душъ, состоявшихъ подъ управленіемъ старосты, вся обязанность крестьянъ заключалась въ доставк Андрею Тимоеевичу зимою двухъ обозовъ съ хлбомъ и разною провизіею, для прокормленія дворениновской дворни, которая была слишкомъ уже многолюдна и помщалась въ восьми огромныхъ избахъ около дома.
Въ годъ смерти ддушки (1833 г.), въ Дворенинов изъ 109 рев. душъ числилось 57 дворовыхъ мужескаго пола и столько же женскаго пола, которыхъ нужно было прокормить, но онъ ими не только не тяготился, но, напротивъ, веселился. Кром ближайшей къ нему прислуги, — т. е., двухъ или трехъ лакеевъ, двухъ кучеровъ и поваровъ, которымъ онъ давалъ жалованье и одвалъ, — у него была въ сбор такъ называемая имъ рота молодцевъ: 20 человкъ, а иногда и боле, обязаны были ежедневно съ лопатами и заступами являться на работу въ садъ, собираясь всякое утро къ его крыльцу. Они окапывали старыя яблони, обмазывали и очищали ихъ, пересаживали молодыя изъ питомника, огораживали сады и длали разныя работы по украшенію гуляльнаго нагорнаго сада, въ которомъ было много клумбъ съ цвтами, нсколько сажелокъ съ проточною водою, разные мостики, сидлки, бесдки, гроты и множество сходовъ по лстницамъ. Старшіе изъ работниковъ были садовниками, которыхъ онъ самъ обучилъ, и они въ извстное время занимались отдльно прививками и колеровкою деревьевъ.
Ддушка любилъ, чтобы вс окружающіе его были всегда веселы, шутилъ съ ними, поучалъ ихъ во время отдыха, подстрекалъ ихъ самолюбіе, — и они дйствительно были развитые, ловкіе работники, всегда работавшіе на уроки съ веселымъ духомъ и съ пснями. Почти каждый изъ нихъ самоучкой зналъ какое-нибудь мастерство, а потому осенью, будучи отпущены въ Серпуховъ на фабрики для заработковъ, они могли въ шесть мсяцевъ всегда пріобрсти достаточную сумму для окопированія себя, не требуя отъ него въ теченіе года жалованья и шестимсячнаго продовольствія, т. е. мсячины, а съ наступленіемъ весны, онъ требовалъ ихъ къ себ и, соображаясь съ раннимъ вскрытіемъ весны, старался ране кончать осеннія работы. Эта дворня дйствительно доставляла ему удовольствіе и прибыль, ибо сады восхищали его и, по десятилтней сложности, приносили не мене 3,500 руб. асс. въ годъ чистаго дохода — сумма, по тогдашнему времени, не только достаточная для аккуратнаго прожитія старичкамъ, но даже громадная, такъ что онъ ежегодно могъ удлять нкоторую часть въ сбереженіе.
Любопытна судьба этого ‘сбереженія’: привожу отрывокъ изъ письма Андрея Тимоеевича къ отцу моему, въ феврал 1822 года, письмо это какъ нельзя лучше рисуетъ нравственную личность ддушки:
‘Любезный другъ, Павелъ! благодарю тебя…… (отвчаетъ на его письмо, исписываетъ цлую страничку и потомъ продолжаетъ): ‘Теперь скажу теб, мой другъ, какую неожиданную, гадкую штуку сыгралъ со мною мой кучеръ, Петрушка. Во вторникъ ночью, подговоривъ пріятеля своего (сосдскаго) кучера Степку, они свели съ конюшни Андрея Михайловича (Болотова) пару лучшихъ его лошадей и, забравшись ко мн изъ-подъ горы сада въ окно кладовой, выломавъ желзную ршотку, утащили мой дубовый изголовокъ, окованный желзомъ. Ничего не вдая о такомъ ночномъ событіи, я напился уже чаю и собирался приняться за урочную работу — составленія записокъ, какъ присылаетъ къ намъ съ того двора Андрей Михайловичъ гонца извстить о случившейся у него покраж и сообщаетъ мн, что онъ, хватившисъ бглецовъ, разослалъ уже погоню по разнымъ направленіямъ, что, по слухамъ, и у меня въ дом должно быть неблагополучно. Тутъ только объяснилось, что во дворн давно уже хватились и нашего молодца, который не явился въ конюшню на уборку лошадей, но мн о томъ не сообщали, не желая безвременно тревожить. Вслдъ затмъ вбгаетъ, плача и рыдая, наша Палагея {Старушка ключница. М. Б.}, съ трудомъ добился я отъ нее толку: оказалось, что она, услыхавъ тревогу, вздумала отпереть кладовую и какъ увидла, что окно выломано, а изголовка не оказалось, такъ и ну вопить и голосить на весь домъ. Тутъ начались розыски и развдки. а у насъ съ женою пересуды: какъ, дескать, псы наши не почуяли воровъ, чего же смотрлъ караульный и какъ такъ могли эти мошенники вдвоемъ выволочить такую тягость но глубокому снгу, — ибо но слдамъ видно было, что они по самой круч оврага тащили его вдвоемъ, а какъ добрались до верхней сажелки, то на льду и слдъ ихъ пропалъ, къ тому же замтно, что ночью порядочная несла поземка. Какъ бы то ни было, а молодцы ловко спроворили дльцо! И каковы же силачи, ибо теб извстно, что заголовокъ самъ по себ на порядкахъ былъ тяжолъ, а изъ 21, 600 р. было значительное количество золота и серебра, къ тому же, добавилось въ октябр при послдней уплат Щенковыми {Богатые серпуховскіе купцы, которые постоянно у него скупали на откупъ сады. М. Б.} почти вс 3,000 звонкой монетой. Мн, мой другъ, не столько жалко было потери денегъ, какъ грустно было подумать, что эти негодяи утащили драгоцнные для меня манускрипты, записки и разныя письма, которыя я тщательно хранилъ въ своемъ изголовк. Не прошло и двухъ часовъ, какъ Сережка мой {Это довренный изъ лакеевъ. который завдывалъ полевымъ хозяйствомъ. М. Б.} несказанно утшилъ меня, притащивъ въ двухъ полахъ разныя искомканныя бумаги, а вслдъ затмъ приволокли на три части разбитый изголовокъ, который они покинули въ углу нижней сажелки, близъ липовой куртины, — и оттуда, перебравшись черезъ изгородь на подготовленныхъ тамъ лошадкахъ, съ денежками пустились вверхъ по рк. ‘Ну! шутъ съ ними, воскликнулъ я, давай-ка мн мои драгоцнности!’ и тотчасъ принялся перебирать вс тетрадки, письма, записки, отрехать отъ снга моихъ голубушекъ, а иныя просушивать, разглаживать, подбирать, припоминая, все-ли уцлло и, слава Богу, кром двухъ бумажонокъ, ничего съ собою не утащили. А что пропали многолтнимъ трудомъ накопленныя денежки — на то воля Божія, все творится къ нашему добру, видно Провиднію не угодно, чтобы въ нашемъ род скоплялись капиталы. Вотъ и я предполагалъ въ ныншнемъ году, дополнивъ нсколько сотенокъ, внести, по совту Алекс. Ив. {Пестовъ — его зять. М. Б.}, четверть сотни тысячь въ сохранную казну на сбереженіе, какъ приданое къ моему Дворенинову для будущаго наслдника, — но не тутъ-то было! Вс человческія предположенія, самыя кажется врныя, разрушаются въ одно мгновеніе и все это по распоряженію Высшаго Промысла. Не стоить боле объ этомъ говорить, да и теб, мой другъ, не совтую такая много объ этомъ съ кмъ-нибудь толковать’.
Къ разсказу ддушки нахожу необходимымъ примолвить, что чрезъ два года посл описаннаго происшествія, Андрей Тимофеевичъ, получивъ порядочныя суммы денегъ за сады, придумалъ, за неимніемъ своего любимаго изголовка, прятать деньги весьма оригинальнымъ образомъ — раскладывая по нсколько крупныхъ ассигнацій въ томики своихъ сочиненій, причемъ, вроятно, записывалъ, сколько въ какую книгу всякій разъ спрячетъ. Взятый на услуженіе въ комнаты молодой малый, родной братъ убжавшаго Петрушки, подмтилъ ддушкинъ секретъ и, выждавъ, когда онъ отправился на нсколько дней въ Сенькино къ дочери, забрался съ поддльнымъ ключемъ въ его кабинетъ и боле тысячи рублей усплъ набрать изъ разныхъ книгъ, а въ ночь, подговоря сосдскаго кучера, — который, по примру прежняго, увелъ также съ конюшни у Андрея Михайловича Болотова двухъ лошадей, — пустились въ бгство, но этимъ не посчастливилось, ихъ поймали за Тулою и по суду сослали на поселеніе. При судопроизводств оказалось, что Петрушка съ украденнымъ капиталомъ благополучно пробрался въ Одессу (гд свободно тогда принимали всхъ бглыхъ), записался въ купцы, купилъ домикъ, женился и письмами вызывалъ къ себ на житье родителей и остальныхъ братьевъ.
Съ 1826 года, когда отецъ мой пріхалъ изъ Орловской губерніи съ семействомъ въ Дворениново на постоянное жительство, то Андрей Тимоеевичъ уже ничего не тратилъ на свое продовольствіе и отказался даже отъ полученія 1000 р., будучи успокоенъ и удаленъ отъ всхъ хлопотъ по домоводству, онъ ограничился полученіемъ въ свое полное распоряженіе дохода съ садовъ.
Для представленія лучшаго понятія о дворениновскомъ хозяйств, замчу, что изъ 109 душъ — 52 души было крестьянъ, которые поселены были: за ркою противъ дома, въ самомъ Дворенинов, три избы, въ сельц Болотов, 5 верстъ разстоянія, четыре избы, и, наконецъ, шесть избъ въ сел Тулеин, въ противоположной сторон отъ Болотова и въ 6-ти верстахъ разстоянія отъ Дворенинова, которое находилось поэтому въ центр, и тутъ устроены были: господское гумно, рига, овины, амбары, весь хлбъ сваживался въ одно зісто и крестьяне ежедневно должны были ходить туда на молотъбу. Ихъ обязанность была — обработывать въ каждомъ пол по 40 десятинъ господской запашки, которыя были раскиданы въ чрезполостности съ шестью владльцами, по шести дачамъ генеральнаго межеванія и въ 36-ти разныхъ мстахъ, крестьянская земля была также раскинута по всмъ направленіямъ.
Въ первые года по прізд изъ Богородицка, Андрей Тимоеевичъ сдлалъ самъ геометрическую съемку по всмъ дачамъ отдльно: вымрилъ всю свою чрезполостность и составилъ отдльные планчики не только собственныхъ участковъ, но и своихъ родственниковъ. Очень естественно, что въ мелкой чрезполостности, при дурномъ присмотр старосты, господскіе участки со всякимъ годомъ (сторонними и своими крестьянами) не только отпахивались, уменьшаясь въ величин, но даже совсмъ измнялись фигурою, такъ что ддушк доводилось впослдствіи нсколько разъ перемрять и исправлять межи своихъ владній. Такъ какъ въ Алексинскомъ узд земля весьма дурнаго качества, требующая непремнно сильнаго удобренія, котораго хотя и набиралось довольно много отъ господской и дворовой скотины, но его не доставало на удобреніе яблоней, отъ которыхъ въ сущности предвидлось боле пользы, поэтому урожай съ дворениновскихъ полей былъ всегда самый жалкій, сравнительно съ урожаемъ его сосдей, которые хотя и немного, но удобряли свои ближніе участки, — такъ что у дда моего за-частую возвращались только одн смяна въ амбаръ, слдовательно, въ барыш оставались только солома и мелкой кормъ.
Библіотека ддушки была весьма обширна и съ каждымъ годомъ увеличивалась прикупкою разныхъ книгъ, а въ особенности его сочиненіями по разнымъ предметамъ. Андрей Тимоеевичъ самъ мн высчитывалъ, что кром ‘Экономическаго Магазина’, который былъ напечатанъ и заключался въ 40 томахъ, имъ написано еще до 80-ти разныхъ сочиненій, изъ которыхъ могу припомнить нкоторыя, прочитанныя мною, а именно: цлый рядъ отдльныхъ статей, касающихся хозяйства и домоводства, о разныхъ постройкахъ, землебитныхъ строеніяхъ (называемыхъ пизе), о построеніи прудовыхъ спусковъ, объ украшеніи садовъ, о садоводств вообще, описаніе разныхъ породъ яблокъ, о производств табаку, въ особенности виргинскаго, и проч., и проч. Собраніе этихъ статей, въ нсколькихъ томикахъ, по смерти его, отправлено въ Московское Общество сельскаго хозяйства. Ддушка изъ всхъ своихъ сочиненій особенно совтывалъ молодымъ или отдавалъ людямъ читать ‘Бесды дда со внукомъ’ (касательно разныхъ предметовъ — XV томиковъ) и ‘Размышленія о чудесахъ природы’ — XII томиковъ. Выписки его ‘О французской революціи’ занимали XII томиковъ, какъ и вс его рукописи переплетенныя, выписки ‘О польской революціи’ занимаютъ три томика. На какомъ именно год онъ остановилъ свои записки, въ вид писемъ къ другу — достоврно сказать не могу, но помнится, что онъ покончилъ ихъ на 1810 или на 1811 год ибо онъ мн разсказывалъ, что описалъ подробно поздку свою въ Орелъ и мое рожденіе. Вс эти записки онъ составлялъ изъ подробно веденнаго имъ ‘Черноваго журнала вседневныхъ событій’, которыхъ было боле 50-ти томиковъ, изъ нихъ 39-тъ проданы мною гг. Киселеву и Самарину.
Вотъ краткая ихъ опись {Cообщено г. И. Киселевымъ. Ред.}: 1) Жизнь Андрея Болотова, ч. I. 2) приключенія А. Б. съ 1752 до 1758 г. (частію въ письмахъ, частію въ связномъ разсказ, содержаніе этого томика есть сокращеніе частей II—V записокъ, за исключеніемъ 1751 г., котораго у меня вовсе нтъ). 3—9) Жизнь и приключенія Андрея Болотова съ 1758 до 1769 гг., (части І—XII, частей XIII—XVI у меня вовсе нтъ). 10—1 Жизнь и приключенія А. Б. съ 1774 до 1780 гг. (части XVII—XX). 14) Домашній историческій журналъ 1766 г. (краткій ежедневникъ). 11) Тоже на 1772 г. 16) Продолженіе Записокъ, касающихся до моей жизни 1773 г. (связный разсказъ о первомъ полугодіи этого года). 17) Дневникъ 1790 г. (подробный ежедневникъ). 18) Продолженіе описанія моей жизни, 1793—1794 гг. (краткій ежедневникъ). 19—21) Краткій ежедневникъ 1797—1802 гг. 22—24) ‘Богородицкій Встникъ или историческое обозрніе всего происходившаго въ свт’ въ 1792 и 1793 гг. 25—26) ‘Памятникъ протекшихъ временъ’, 1796 и 1797 гг. (’26-й томикъ былъ напечатанъ въ ‘P. А.’ 1864 г., 25-й готовится къ печати). 27—34) ‘Магазинъ достопамятныхъ бумагъ’, 1812 и 1813 гг. 35—39) ‘Отечественникъ’, содержащій въ себ современныя записки и замчанія о происшествіяхъ въ Россіи (писаны въ 1814—1826 гг. Между 38 и 39 томиками не достаетъ одного, заключающаго пятую часть Отечественника).
Ддъ мой, — продолжаетъ М. И. Болотовъ, — обладалъ замчательною памятью до послднихъ дней жизни, — вс его разсказы о прошломъ вообще и о бываломъ съ нимъ передавались съ большимъ юморомъ, при этомъ часто случалось, что, коснувшись какого-нибудь предмета, онъ приносилъ томикъ своихъ послднихъ записокъ, т. е. изъ текущаго столтія, и прочитывалъ самъ описанное о томъ прежде кому-нибудь для прочтенія на домъ. Въ особенности въ двадцатыхъ годахъ пользовались его расположеніемъ нкоторые изъ сосдей (личности весьма образованныя), напримръ, С. П. Бобрищевъ-Пушкинъ, М. И. Золотухинъ и H. А. Кругликовъ, которые чрезвычайно любили старичка, и онъ давалъ имъ поочередно читать вс гкой записки и сочиненія.
Въ конц двадцатыхъ годовъ Андреи Тимоеевичъ потерялъ лвый глазъ, ддушка самъ не зналъ, когда именно онъ пересталъ имъ видть. По вечерамъ, читая ‘Гамбургскія газеты’, чтобы лучше разглядть мелкую печать, онъ подносилъ всегда свчку съ правой стороны и зажмуривалъ лвый глазъ, но однажды ему вздумалось закрыть правый и вдругъ расхохотался, вскрикнувъ: ‘Вотъ, братъ, штука-то, я вдь лвый глазъ потерялъ, — право такъ, и самъ не знаю когда’. Это заставило его поберегать зрніе и потому онъ придумалъ сдлать трубочку изъ картона въ 1 вер. діаметра и около 3-хъ вер. длины, обклеивъ внутри черною бумагою, и съ помощію оной читалъ по вечерамъ. Въ 1830 году начало слабть зрніе и праваго глаза, такъ что, по совту отца моего, ддушка сталъ носить зонтикъ и согласился, чтобы ему наняли особеннаго чтеца, которому онъ диктовалъ ежедневно все то, что, по заведенному порядку, должно было быть записано {Въ этомъ году братъ мой, возвращаясь изъ турецкаго похода, гостилъ въ Дворенинов, — и какъ радовался ддушка, когда, бывало, посадивъ его въ телжку и втроемъ прокатываемъ по саду, т. е., отецъ въ корню, а мы по пристяжкамъ. М. Б.}. Во время моего пребыванія у него въ Дворенинов (посл окончанія мною курса въ С.-Петербургскомъ университет въ 1829 году, весь 1830 годъ и до сентября 1831 года), я много читывалъ ему по утрамъ и, пріостанавливаясь, любилъ слушать его разсужденія по многимъ предметамъ, а по вечерамъ постоянно его занимало слушаніе газетъ, и тутъ разговоры направлялись къ политик и военнымъ дйствіямъ, ибо въ это время было усмиреніе Польши. При этомъ, бывало, попроситъ онъ меня отыскать на карт то или другое мстечко или городъ, упоминаемый въ извстіяхъ о войн Россіи съ Польшей, и нердко вспомнитъ, что въ Семилтнюю войну съ Пруссіей онъ либо проходилъ, либо стоялъ въ этомъ мст съ полкомъ, въ которомъ служилъ, и разскажетъ такимъ образомъ о старин, чуть ни столтней!
Слпоту свою ддушка переносилъ очень терпливо, гораздо боле огорчала его усиливающаяся глухота: безъ помощи рожка онъ иногда ничего не могъ разслышать, и когда бывали гости, а ему хотлось участвовать въ разговорахъ и все слышать, то онъ крпко стовалъ на свою глухоту. Въ начал 1833 года я прізжалъ на короткое время изъ Петербурга въ отпускъ, и тутъ онъ мн съ соболзнованіемъ объявилъ, что боле ничего не видитъ и не можетъ меня хорошо разглядть, а между тмъ всегда бодро ходилъ одинъ съ палочкою къ обду, къ чаю въ диванную и къ ужину.
Нсколько разъ ддушка упрашивалъ меня покинуть службу и предоставить отличаться на этомъ поприщ брату, а я чтобы занялся поддержаніемъ его многолтнихъ трудовъ, такъ какъ онъ видлъ во мн способности и особенную охоту къ сельскому хозяйству.
За два дня до смерти онъ слегъ въ постель и очень покойно скончался на рукахъ моего отца, а ровно черезъ годъ въ тоже самое число, 7-го октября 1834 года, скончалась неожиданно, отъ разрыва сердца, жена его: моя бабушка, 88-ми лтъ отъ роду, и также въ присутствіи моего отца и Пестовой.
Старички похоронены въ своемъ приход — сел Русятин. Въ полутора верстахъ отъ дворениновскаго дома, на горк, среди поля виднется старинная деревянная церковь и возл нея четыре двора церковно-служителей, тамъ, съ лвой стороны алтаря, находится возвышенность съ четвероугольнымъ памятникомъ изъ простаго известковаго камня, съ надписью — чина, имени, отчества и фамиліи, годовъ рожденія и смерти Андрея Тимоеевича Болотова, а на другой сторон подобная же надпись о его супруг, возл него покоятся кости его матери, тещи и четырехъ внучатъ. Вотъ уже боле 20-ти лтъ прошло съ тхъ поръ, какъ я въ послдній разъ поклонялся праху моего незабвеннаго дда.
На этомъ мст я желалъ-было остановиться, прекративъ свои бглыя, отрывочныя замтки, но мн необходимо еще добавить нсколько крайне грустныхъ для меня воспоминаній, именно — о разлук съ Дворениновымъ, которое я любилъ, а между тмъ тяжкими обстоятельствами вынужденъ былъ его покинуть.
Весну 1836 года (вышедіки только что въ отставку) я встрчалъ въ Епифанскомъ узд, тогда какъ отецъ мой приготовлялъ и отдлывалъ мн дворениновскій домъ (для перезда и житья въ ономъ, тотчасъ посл моей свадьбы, назначенной въ конц мая). Въ тотъ годъ было самое раннее’вскрытіе весны, какой я еще не припомню. Ока очистилась ото льда къ 7-му марта, а въ Епифанскомъ узд къ 25-му марта вс помщики покончили уже свои овсяные посвы. Погода стояла великолпнйшая въ теченіе всего апрля и отецъ мой писалъ мн радостные письма изъ Дворенинова, описывая, какъ онъ ежедневно восхищаетя роскошнымъ цвтомъ яблонь и благоуханіемъ во всхъ садахъ, которые покрыты какъ бы блымъ саваномъ и по завязи общаютъ обильный урожай для новыхъ молодыхъ хозяевъ, но 2-го мая подулъ вдругъ сверный втеръ, поднялась мятель какъ зимою: сплошнымъ блымъ саваномъ покрылись уже не только сады, но- вс поля, и снгъ, мстами нанесенный сугробами, пролежалъ трое сутокъ. Этого достаточно было, чтобы не только уничтожилась вся завязь на плодовыхъ деревьяхъ, но рушилось все садоводство въ среднихъ губерніяхъ Россіи, въ эту несчастную весну, не только уничтожились сады, но въ нашей сторон погибло множество рощей и лсовъ, которые въ послдующіе за тмъ года срублены на дрова. Въ первый годъ я еще ласкалъ себя надеждою, что деревья оживутъ, ибо на нкоторыхъ показалось достаточное количество листьевъ, а потому осенью и весною производилъ т же работы по унавоживанію и окапыванію старыхъ деревьевъ, но съ открытіемъ весны 1837 года эта надежда рушилась: вс не пришедшія съ листомъ, какъ совершенно погибшія, надобно было срубать, выкапывать и пустыя мста засаживать изъ питомника уцлвшими привитыми деревцами. Оказалось, что въ питомник для подсадки не хватитъ деревьевъ на третью часть садовъ, которыхъ числилось по плану до 16-ти десятинъ и вс обнесены были плетневою оградою. Итакъ, въ тотъ же годъ я разбилъ мсто въ двое больше подъ питомникъ для будущихъ подсадковъ, а между тмъ накупилъ нсколько тысячъ молодятника въ Тул и перевезъ осенью также значительное количество отъ отца моего изъ Гнилаго-Болота, гд онъ тогда поселился и безвыздно жилъ тамъ до смерти своей (18-го іюля 1850 г.). Помня завщаніе дда, что никогда не слдуетъ унывать, особенно, когда несчастія и неудачи происходятъ не отъ нашей вины, а посылаются свыше, то и въ этомъ утшалъ я себя надеждою, что труды мои со временемъ вознаградятся и лтъ черезъ 10 дождусь опять доходовъ съ дворениновскихъ садовъ, но въ зиму подъ 1839 годъ проявилось у насъ неслыханное и не бывалое дотол количество полевыхъ мышей (предвщавшія по народному замчанію страшный голодъ, который дйствительно и совершился, такъ что рожь для посвовъ и прокормленія въ 1840 году покупалась нами въ Курской и Воронежской губерніи по 40 руб. ассиг. за четверть), ежедневно при молотьб хлба мышей уничтожали не только сотнями, но тысячами, сгребали ихъ лопатами въ ворохъ и выносили изъ риги четвериками или плетушками. Эти голодныя твари накинулись на молодыя деревца въ садахъ и вс, какъ въ питомникахъ, такъ и пересаженныя, привитыя яблоньки погибли отъ ихъ прожорства: он обточили шкурку деревцовъ кругомъ, оставивъ, смотря по пониженію таявшаго снга, по два и боле колецъ. Тогда я увидлъ, что вс старанія мои остаются тщетными и нтъ уже надежды на приведеніе садовъ въ прежнее ихъ доходное положеніе. Необходимость требовала обратить вниманіе на земледліе, но какъ принятся за оное въ такомъ имніи, которое не размежевано кт, однимъ мстамъ, а находится въ выше описанной чрезполостности?
Въ то время тесть мой пріобрлъ уже для меня покупкою село Огарево, въ Богородицкомъ узд, гд я былъ избранъ въ посредники полюбовнаго земля размежеванія, хозяйничество въ плодородной мстности и служебныя обязанности требовали постояннаго жительства въ новокупленомъ имніи, гд былъ къ тому же сахарный заводъ, въ которомъ требовались мастеровые и хорошіе работники, а потому всему молодому поколнію дворениновскихъ дворовыхъ найдено было занятіе и прокормленіе ихъ меня не затрудняло. Дворениново я оставилъ на попеченіе одного изъ слугъ моего дда, который и при немъ завдывалъ полевыми работами, слдовательно. знакомъ былъ хорошо со всею чрезполостностью, и каждый годъ два раза посщалъ его, всякій разъ переговоры съ совладльцами дачи на счетъ промновъ и размежеванія не могли кончаться по несговорчивости одного изъ владльцевъ Г. С……Наконецъ, только въ 1846 году полюбовный актъ былъ подписанъ, утвержденъ судомъ и я получилъ въ 3-хъ дачахъ отмежеванной къ однимъ мстамъ 420 десятинъ земли. Черезъ 3 года, войдя въ полный свооборотъ, я публиковалъ о продаж Дворенинова и полковникъ г. Прянишниковъ, желавшій имть имньице подъ Москвою, купилъ его у меня въ август 1850 года за 52 т. ассигн. Продержавъ его 3 или 4 года, онъ перепродалъ его г. Угрюмову, а въ настоящее время я уже и не знаю, кому оно принадлежитъ {Отъ г. Угрюмова Дворениново переходило продажею къ гг. Прянишникову, г-ж Грабовской и нын находится во владніи г. Карпова. Изъ сосдей Андрея Тимофеевича и его добрыхъ знакомыхъ нын въ живыхъ: Варвара Ивановна Ладыженская и Александра Платоновна Журавлева. Сообщ. Тульскій помщ. А И. Цвиленевъ.}.
Мн не хотлось здсь касаться своей дятельности въ Дворенинов, употребленной съ пыломъ молодаго хозяина, — я упомянулъ о нея потому, что искренно желалъ поддержать труды дорогаго моего дда, но Провиднію не угодно было помочь мн и обстоятельства такъ сложились, что Дворениново нельзя было удержать въ род Болотовыхъ.
Независимо отъ приведенныхъ замтокъ, желательно бы было сообщить ‘Русской Старин’ нкоторые эпизоды изъ жизни Андрея Тимоеевича, которые онъ до такой степени занимательно умлъ разсказывать, что по невол они врзались въ память, я всегда старался при разговор съ нимъ наводить его на какой-нибудь разсказъ о прошедшемъ, такъ какъ онъ представлялъ собою живой, интереснйшій архивъ. Къ сожалнію, я не наслдовалъ отъ него ни привычки. ни дарованія къ литературному труду, и мн приходится ограничиться лишь этими замтками, въ которыхъ все-таки найдутъ хотя нкоторыя черты для пополненія біографіи столь замчательнаго помолога XVIII столтія, который умлъ своими Записками заинтересовать большинство читателей ‘Русской Старины’ и доставилъ многимъ, даже въ глухихъ углахъ Россіи, истинное удовольствіе.