АМЕРИКАНЦЫ
АМЕРИКАНЦЫ
* * *
* * *
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Американцы, Аверченко Аркадий Тимофеевич, Год: 1921
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
М.: Изд-во ‘Дмитрий Сечин’, 2015.
Когда я был совсем крохотным мальчуганом — все стороны моего характера ярко указывали на то, что я вообще был малый не промах.
Хотя взять самую замечательную мою авантюру того периода: я убежал в Америку.
Правда, тысячи русских мальчишек ежегодно убегали в Америку, но я тогда не знал, что у меня так много единомышленников и в своем предприятии был совершенно одинок.
Всякие, кто в свое время был мальчишкой, прекрасно знает, как велика тяга мальчишки в Америку, а если кто этого не знает — значит, в нем текла кровь не храброго мальчишки, а трусливой девчонки.
Как сейчас помню подробности моей жуткой, отважной экспедиции: в полночь я встал с кровати и, хотя моя комнатка находилась в первом этаже, решил бежать через окно, спустившись на разорванной и свитой в веревку простыне, — как все знаменитые преступники — хотя прекрасно мог бы просто выпрыгнуть из окна на улицу.
Вооружения, амуниции и провианта у меня было предостаточно: в узелке лежал столовый нож, рогатка, карта Америки, выдранная из атласа Ильина, три сухаря, два пирожка с говядиной, полузасохших, полураздавленных — результат двухдневного таскания их в кармане штанов, потом спиртовая машинка, на которой старшая сестра завивала волосы, и нитка огромных ярко-голубых дутых бус.
Черт его знает, зачем я захватил эти чудовищные бусы, но они были такие хорошенькие, что не хватило сил их оставить, а кроме того наследственный коммерческий инстинкт подсказал мне, что эти бусы могут очень пригодиться при товарообмене с индейцами.
Для того же был захвачен и кусок красного кумача, бесцеремонно отодранный от трехцветного флага, коими украшались все дома в городе в царские дни.
Спустившись по простыне, я закинул узелок за спину и бодро зашагал к новой таинственной жизни, но через двести шагов остановился, уселся на скамейку под акациями и открыл крайне важное совещание с самим собой…
Куда меня понесет ночью? Все спят и, конечно, спят и матросы той шхуны, на которую я думал пробраться тайком, спрятаться в трюме и таким образом комфортабельно отплыть по назначению.
Нет, не попасть мне ночью на шхуну: все спят, сходни на пристани наверное сняты, а добираться вплавь мокро.
— Подожду рассвета, — рассудительно решил я. — Утром на пристани начнется суматоха, и я успею незаметно пробраться в трюм. А когда шхуна выйдет в открытое море — выползу из своего убежища и поступлю в юнги. Если же капитан откажет — взбунтую матросов, захвачу власть, — дело известное.
И вдруг, в самый разгар моего самосовещания — надо мной, как гром среди ясного неба, раздался знакомый голос:
— Это еще что такое? С какой это ты радости в глухую полночь торчишь тут… Что у тебя за узел…
Отец мой был не меньшим пройдохой, чем я: сразу же раскусил все мои авантюристические планы. Покрутил головой и деловито осведомился:
— В Америку?
— Да… Этого… Я ненадолго. Я скоро вернусь…
— Чем же тебе здесь плохо?
— Скучно. Пантер нету, индейцев нету, ничего нету.
— Н-да, брат, этим товаром не торгуем. Так, значит, в Америку.
— В Америку.
— Как же думаешь добраться?
— Юнгой поступлю. На шхуну.
— Еще чего. По росту тебя и в корабельные крысы не примут. Ты можешь, не нагибаясь, почесать нос о мое колено.
Собственно, было скорее наоборот. Не я был мал, а отец невероятно высок. По образному выражению одного моего знакомого, он был так высок, что для того чтобы высморкаться, ему приходилось становиться на колени.
— А зачем у сестры спиртовку спулил?
— А вы откуда знаете?
— Ну, еще бы. От твоего узла за версту спиртом несет. Не вернешься ли? Может, раздумал?
— Чего там раздумывать, раз решил — значит, так тому и быть.
— Ого, как здорово. Знаешь, что? Пошел домой, пока я тебя не выпорол тут же, под акациями.
Мелькнула мысль — защищаться ножиком и рогаткой. Мелькнула чудесная лучезарная Америка, покрытая травой,
бизонами, индейцами и пантерами… Мелькнуло желание вскочить и задать стечка, но… все это мелькнуло и погасло: отцовская рука держала мое плечо, как клещами.
С позором для меня пошли до дому. Постучались.
— Кто там? — услышали сонный голос матери.
— Американцы, — хихикнул отец. — Индейца поймал: на пантере по улицам скакал, от бизона удирал. Получайте сокровище. Расписки не надо. . . . . . . . . . .
Утром сидел я, склонив голову над Америкой, выдранной из атласа Ильина, и, глядя затянутыми слезой глазами на эту чудесную территорию, изредка тыкал чернильным пальцем в тот или иной штат:
— Вот тут, наверное, сидят индейцы в засаде и поджидают бледнолицых американцев. Тут наверное пантера терзает сейчас антилопу, а эта тоненькая линия — гверильмы гуськом едут расправляться с янки.
Почему самое прекрасно в русском детстве — это грёза о далекой чудесной Америке?
Казалось бы, с годами это восторженное отношение должно исчезнуть, однако нет. Думаю я сейчас сию минуту об Америке, об американцах — и теплое чувство переполняет мою грудь.
Удивительный народ: деловые до мозга костей, носятся день-деньской на гудящих автомобилях среди стоэтажных небоскребов, жизнь их гремит так, что кажется — и гудка пароходной сирены не расслышать, ан нет: из-за тысяч верст донесется до них слабый русский голос ‘Помогите’, и вот уже американец с деловым видом тут как тут. В руках карандаш, записная книжка, на устах лаконичный вопрос:
— Что нужно прежде всего? Накормить детей? Сколько душ? Молоко, шоколад, платье? А учебники есть?
Не потому ли русские дети всю свою детскую жизнь, как чувствительная магнитная стрелка, поворачивались в сторону Америки — что американцы так ‘по-деловому’ относятся к русским детям:
— Что нужно в первую голову? Шоколад, консервы, молоко, учебные пособия? Этих двести детей запишите на Америку… И этих пятьсот тоже.
Вот тебе и пантеры. Вот тебе и кровожадные сиуксы!
В прошлом году в Севастополе Американский Красный Крест без рекламы, без шума, рисовки и треска — тихо, спокойно делал огромное дело: тысячи русских были им накормлены, одеты и обуты. И никаких удостоверений от участковых комитетов, никакой волокиты: стань в очередь и получай.
— Послушайте, — спросил я одного американца, — а вы не боитесь, что часть из того, что вы раздаете, — очутится в продаже на базаре?
— А не все ли равно, — спокойно, флегматично отвечал американец. — Может быть, тому, кто продаст, фунт мяса нужнее в данный момент, чем фуфайка.
Говорят, Америка — страна золота.
Очень возможно. Сколько там золотых сердец.
Совдепия предложила Америке заключить торговый договор. Америка вежливо ответила:
— К сожалению, пока у власти большевики — не можем.
— Почему?
— Потому что большевики мошенники и убийцы. С убийцами не торгуем.
— Но мы можем исправиться. Мы будем честными.
— Исправьтесь, действуйте от имени русского народа — тогда пожалуйста.
— Да мы и действуем от имени народа.
— Врете. Выйдите пока что из нашего дома — ваше присутствие портит чистый честный воздух.
Вот порядочный разговор порядочных людей.
Чехов утешал:
— И для нас небо будет в алмазах.
Такие мы несчастные, такие всеми брошенные, что иногда думаю я:
— Не те ли это алмазы, не те ли несколько десятков звезд, что рассыпаны на небесном фоне американского флага.
Впервые: Зарницы, 1921, 23-30 апреля, No 7. Печатается впервые по тексту журнала.
…кровожадные сиуксы — Коренные жители Северной Америки, имеющие много племен очень воинственного характера.