Адская женщина, Картер Ник, Год: 1909 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 49 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Ник Картер

Адская женщина

OCR Денис http://mysuli.aldebaran.ru

‘Ник Картер. Т. 1’: Триника, Новосибирск, 1994 ISBN 5-87729-001-0

*** * ***

— Вас желает видеть какая-то дама, мистер Картер, — доложил Иосиф, лакей знаменитого сыщика.

Ник Картер сидел в своем рабочем кабинете с душистой сигарой и был занят изучением подробностей одного весьма интересного дела.

— Дама? — переспросил сыщик, видимо недовольный тем, что ему помешали, — кто она такая?

— Она поручила мне передать вам, что давно с вами знакома.

— Боже мой! Мало ли кто со мной давно знаком, — проворчал Ник Картер, — разве она не назвала себя?

— Нет. Она сказала, что как только вы увидите ее, то сразу узнаете.

— Странно, — отозвался сыщик и нахмурил брови, — пойди и скажи ей, что я принципиально не принимаю никого, кто не называет своей фамилии.

Лакей ушел, но через минуту уже вернулся.

— Ну, что еще? — нетерпеливо спросил Ник Картер, — она еще не ушла?

— Нет, она не хочет уходить, — ответил Иосиф, — и просила передать, что ее зовут Дианой Кранстон.

Сыщик в изумлении поднял голову и отложил сигару в сторону.

— Что такое? Ты не ошибся? Диана Кранстон? — спросил он, покачивая головой.

— Именно Диана Кранстон. Я хорошо запомнил, мистер Картер.

— Какова она из себя?

— Она одета очень изящно, — сообщил Иосиф, — да и сама, прелесть, какая хорошенькая. А глаза у нее такие, что мне даже жутко стало.

— Ого, Иосиф, ты никак на старости лет влюбиться задумал? — проговорил Ник Картер, — знай же, что это очень опасная красавица. Хотел бы я, однако, знать, каким образом она могла появиться у меня в доме. Куда ты проводил ее? В приемную или кабинет?

— В кабинет, потому что в приемной теперь как раз идет уборка. Прикажете ее выпроводить оттуда?

— Нет. Дай-ка мне вот с того стола зеленую книгу с надписью на обложке ‘Канадские дела’.

Сыщик начал перелистывать книгу, пока не нашел то, что ему нужно было. Затем он задумчиво посмотрел на лакея, ожидавшего у двери.

— Помнишь ли ты еще, Иосиф, то дело, за которое я взялся благодаря мистеру Файрфильду и в котором большую роль играла дюжина валиков фонографа?

— Еще бы, — отозвался Иосиф, — какая-то молодая девушка была увезена своими братьями и сестрой в уединенный замок на берегу озера, где ее и убили. Она рассказала свою историю фонографу, валики которого спустя некоторое время были найдены, и таким образом преступление было раскрыто.

— Совершенно верно. Я успел уже почти забыть об этом деле, — ответил сыщик, — вот, ведь как время бежит. С того времени прошло уже более двух лет. Но ведь это просто-таки невероятно. Посетительница, которая сидит теперь в кабинете, и есть одна из преступниц. Она была арестована вместе со своими сообщниками, двумя мужчинами и одной девушкой. Убийство было совершено одним из мужчин, Максом Ларю, но душой всего заговора была именно эта — Диана Кранстон, дочь прежней воспитательницы несчастной жертвы.

— А разве суд не нашел ее виновной? — спросил изумленный Иосиф.

— Конечно, и приговорил ее к десятилетнему тюремному заключению. Не понимаю, каким образом она могла так скоро очутиться на свободе?

— Быть может, она бежала из тюрьмы?

— Послушай, Иосиф, какой ты, право, чудак. Неужели ты думаешь, что тогда Диана Кранстон решилась бы явиться ко мне?

На лице Иосифа появилось выражение полного недоумения.

— Да, я — так только подумал, — проговорил он.

Но сыщик его уже не слушал. Он опять перелистывал книгу, куда заносил свои заметки, касающиеся выдающихся случаев из своей практики.

— Вот и нашел, — пробормотал он, — убитую звали Натальей Деланси. Говорят, она была поразительно красива. Отец ее, человек богатый и всем известный, по имени Александр Деланси, женился на вдове с тремя детьми, которая и умерла после рождения Натальи. Дети покойной супруги Деланси от первого мужа были известны своим дурным характером. При помощи Дианы Кранстон они составили заговор против своего отчима и против Натальи, чтобы завладеть огромным состоянием старика.

— Но каким же образом попала сюда эта женщина, и чего ей нужно от меня?

— Да, и я хотел бы знать это, мистер Картер, — заявил Иосиф самым серьезным образом, — не спросить ли мне ее?

— Знаешь ли, Иосиф, ты поражаешь меня своей находчивостью, — рассмеялся Ник Картер, — я охотно бы дал тебе поручение выпроводить ее на свежий воздух без всяких разговоров. Но как бы преступна она ни была, нельзя забывать, что она женщина, и как таковая, имеет право требовать вежливого обращения.

Ник Картер умолк и задумался, а потом приказал лакею:

— Попросите-ка моего двоюродного брата Дика пожаловать ко мне поскорее. А даме скажи, что я приму ее через несколько минут.

Когда помощник Ника Картера, Дик, вошел в рабочий кабинет своего начальника, последний встретил его с многозначительной улыбкой.

— Угадай, Дик, кто сидит теперь внизу в кабинете?

— Понятия не имею.

— Диана Кранстон.

— Что такое? Диана Кранстон? Этот прелестный демон? — вне себя от изумления воскликнул Дик, — да ведь она сидит в тюрьме? Как попала она сюда?

— Я знаю это не лучше тебя.

— А что ей угодно?

— Тоже не знаю.

— Но ведь ты звал меня к себе не зря, не правда ли?

— Конечно, нет. Переоденься немедленно и выследи ее, когда она уйдет. Постарайся разузнать о ней, как можно больше. Дело твое, какие меры ты примешь для достижения этой цели, но я в самом ближайшем будущем хочу получить подробные сведения о Диане Кранстон.

— Будет исполнено.

— Эта коварная женщина явилась в Нью-Йорк, конечно, не для того только, чтобы засвидетельствовать мне свое почтение, — продолжал Ник Картер, — я уверен, она затеяла что-то новое. Она ведь одержима духом алчности и наживы, и после того, как миллионы Деланси ей улыбнулись, она знает только одну единственную цель жизни: захватить как можно больше денег и отомстить нам.

— Что ж, таким образом нам представляется случай снова обрезать ей когти, — заметил Дик, — впрочем, ведь из тюрьмы она вряд ли бежала?

— Конечно, нет, — ответил Ник Картер, — тогда она не явилась бы ко мне. Но ты, вероятно, помнишь, что семья Деланси пользовалась огромным влиянием, и ее, по всей вероятности, помиловали. Впрочем, это мы скоро узнаем. Так вот, одевайся как можно скорее, и принимайся за дело.

— Не беспокойся, Ник — ответил молодой сыщик с самоуверенным видом, — я великолепно наряжусь бонвиваном, прожигателем жизни, у которого много шальных денег. Быть может, мне в таком виде удастся даже завязать с ней знакомство.

— Мысль не дурна, — согласился Ник Картер, — а я постараюсь задержать ее в кабинете по крайней мере на полчаса.

*** * ***

Иосиф был прав.

Диана Кранстон была очаровательно красива.

При появлении сыщика она приподнялась, чтобы приветствовать хозяина дома.

Но на Ника Картера женские чары, в особенности красота, не действовали.

Он хорошо знал, что за этой прелестной оболочкой таится коварная душа.

Он смерил посетительницу с головы до ног холодным взглядом.

— Вы, конечно, не ожидали меня видеть, — заговорила Диана мелодичным голосом.

— Не ожидал, — отрезал Ник Картер, почти невежливо.

— И еще больше вас поражает то, что я вообще имела возможность явиться? — прибавила она с едва заметным оттенком иронии.

— Очень поражает, — спокойно ответил Ник Картер, — по моему расчету вы теперь должны были бы еще сидеть в тюрьме, куда попали благодаря неуместной мягкости присяжных, которые должны были бы, по справедливости, приговорить вас к смертной казни.

— Вы очень любезны, мистер Картер, — заметила Диана Кранстон и надменно взглянула на сыщика.

— Не слишком, но во всяком случае я откровенен. Но оставим лучше эти фразы. Будьте добры сказать мне коротко и ясно, по какому делу вы явились ко мне?

— Этого я в двух словах не могу сказать, — ответила Диана с насмешливой улыбкой и снова опустилась в кресло, — впрочем, прежде всего должна вам заявить, что я не бежала из заключения, а была помилована.

— Иначе и не могло быть, — холодно отозвался Ник Картер, — хотя я нисколько не сомневаюсь в том, что вы были бы способны и на побег. Но тогда вы, по всей вероятности, не явились бы ко мне, так как рисковали бы тем, что я кратчайшим путем отправил бы вас обратно в тюрьму. Но теперь я попрошу вас говорить о деле, приведшем вас сюда.

Ник Картер стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди.

— Быть может, вам интересно также узнать, что братья и сестра Ларю тоже уже не находятся больше в тюрьме? — снова заговорила Диана тем же насмешливым тоном.

— Это меня не интересует, пока мне до них никакого нет дела.

— Рудольф сошел с ума и его отправили в дом для умалишенных преступников.

— Хитро придумано, — заметил Ник Картер со злобной улыбкой, — благодаря этому он избежал виселицы.

— Макс умер, — продолжала Диана, — он повесился в своей камере. Оливетта тоже уже не в тюрьме, а в тюремной больнице. Что касается меня, то я хотела сказать, что я была помилована по ходатайству министра внутренних дел, после того, как два года томилась в тюрьме.

— Я лично глубоко сожалею о том, что вас так скоро выпустили, — насмешливо заметил Ник Картер.

— Да знаете ли вы, что мне пришлось выстрадать в этом земном аду? — воскликнула Диана, причем голос ее задрожал и глаза засверкали, — там, где мне недоставало того комфорта, без которого я просто жить не в состоянии? Рассказать ли вам, до каких пределов выросла во мне ненависть к тому, кто был причиной моего заточения? Что эта ненависть охватила все мои мысли и чувства, и что я имею теперь одно лишь безумное желание, ненасытную жажду мщения?

Произнося эти слова, Диана страшно изменилась в лице.

Глаза ее метали молнии. Полные губы дрожали от волнения, лицо приняло столь грозное выражение, что ее трудно было узнать.

Всякий, кто увидел бы Диану Кранстон в таком состоянии, понял бы, что она могла быть страшным, неумолимым врагом.

А Ник Картер при виде этой страстной вспышки только пожал плечами.

— Неужели вы не понимаете, какое ужасное несчастье вы мне причинили? — произнесла Диана.

— Не стоит говорить об этом, — холодно ответил сыщик, — ядовитой змее, чтобы обезвредить, следовало раздавить голову.

— Этого оскорбления я вам никогда не прощу, — прошипела она.

— Я скажу вам, для чего я явилась сюда.

— Вероятно, только для того, чтобы попусту беспокоить меня.

— Нет! Для того, чтобы сказать вам, как я вас ненавижу! Чтобы известить вас о том, что я снова на свободе, что буду проклинать вас до последнего своего издыхания, так как вам обязана пребыванием в тюрьме, в этом аду, пытки которого я должна была безропотно сносить! И еще я явилась для того, чтобы заявить вам, что отомщу вам за все причиненное мне зло!

— Что это, угроза, что ли? — презрительно спросил Ник Картер.

— Думайте, как хотите, — воскликнула она и злобно захохотала, — ведь вы, говорят, великолепно умны.

— Вы скоро закончите ваши словоизвержения? — спросил Ник Картер.

— Нет еще! Я хотела вам заявить, что сегодня Рудольф ночью совершит побег из дома умалишенных!

Если Диана ожидала изумить сыщика этим заявлением, то сильно ошиблась.

Он принял ее сообщение с таким равнодушным видом, что она не удержалась спросить:

— Неужели вы полагаете, что можете игнорировать мои угрозы?

— Они не производят на меня решительно никакого впечатления, — спокойно возразил Ник Картер, — и вы сами будете интересовать меня только начиная с того момента, когда снова встанете на путь преступлений. Причем я вам теперь уже обещаю, что во второй раз вас будут судить не мягкосердечные присяжные, и что тогда не избежать эшафота.

— Приговор суда был вполне справедлив! Я не убивала Наталью!

— Конечно, вы были слишком умны для этого. Но кто руководил всем заговором, кто заставлял плясать марионеток? Смертельный удар нанес, правда, Макс Ларю, но сам план убийства возник в вашем мозгу. Но теперь довольно. Я обыкновенно вежлив с дамами, но беседа с вами мне отвратительна. Потрудитесь сказать, что вам от меня угодно, и уходите из этого дома.

— Я уже сказала вам все: явилась сюда для того, чтобы заявить вам, что рано или поздно я осуществлю мою месть!

Она громко выкрикнула эту фразу, очевидно, потеряв всякое самообладание при виде насмешливого презрения сыщика.

— Я не имею возможности тратить время на выслушивание подобных бессмысленных фраз, — сухо прервал ее Ник Картер, — и попрошу вас удалиться. Я не хотел бы принимать энергичные меры по отношению к женщине, как бы низко она ни пала.

Она как-то нервно расхохоталась, глядя на сыщика с нескрываемой ненавистью.

— Я невысокого мнения о вашей благовоспитанности, — воскликнула она, — но все-таки вы не осмелитесь дотронуться до меня!

— Вы совершенно правы, сударыня. Подобные обязанности обыкновенно исполняет прислуга! — резко возразил Ник Картер.

Он отступил на шаг и прикоснулся к кнопке электрического звонка.

Вошел лакей.

— Иосиф, — обратился к нему Ник Картер, — верно ли идут твои часы?

— Сию минуту, мистер Картер? На моих часах теперь тринадцать минут девятого.

— Правильно. Так вот, слушай: ровно через пять минут ты выпроводишь эту особу на улицу, если она не предпочтет уйти раньше добровольно. Она — помилованная арестантка, а потому не в праве претендовать на вежливое обращение.

— Слушаю, мистер Картер, — ухмыльнулся Иосиф, — будет исполнено.

Ник Картер повернулся и так быстро вышел из комнаты, что Диана не успела сказать ни одного слова.

*** * ***

Иосиф с часами в руках встал перед непрошенной гостьей.

Она смотрела на него в упор.

— Вы не осмелитесь исполнить приказание вашего барина, — прошипела Диана по прошествии одной минуты.

Иосиф ничего не ответил, а все смотрел на часы.

— Вы слышите? Вы — болван! — крикнула она и топнула ногой.

Но Иосиф был глух и нем, как стена. Он не сводил глаз с часов, наконец он начал считать вполголоса.

— Болван! Ты отлично подходишь к такому барину, как Ник Картер! Он невежа!

— Семь. Восемь. Девять. Десять, — спокойно считал Иосиф.

— Передай ему, что рано или поздно я его убью, — прошипела она, вне себя от ярости, — скажи ему, что я заставлю его страдать, как не страдал еще ни один смертный! Скажи ему…

— Двадцать восемь. Двадцать десять. Тридцать.

Иосиф закрыл крышку часов и кашлянул.

— Сударыня, — заговорил он с важным видом, — вы слышали приказание мистера Картера? Потрудитесь убраться. Да поскорее. Поняли?

Диана Кранстон отступила на шаг и подняла руку как бы для удара.

Но Иосиф это мало тронуло.

Он подошел к ней и положил ей руку на плечо.

Она попробовала вырваться, но он не отпускал ее.

Вдруг она так сильно укусила его за руку, что он с криком отдернул руку.

Вместе с тем она быстро направилась к двери.

На полпути она вдруг обернулась, выхватила из кармана револьвер и швырнула его в Иосифа.

Это произошло столь неожиданно, что у лакея не хватило времени уклониться в сторону. Револьвер попал в него с такой силой, что он пошатнулся и схватился руками за стул.

— Вот тебе за твою дерзость, болван, — прошипела Диана, выбежала из комнаты и захлопнула за собой дверь.

— Черт возьми, бойкая дама, нечего сказать, — проворчал Иосиф, обтирая кровь с лица, — но как бы там ни было, она ушла, а больше мне ничего не нужно было.

Затем он отправился в свою комнату.

Спустя четверть часа он по звонку Ника Картера, явился в его рабочий кабинет.

— Ну что? — спросил сыщик, — тебе пришлось вывести ее?

— Нет, — ответил Иосиф, — но…

— Могу себе представить, — прервал его Ник Картер, — вероятно, она ушла еще до срока? Впрочем, что это у тебя на лбу за шрам?

— Это от нее, — ответил Иосиф мрачно, — она оставила мне это на память.

— Чем это она тебя? — расхохотался Ник Картер, — неужели кулаком?

— Нет, она на прощание швырнула в меня револьвером. У меня чуть голова не разлетелась на двое. Впрочем, вот он этот самый револьвер.

— Просто невероятная история, — заметил Ник Картер, — ведь ее нахальство переходит всякие границы. Надеюсь, теперь ты больше не будешь увлекаться всякими красавицами.

— Будьте в этом уверены, мистер Картер, — воскликнул Иосиф, — женщин отныне для меня не существует, хотя бы они были в три раза красивее этой бабы.

*** * ***

Полночь давно миновала, когда в рабочий кабинет Ника Картера вошел Дик.

— Закури сигару, Дик, — обратился к нему сыщик, указывая на ящик, — и налей себе рюмку вина. Ну, что у тебя нового, рассказывай.

— В котором часу, собственно, Диана Кранстон вышла из дома? — спросил Дик, — я, правду говоря, не посмотрел на часы.

— По моему расчету было восемнадцать минут девятого, — ответил Ник Картер с улыбкой, — возможно и целых двадцать минут, так как Иосиф немного запоздал с исполнением моего поручения.

— Меня поражает столь точное определение времени, — в недоумении воскликнул Дик.

— Дело обстоит весьма просто, — пояснил Ник Картер, — я приказал Иосифу выпроводить эту особу ровно в восемнадцать минут девятого. Когда он стал приводить в исполнение мое поручение, она швырнула револьвер ему в голову и слегка ранила. Но это между прочим. Расскажи, что ты видел? Ида говорила, что ты взял со собою Тен-Итси и Патси?

— Да. Так вот: мы сели в наш большой автомобиль, заехали за ближайший угол и там остановились. Патси и Тен-Итси сидели так, что должны были немедленно увидеть Диану, как только она выйдет из парадной. Я распорядился, чтобы они следовали за ней, пока придет подходящий момент для исполнения нашего замысла.

— В чем же состоял этот замысел?

— Один из них должен был сзади подкрасться к ней и схватить ее за руки, а другой в это время должен был как бы ограбить ее, а я хотел появиться на месте преступления в качестве спасителя, на автомобиле.

— И что же вышло из этого?

— Вышло очень удачно. Диана вышла из парадной и направилась к авеню Мэдисон. По-видимому, она сильно торопилась, так как шла очень быстро, а это нам только и нужно было. Тен-Итси и Патси выждали удобный момент и напали на нее.

— Ты, конечно, на автомобиле случайно находился вблизи?

— Разумеется. Я примчался, как молодой бог. Моментально остановил автомобиль, выскочил и набросился на хулиганов, которые после ожесточенной борьбы удрали. Но надо сказать, что Диана нисколько не растерялась: когда я появился, она уже держала в руке маленький, очень подозрительный на вид, кинжал. ‘Вы видите, — обратилась она ко мне, — я вооружена! Тем не менее я очень благодарна за ваше вмешательство, которое избавило меня от необходимости укокошить одного из этих негодяев. Дело в том, что маленькая царапина, вызванная этим кинжалом, действует смертельно!’ И с очаровательной улыбкой она показала мне свой кинжал. Я попросил дать мне посмотреть на кинжал поближе, но она возразила — это слишком опасно. Не успел я оглянуться, как она уже спрятала кинжал в бархатный футляр, который положила в карман. После этого, во избежание повторения подобных случайностей, я предложил отвезти ее в автомобиле.

— Она, конечно, приняла твое предложение?

— Приняла. Она даже села рядом со мной, а не на заднее, более удобное сиденье и мы поехали вверх по Пятой авеню. Я ее спросил, куда ехать. Как тебе сказать, Ник! — Она улыбнулась мне так очаровательно, так — ну, как бы это сказать, — так сладко, что ли, что я влюбился бы в нее моментально, если бы не знал, что она за изверг такой. Затем она сказала, что еще не поздно, что ее нервы несколько расстроены и что ей поэтому было бы приятно поехать через Центральный парк.

— Ага, прекрасный демон пустил в ход все свои чары, — заметил Ник Картер, — ты, конечно, моментально повиновался и поехал в Центральный парк. Но, надо признаться, по тебе что-то не видно, что ты провел время в обществе очаровательной женщины.

— Черт его знает. Ведь, не дурак же я, на самом деле, но признаюсь, что мне далеко до этой женщины. Слушай сам: я, конечно, воспользовался случаем поближе познакомиться с Дианой Кранстон, полагая, что это во всяком случае будет только полезно.

— И отлично сделал. Значит, вы поехали по парку. Ну и что же было дальше?

— Ночь стояла великолепная и мне это приключение нравилось. Ведь, в конце концов, я человек молодой, а она чертовски красива. Мы поехали вдоль Седьмой авеню, затем по бульвару Лафайетт, а когда мы вернулись на 125-ю улицу, то была уже половина одиннадцатого:

— Однако, здорово же ты за ней ухаживал, Дик.

— Пустяки. Я кажусь сам себе дурак дураком! Говорю тебе, эта женщина чистый бес! А болтать она умеет — просто невероятно! У нее все перемешивается — свет и жара, дивная, лунная ночь, куропатки с трюфелями, аэропланы и театральная критика. Словом, из всего того, что она говорила, можно спокойно забыть все. Когда мы доехали до угла Седьмой авеню и 125 улицы, она спросила, который час. Я ответил, а она сказала: ‘На вокзале у меня лежат несколько чемоданов. Не будете ли вы любезны довезти меня еще и туда?’ ‘С удовольствием!’ — ответил я. Спустя десять минут мы приехали к вокзалу и она вышла из автомобиля. ‘Зачем же вы сами беспокоитесь? — спросил я, — ведь я и сам могу достать ваши чемоданы’. ‘Нет, нет, — возразила она самым любезным образом, — вы сидите, я скоро вернусь’. И ушла.

— И не вернулась больше? — спросил сыщик с улыбкой.

— Она хотела вернуться через десять минут. И я, дурак, просидел битых десять минут в автомобиле, терпеливо ожидая ее.

— Однако.

— Охотнее всего я бы высек самого себя, — со вздохом ответил молодой сыщик. — Попал я, как кур во щи. Провела она меня, как дурака, как мальчишку.

— Из вежливости не буду противоречить. Ну, и что же дальше?

— Так вот, прождал я десять минут. Вскоре после того, как она вышла из автомобиля, над моей головой прошел поезд воздушной дороги по направлению к городу. Возможно, что с ним она и уехала.

— Она провела тебя очень хитро: попросила тебя отвезти ее на вокзал ко времени отхода поезда и улетучилась. Ну-с, а затем ты, конечно, с поникшей головой отправился домой?

— Нет, самая прелесть еще впереди. Когда я уже начал терять терпение, из здания вокзала вышел носильщик и заорал во всю глотку: ‘Мистер Дик Картер! Мистер Дик Картер!’

— Вот это действительно, великолепно, — громко расхохотался Ник Картер — и что же он тебе сказал?

— Повеситься бы мне и больше ничего, — тяжело вздохнул Дик, — представь себе: эта чертова баба зашла в здание вокзала, написала несколько слов на записке и передала ее носильщику с тем, чтобы он, через пять минут после отхода поезда, выкрикнул на всю улицу мое имя. Можешь себе представить, как это было приятно. Ну, а затем носильщик с нахальной улыбкой передал мне сложенную записку.

— Ты привез ее с собой?

— Вот она, — ответил Дик, — прочитай ее вслух, но ради Бога, без иронических замечаний. Я и так уже довольно наказан.

Ник Картер прочитал записку. Она гласила:

‘Дорогой Дик! Вы плохой сыщик, но очень милый мальчик. Я с удовольствием прокатилась вместе с вами. Но, согласитесь сами, история с нападением на улице была довольно неудачна, тем более, что уже раньше я видела ваш автомобиль на углу. О, почему вы двоюродный брат Ника Картера. Я с удовольствием снова прокатилась бы с вами в вашем превосходном автомобиле. Если вы интересуетесь мною, — то я охотно готова повторить прогулку с вами. Дайте мне завтра ответ в газете под заголовком ‘Диана’. А пока не сердитесь на меня.

Диана Кранстон‘.

Ник Картер положил записку на стол и начал смеяться, чуть ли не до слез.

— Смейся, смейся, — проворчал Дик, — хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я это дело так не оставлю. Знаешь, что я сделаю? Я на самом деле отвечу ей через газету.

— Стало быть, ты хочешь, чтобы она, быть может, затеяла что-нибудь еще более для тебя приятное.

— Это ты предоставь мне, — огрызнулся Дик, — мне, собственно говоря, не для чего выбрасывать деньги на объявление, так как она преспокойно назвала мне свое настоящее имя и сообщила, что она сегодня только приехала из Торонто и остановилась в ‘Голландской’ гостинице. Это соответствует истине, согласно наведенным мною там справкам.

— Это еще не значит, что завтра, лучше говоря, сегодня утром, ее уже там не будет, — заметил Ник Картер.

— Посмотрим, — отозвался Дик, — она оскандалила меня в моих собственных глазах и я не успокоюсь, пока не отомщу ей. Вот послушай объявление, которое я думаю поместить.

Он набросал на бумажке карандашом несколько строк и прочитал:

‘Диана! Надеюсь, вы исполните ваше обещание. Я буду ждать вас ежедневно, начиная с четырех часов, на углу Пятой авеню и 59-й улицы, у входа в Центральный парк, в моем автомобиле. Дик’.

Ник Картер задумался.

— Твое намерение хотя и рискованно, но оно может привести к цели, — проговорил он, наконец. — Но, говоря откровенно, эта Диана противник опасный. Она открыто заявила мне, что ненавидит меня и что будет стремиться к тому, чтобы уничтожить меня. Во всяком случае ты рискуешь многим.

— Ты еще, чего доброго, закутаешь меня в вату и поставишь под стеклянный колпак, — прервал его Дик, — нет, уж ты не старайся, Ник, я настаиваю на своем.

Ник Картер встал и взял руку своего помощника.

— Милый мой, — убедительно проговорил он, — остерегайся. Как сыщик я только одобряю твою затею, но какой-то внутренний голос…

— Оставь, Ник, — решительно ответил Дик, — я не могу смотреть тебе в глаза, прежде чем не поквитаюсь с этой женщиной. Да, впрочем, ведь я на самом деле не ребенок и не раз уже находился в опасности. Поэтому пожелай мне всего хорошего, а я извещу тебя, как только добьюсь какого-нибудь результата.

*** * ***

Целые сутки о Дике не было никаких известий.

Объявление в газете появилось и Ник Картер не сомневался в том, что Дик привел свое намерение в исполнение и встретился с Дианой.

Сидя за завтраком и раздумывая об этом деле, он вспомнил молодого миллионера Файрфильда, который первый обратил его внимание на таинственное преступление, жертвой которого стала Наталья Деланси.

‘Пожалуй, Файрфильду интересно будет узнать, что Диана снова появилась на горизонте, — подумал Ник Картер, — сегодня до обеда у меня нет срочных дел. Пойду-ка я к Файрфильду в ‘Мамонтову’ гостиницу’.

На исходе десятого часа Ник Картер позвонил у дверей Файрфильда. Ему открыл лакей и сообщил, что господин еще не встал.

— Неужели мистер Файрфильд так долго спит? — воскликнул сыщик, — ведь, обыкновенно, он встает очень рано.

— Да, но он приказал мне дать ему сегодня выспаться, — ответил лакей, — он вернулся домой позднее обыкновенного, около трех часов ночи. Прикажите разбудить его?

— Нет, пусть себе спит, у меня не такое уж важное дело.

Ник Картер отправился в читальню при гостинице, взял книгу и углубился в чтение.

Лишь без десяти минут одиннадцать он опять поднялся по лифту на пятый этаж, где жил молодой миллионер.

Лакей попросил сыщика войти в библиотечную комнату.

В этой самой комнате Ник Картер в свое время слушал потрясающее повествование валиков.

— А разве господин все еще не встал? — спросил он лакея.

— Нет, что-то не слышно. Но теперь я его разбужу, а то он сделает мне выговор, что я отпустил вас.

— Куда девался этот эскиз? — спросил Ник Картер, когда лакей уже хотел выйти из комнаты.

— Какой эскиз? — спросил лакей Фергюсон, останавливаясь на пороге между библиотечной комнатой и гостиной, за которой была расположена спальня.

Сыщик указал на рамку на стене, в которой прежде висел эскизный портрет Дианы Кранстон, набросок карандашом, исполненный Файрфильдом.

Ник Картер в свое время очень этому удивился, но Файрфильд ему тогда сказал:

— Не смейтесь, мистер Картер. Я вовсе не влюблен в Диану Кранстон, но я в жизни не видел более красивой женщины и только потому набросал этот эскиз.

А теперь на стене висела пустая рамка.

— Не знаете ли вы, почему эскиз вынут из рамки? — спросил сыщик.

— Понятия не имею, — ответил Фергюсон в полном недоумении, — я не заметил бы пустой рамки, если бы вы не указали на нее. Сегодня я еще не был в библиотечной комнате, но знаю наверно, что сегодня ночью, когда я сидел в комнате у господина и ждал его возвращения, картина еще висела на месте.

— В общем, это пустяки. Мистер Файрфильд говорил мне, что собирается уничтожить этот эскиз. Вероятно, он так и сделал сегодня утром. А теперь пойдите разбудите его.

Фергюсон ушел.

Не прошло и полминуты, как Ник Картер вдруг услышал страшный крик.

Вслед за тем в дверях появился лакей, дрожа всем телом, с бледным, как смерть, лицом и задыхаясь, проговорил:

— Идите… скорее… что-то ужасное… мой хозяин мертв… убит!

Двумя прыжками Ник Картер очутился в спальне.

Достаточно было одного взгляда, чтобы видеть, что никакая помощь больше не нужна.

Файрфильд был мертв.

— Успокойтесь, Фергюсон, — обратился Ник Картер к рыдающему лакею, — возьмите себя в руки.

— Но, ведь это ужасно, — рыдал лакей, — кто бы мог ожидать этого.

— Так-то оно так, но слезы тут уже не помогут. Он умер несколько часов тому назад.

— Вызвать ли полицию или врача? Чем я могу быть полезен? — засуетился Фергюсон.

— Очень многим. Прежде всего сядьте на стул возле окна и сидите смирно, пока я вас не позову.

— Как угодно, мистер Картер. Господи, Боже мой! Я его любил, как родного сына! Я служил у него еще, когда он был совсем юношей, а до этого служил еще у его отца.

— Знаю, знаю, — участливо отозвался Ник Картер, — и вполне понимаю, что это для вас ужасный удар. Но вы должны успокоиться, чтобы ясно отвечать на мои вопросы.

Во всей спальной царил ужасный беспорядок, точно здесь произошла страшная борьба.

Подушки, одеяло и простыни были сорваны с постели и валялись на полу.

На простыне видны были кровяные пятна, даже пол и стены были забрызганы кровью.

Стоявший обыкновенно у изголовья кровати стул лежал опрокинутый на середине комнаты, равно как и маленький столик, а также и стоявший раньше между окнами маленький диван, на обивке которого тоже виднелась кровь.

Одна из старинных гравюр была сорвана со стены с такой силой, что крючок был переломан, а стекло — разбито.

На полу валялись также осколки статуи Меркурия, сброшенной с высокой тумбы.

Большой письменный стол был отодвинут от стены, ковер разрезан.

Даже тяжелая кровать была сдвинута с места.

В общем, комната имела такой вид, точно в ней бесновался сумасшедший.

Труп лежал поперек кровати, голова свисла вниз и почти касалась пола.

Пальцы правой руки судорожно вцепились в складки ковра.

Лицо было обезображено до неузнаваемости.

Очевидно, убийца колотил покойного по лицу уже после его кончины.

На теле виднелась масса колотых ран, из которых каждая в отдельности была смертельна.

Очевидно, на Файрфильда было совершено нападение, когда он уже лег в постель.

На нем была лишь ночная сорочка, все остальные принадлежности костюма валялись в разных местах на полу.

Пока лакей Фергюсон, сидя у окна, закрыл лицо руками и тихо рыдал, Ник Картер с привычной тщательностью осматривал всю комнату.

— Странно. Очень странно, — бормотал он, качая головой, — поразительная вещь: самые талантливые преступники обязательно пересаливают и таким образом сами уничтожают тот эффект, которого хотели добиться.

*** * ***

Восприняв общую картину происшествия, Ник Картер вернулся в библиотеку, подошел к телефону и вызвал сыскное отделение главного полицейского управления.

— Это ты, Джордж? — спросил он, когда ему ответили.

— Я самый! А это ты, Ник? Узнаю тебя по голосу! — воскликнул давнишний друг сыщика, полицейский инспектор Мак-Глусски, — что случилось?

— Приезжай немедленно в ‘Мамонтову’ гостиницу.

— Сейчас приеду. Разве что случилось?

— Мой приятель Альварий Файрфильд сегодня ночью убит в своей комнате.

— Боже праведный!

— Случайно я находился здесь, когда лакей покойного обнаружил убийство, кроме него и меня да теперь и тебя, никто пока еще ничего не знает об этом убийстве. Мне было бы очень приятно, если бы ты приехал, прежде чем дело получит огласку.

— Через полчаса буду.

— Ладно. До свиданья.

Ник Картер, повесив трубку, подошел к двери спальной, запер ее и обратился к сидевшему в библиотечной комнате лакею:

— Вы должны взять себя в руки, Фергюсон. Пусть плачут женщины, а мы с вами должны теперь действовать энергично. Я убежден, что Файрфильд был бы очень недоволен, если бы увидел, как вы себя ведете.

— Охотно верю. Но ведь это так ужасно.

— Лучше отвечайте на мои вопросы: в котором часу Файрфильд вернулся домой?

— Ровно в половине третьего. Войдя в комнату, он взглянул на часы и выразил изумление по поводу того, что уже так поздно?

— Он еще долго не ложился?

— Не думаю. Он казался очень утомленным и приказал мне лечь спать, так как я долго дожидался его.

— А вы где спите?

— В маленькой каморке, расположенной как раз напротив спальни покойного.

— Где находился Файрфильд, когда вы расстались с ним?

— Здесь в библиотечной комнате. Он сидел на том же стуле, на котором теперь сидите вы.

— И что он делал?

— Он пристально смотрел на картину, которой теперь уже нет в рамке. Когда вы давеча спросили меня, куда девалась картина, я вспомнил, что мой бедный барин как-то странно смотрел на нее. Быть может, он в ту минуту решил вырезать ее из рамы.

— Может быть, он не сам сделал это, — возразил Ник Картер, — ведь ее мог вынуть и убийца. Но это не важно. Значит, после возвращения Файрфильда вы отправились в свою каморку. И что же вы, тотчас и заснули?

— Я спал непробудным сном всю ночь. Господи, как подумаю, что я спокойно спал в то время, как…

— Оставим это, Фергюсон. Постарайтесь-ка вспомнить, не слышали ли вы какой-нибудь шум ночью? Нет, не слышали? А что вы делали сегодня утром, когда встали?

— Я убирал комнаты, как всегда по утрам. Но я ничего необыкновенного не заметил. Правда, в спальню я не входил.

— Конечно. А теперь повторите мне слово в слово то, что вам сказал Файрфильд, когда пришел домой. Опишите мне, как можно подробнее, выражение его лица, его поведение, словом, расскажите мне решительно все.

— Что же я вам скажу, мистер Картер? — ответил лакей, пожимая плечами, — он был такой, как всегда, разве только немного навеселе, хотя и это, пожалуй, неверно. Ведь он, слава богу, быть здоров выпить. Всегда, когда он одевался особенно тщательно, как вчера, он собирался на какое-нибудь торжество, на парадный обед или что-нибудь в этом роде, и после этого всегда возвращался немного навеселе.

— Не знаете ли вы, куда именно он ушел вчера вечером?

— Понятия не имею.

— Не было ли у него за последнее время посторонних посетителей?

— Нет.

— Быть может, он получил какое-нибудь неприятное письмо?

— Ничего такого я не заметил.

— Помните ли вы картину, которая висела в той раме?

— Как не помнить. Я часто разглядывал эту красивую женскую головку.

— Кого эта картина изображала?

— Откуда я знаю? — ответил Фергюсон и пожал плечами.

— Но если бы вам пришлось встретиться с оригиналом, то вы сейчас узнали бы его?

— Само собою, разумеется, — уверял лакей.

— Не заходила ли к Файрфильду недавно дама?

Лакей покачал головой в знак отрицания.

— Вы кажется сказали, — продолжал Ник Картер, — что Файрфильд сегодня утром с каким-то особенным выражением смотрел на ту картину?

— Да. Можно было подумать, что он подсмеивается.

— Это для меня, к сожалению, никакого значения не имеет. Впрочем, скажите-ка, Фергюсон: каким образом запирается дверь из передней квартиры в коридор?

— Просто на ключ. Мы оба, мистер Файрфильд и я, имеем по одному такому ключу. Обыкновенно господин сам открывал эту дверь и звонил лишь тогда, когда почему-либо ключа при нем не было.

Ник Картер встал, направился в спальню, собрал всю разбросанную на полу одежду и обыскал все карманы.

Он положил на стол в библиотечной комнате все, что нашел в карманах: три банковых билета по пять долларов, пятнадцать долларов золотом, восемьдесят пять центов мелочью, серебряный перочинный нож, спичечницу, портсигар, завернутую в папиросную бумагу бриллиантовую булавку, золотой карандаш и скомканный лист газетной бумаги с объявлениями.

— Ключа я не нашел, — проговорил затем сыщик, — разве сегодня утром мистер Файрфильд звонил?

— Звонил.

— Сказал ли он вам, что забыл взять с собою ключ?

— Нет, не говорил.

Ник Картер взял разорванный лист газетной бумаги и разгладил его.

Как только он взглянул на него, он насторожился и нахмурился.

Оказалось, что на видном месте было напечатано объявление, которым Дик назначал Диане Кранстон свидание.

— Поразительная вещь, — пробормотал Ник Картер, — почему Файрфильд носил с собой именно это объявление?

Вдруг кто-то постучал в дверь.

На пороге появился инспектор Мак-Глусски, торопившийся исполнить желание своего друга.

Ник Картер проводил его в библиотечную комнату, где Фергюсон все еще уныло сидел на стуле у окна.

— Послушайте, Фергюсон, — обратился к нему Ник Картер, — вот приехал полицейский инспектор Мак-Глусски. Пока я вместе с ним еще раз осмотрю место преступления, вы наведите справки, где был мистер Файрфильд в эту ночь. Может быть, вы узнаете это у кого-нибудь из его друзей?

— Думаю, что это удастся, тем более, что я знаю почти всех его друзей. Во всяком случае я сделаю все, что могу.

— Ну вот. Только не болтайте, — предупредил сыщик, — до поры до времени никто не должен знать о том, что здесь произошло, если кто-нибудь вас спросит, почему вы справляетесь, то скажите, что вы беспокоитесь, так как мистера Файрфильда все еще нет дома.

Фергюсон еще раз обещал сделать все возможное, и ушел.

— Вот что, Джордж, — обратился теперь Ник Картер к своему другу, когда они остались одни, — в данном случае преступника будет весьма трудно найти и уличить.

— Разве дело покрыто такой непроницаемой тайной? — спросил Мак-Глусски.

— Нет, не то. Мне даже кажется, что я уже знаю, кто совершил это убийство.

— Ты что? — воскликнул Мак-Глусски в изумлении.

— Но подозрение еще не доказательство, — продолжал Ник Картер. — Имей в виду, что на лицо нет никаких данных, которые могли бы подтвердить мою догадку. Напротив, имеются улики такого рода, что можно заподозрить кого угодно, но только не того, кто на самом деле совершил преступление.

— Не совсем тебя понимаю. Ведь обыкновенно ты воздерживаешься от преждевременных обвинений.

— Конечно, но в данном случае дело обстоит так, что я изменяю своей привычке. Однако, прежде чем рассуждать об этом, сначала осмотри место преступления и составь свое собственное суждение.

Когда Ник Картер открыл дверь в спальню, Мак-Глусски остановился на пороге и оттуда внимательно смотрел на представшую перед ним картину. Наконец он проговорил:

— Похоже на то, как будто здесь орудовал какой-то сумасшедший.

— Вот это самое в первую минуту подумал и я, — согласился Ник Картер.

— А как ты полагаешь, — спросил Мак-Глусски, — ведь такая борьба должна была произвести страшный шум?

— Стены гостиницы, быть может, не пропускают звуков, — насмешливо заметил Ник Картер.

— Но все это как-то мало похоже на правду, как ты думаешь?

— Я очень рад, что тебе приходят те же мысли, что и мне, — сухо отозвался Ник Картер.

Инспектор вошел к комнату, тщательно осмотрел кровавые следы, а затем наклонился над трупом. Потом он осмотрел всю мебель, поднимал то стул, то столик, как будто для того, чтобы удостовериться в весе той или другой вещи и, наконец, проворчал:

— Я закончил.

Они перешли опять в библиотечную комнату.

Там Ник Картер, не говоря ни слова, указал на раму, из которой была вынута картина.

— Что это значит? — спросил инспектор Мак-Глусски.

— Минувшей ночью в этой раме находился нарисованный карандашом эскиз женской головки. Когда Файрфильд в три часа вернулся домой, эскиз был еще на своем месте. Покойный сел вот на этот стул и с улыбкой смотрел на картину.

— Это тебе сообщил лакей?

— Да.

— Вот как. Ты полагаешь, что Файрфильд сам вынул эскиз из рамы?

— Этого я пока еще утверждать не могу, но прежде чем продолжать наше расследование, я должен тебе сказать, что на эскизе была изображена Диана Кранстон, и что эскиз набросал сам Файрфильд.

Инспектор сильно удивился.

— Неужели это та самая женщина, — спросил он, — которая была замешана в деле об убийстве в Канаде?

— Она самая.

— Да, и если Файрфильд сам нарисовал эскиз, то почему бы ему и не уничтожить его? Он даже говорил мне о том, что намеревается сделать это. Но я не обратил бы внимания на исчезновение эскиза, если бы оригинал не появился вдруг здесь в Нью-Йорке.

— Значит, она бежала из тюрьмы! — воскликнул Мак-Глусски, — насколько мне помнится, ее тогда приговорили к многолетнему заключению.

— Послушай меня, — продолжал Ник Картер, — она даже имела дерзость явиться вчера после обеда ко мне на квартиру и заявить, что ее помиловали и что она воспользуется свободой, чтобы отомстить мне.

— Однако и нахальство же, — изумился инспектор, — ну и что же дальше было с этой милой девицей?

— Не знаю. Дик это лучше знает.

— Ты, стало быть, приказал ему выследить ее?

— Нет, он сам позаботился об этом, — ответил Ник Картер и в нескольких словах рассказал инспектору о том, как Диана провела Дика.

— Теперь я догадываюсь, кого ты подозреваешь, — заметил Мак-Глусски, — и ты, стало быть, думаешь, что Диана Кранстон вырезала картину?

— Именно.

— Судя по всему тому, что ты рассказал мне об этой красавице, можно, пожалуй, предположить, что она хотела создать впечатление, будто убийство совершено здоровеннейшим мужчиной. Но она перестаралась.

— Конечно, — согласился Ник Картер, — уже первая рана, нанесенная Файрфильду, была смертельна и я полагаю, что его убили, когда он спал.

— Так и мне кажется. И вот убийца, натворивший здесь такой беспорядок, сам испортил впечатление, которое хотел произвести. Вот посмотри хотя бы на статую Меркурия: если бы она была действительно сброшена во время борьбы с мраморной колонны, то последняя наверное тоже не устояла и свалилась бы.

— Я уже осмотрел ванную комнату, — заметил Ник Картер, — там убийца умывал руки и, хотя и старался смыть все следы, все-таки оставил некоторые кровавые пятна. Если бы на самом деле была ожесточенная борьба, то вся гостиница была бы поставлена на ноги. Я хорошо знал беднягу Файрфильда: он был хороший борец и боксер, так что сумел бы расправиться с преступником.

— Вполне согласен с тобой, — заметил Мак-Глусски.

— Для большей ясности, — продолжал Ник Картер, — я в нескольких словах изложу историю того убийства в Канаде.

— Говори.

— Несчастная жертва Наталья Деланси была дочь Александра Деланси, богатого и всеми уважаемого человека. При рождении Натальи мать ее умерла и девочка, вместе с тремя детьми ее матери от первого мужа, воспитывалась под наблюдением гувернантки. Гувернантка эта была вдова, а Диана — ее единственная дочь, по моему мнению, — и есть убийца бедного Файрфильда. Она же и была душой того первого преступления. Она руководила всем и заставляла плясать исполнителей злодеяния под свою дудку. Когда мы в свое время арестовали преступников, нас было четверо: полицейский инспектор Муррей из Торонто, мой помощник Тен-Итси, я сам и вон тот, что теперь лежит убитый в спальной. Диана попыталась было заколоть Муррея кинжалом, но это ей, к счастью, не удалось. Когда ее арестовали и связали, она казалась совершенно хладнокровной, но во время поездки в Торонто я наблюдал за ней и хорошо видел, как она смотрела на Файрфильда глазами лютой тигрицы. Вот почему я и сказал Файрфильду, когда мы с ним возвращались в Нью-Йорк: ‘если вы когда-нибудь узнаете, что эта женщина вышла на свободу, то немедленно известите меня’.

— Но на каком основании она возненавидела именно Файрфильда? — спросил инспектор Мак-Глусски.

— Полагаю, что в этом больше всего виноват сам Файрфильд, — ответил Ник Картер, — и я уверен в том, что Диана поклялась отомстить всем тем, кто содействовал ее аресту. Я хорошо помню, как Файрфильд по дороге в Торонто и в присутствии арестованной Дианы, рассказал полицейскому инспектору все подробности: как он совершенно случайно приобрел на годичном аукционе общества ‘Велльс Фарго’ невостребованный чемодан, как нашел в нем дюжину валиков фонографа, как спустя две недели купил фонограф, как его заинтересовало то, что ему поведали валики и как он заявил мне обо всем этом. Словом, он рассказал, как Наталья доверила фонографу свое сообщение, в то время, когда она с минуты на минуту ждала смерти.

— И эта женщина слышала весь его рассказ?

— Слышала? Не могла не слышать. Таким образом она узнала, что в сущности всю историю раскрыл Файрфильд. Если бы валики не попали к нему в руки, то Диана Кранстон спокойно продолжала бы играть роль несчастной Натальи, на которую она очень похожа и в конце концов захватила бы все состояние убитой. Но все это служит лишь предисловием к тому, что я собираюсь еще рассказать тебе.

— Понимаю, — заметил Мак-Глусски.

— Третьего дня после обеда, — продолжал Ник Картер, — ко мне явилась Диана Кранстон и стала мне угрожать.

— Вспоминала ли она также о Файрфильде?

— Нет, ни разу даже не назвала его имени. Затем я тебе уже рассказал, как она в тот же вечер искусно и до смешного удачно провела Дика, причем передала ему письмо, в котором обещала снова прийти к нему на свидание, если он поместит соответствующее объявление в газете. А что ты скажешь после всего этого, если я сообщу тебе, что в жилетном кармане Файрфильда я нашел лист газетной бумаги именно с объявлением Дика?

— Это более, чем странно! — воскликнул полицейский инспектор, — и я могу себе объяснить это разве тем, что Файрфильд случайно прочитал это объявление и, любопытства ради, вырвал его из газеты.

— По моему, это мало вероятно, — возразил Ник Картер, — я со своей стороны склонен думать, что Файрфильд, придя домой в третьем часу ночи, возвратился прямо со свидания с этой Дианой Кранстон.

— Пожалуй, это возможно, — согласился Мак-Глусски.

— Мало того, — продолжал Ник Картер, — я полагаю, что ей удалось вытащить у него из кармана ключ от дверей его квартиры.

— Пожалуй, ты напал на верный след.

— Имея ключ в своих руках, Диана без труда могла проникнуть в комнаты после того, как Файрфильд уже лег спать. В общем, ведь не трудно пробраться в любое время дня и ночи в такую громадную гостиницу, хотя бы уже потому, что швейцары и служащие не могут же на самом деле запоминать физиономию каждого постояльца в отдельности.

— Разумеется. А изящно одетую, представительную даму уж во всяком случае никто не остановил бы.

— Тем более, если эта дама Диана Кранстон. Откровенно говоря, Джордж, она так же красива, как и преступна. Если бы я не презирал ее до глубины души, то мог бы влюбиться в нее. Это легко и могло случиться с легкомысленным Файрфильдом, который вообще имел слабость к прекрасному полу. А если Диана хотела завлечь его в свои сети, то ей стоило только взглянуть раз-другой на него своими пламенными очами, чтобы он упал к ее ногам.

— Собственно говоря, почему ты докладываешь мне обо всем этом?

— Я исхожу из того положения, что она где-нибудь встретилась с Файрфильдом, конечно не случайно, а по ее желанию. А когда он, вернувшись домой и глядя на эскиз в раме, вспоминал проведенные с ней часы, ему, быть может, пришло в голову мое предостережение. Оно в этот момент казалось ему столь странным, что он насмешливо улыбнулся.

— Возможно, — согласился Мак-Глусски.

— Эта улыбка, — продолжал Ник Картер, — до некоторой степени служит мне порукой в верности моей догадки относительно того, что Файрфильд до своего возвращения домой находился в обществе прекрасной Дианы. Вероятно, он ей, между прочим, сказал, что не забыл ее и что даже нарисовал ее портрет и поставил его у себя в комнате в рамку. По всей вероятности, мы никогда не узнаем всей правды, так как Диана Кранстон настолько изолгалась, что я не поверю ни одному ее слову, хотя бы она даже откровенно созналась во всем.

— Словом, — заговорил инспектор Мак-Глусски, — ты полагаешь, что Диана тем или иным путем достала ключ и тайком прокралась в комнаты. Но ведь это было крайне неосторожно с ее стороны. Именно, благодаря ее выдающейся красоте, ее легко могли узнать. Да наконец. Файрфильд мог еще и не спать.

— А разве она не могла переодеться и загримироваться? — возразил сыщик, — по всей вероятности, она и в этом отношении мастер своего дела. Ну, а если она провела несколько часов с Файрфильдом, то уж конечно и не на лоне природы, а в каком-нибудь шикарном ресторане за роскошным ужином с шампанским. А если это было так, то во всяком случае было нетрудно влить незаметно в бокал своего кавалера несколько капель опия или морфия, вследствие чего Файрфильд, приехав домой, заснул, как убитый.

— От нее это можно ожидать, — согласился Мак-Глусски.

— Таким образом, — продолжал Ник Картер, — ей приходилось считаться уже только с лакеем Фергюсоном. По всей вероятности, ничего не подозревавший Файрфильд, между прочим, описал ей расположение своей квартиры и рассказал, что каморка лакея расположена напротив спальной и что лакей обыкновенно спит очень крепко.

— Ты полагаешь, что она последовала за Файрфильдом прямо сюда в ‘Мамонтову’ гостиницу?

— Готов в этом поклясться, — ответил Ник Картер, — раз ключ был у нее в руках, она свободно могла войти и спокойно ждать, пока ее жертва уснет крепким сном. Затем она прокралась в спальную, в которой на маленьком столике горела электрическая лампочка, так как Файрфильд всегда спал при свете. Кинжал она держала в руке наготове. После того, как она метким ударом заколола свою жертву, она привела комнату в тот вид, в котором мы ее нашли. Впрочем, что я еще хотел сказать: ты осмотрел края ран?

— Осмотрел и мне кажется, что одна из ран совершенно не похожа на другие.

— Это я объясняю себе тем, что Диана оставила кинжал в ране, пока разбросала все в спальной, чтобы получилось впечатление об ожесточенной борьбе.

После некоторого раздумья инспектор Мак-Глусски сказал:

— Я думаю, ты в данном случае прав, как и всегда. Диана переоделась в мужской костюм, чтобы действовать свободнее, чем это было бы возможно в женском платье. А как ты полагаешь, что она сделала после того, как разгромила всю комнату?

— Она пошла в ванную и вымыла руки.

— Это ты уже говорил.

— Говорил для того, чтобы установить факт пребывания убийцы в ванной. За последние два года я часто бывал у Файрфильда и иногда заходил также в ванную. При этом я имел случай убедиться в аккуратности лакея Фергюсона. Он всегда смотрел за тем, чтобы в ванной постоянно имелось четыре чистых полотенца. Но теперь в ванной их имеется всего три, четвертого нет.

— Понимаю. Четвертое полотенце она запачкала и взяла с собой. Но какое это имеет отношение ко всему делу?

— Неужели не соображаешь? Неужели ты не понимаешь, что мужчина не был бы настолько осторожен, чтобы захватить с собой окровавленное полотенце? Это чисто женская тонкость и хитрость. Затем мы видим по уверенности, с которой она тут распоряжалась, что она не опасалась чьего-либо вмешательства. Другими словами, она хорошо знала, что Файрфильд уснул навеки. Если такой человек, как Файрфильд, ложится спать не вымыв руки, то это значит, что он страшно устал. Мне известны все его привычки. А если бы он вымыл руки, прежде чем ложиться, то в спальной имелось бы полотенце. Его нет, стало быть, Файрфильд лег прямо в постель, а так как он, по словам Фергюсона, пришел в веселом и оживленном настроении, то это служит верным признаком того, что он принял какое-нибудь наркотическое средство.

— Вот что я вспомнил! — воскликнул Мак-Глусски, — горела ли еще лампочка на столике, рядом с кроватью, когда Фергюсон обнаружил преступление?

— Нет, лампочка была разбита и осколки валялись на ковре. По всей вероятности, Диана засветила лампочки в гостиной и при их свете орудовала в спальной. Затем она, надо полагать, прошла в библиотечную, так как наверное захотела взглянуть на свой портрет.

— Но почему же она уничтожила свой собственный портрет? Это уж совсем не по-женски, — проворчал Мак-Глусски.

— А кто же тебе сказал, что она его уничтожила? — возразил Ник Картер, — по моему, только вырезала эскиз из рамы и взяла его с собой?

— Для чего?

— Для того, чтобы не оставлять в руках полиции своего портрета, ну а затем, вероятно, просто потому, что это был ее портрет.

— Пожалуй, — согласился Мак-Глусски.

— А может быть ее и прельщало иметь в руках портрет, нарисованный пламенным поклонником ее красоты, — продолжал Ник Картер, — она его сохранит на память.

— Казалось бы, нет особенного удовольствия при виде портрета постоянно вспоминать о совершенном злодеянии, — заметил Мак-Глусски.

— Ты женщин не знаешь, мой друг, — ответил Ник Картер. — Говорят, женщина либо дьявол, либо ангел, и я готов с этим согласиться. Но все это, в сущности, пустые разговоры. Мы теперь возможно скорее должны принять меры к поимке убийцы.

— Думаю, что это будет не слишком трудно. Ведь Дик даст нам все необходимые сведения.

— Но он пока о себе самом не дает знать, — возразил Ник Картер, — двое суток уже о нем нет ни слуху, ни духу. Надо действовать быстро. Если нам удастся застать Диану врасплох и обыскать ее вещи, то мы наверное найдем вырезанный портрет, а равно и окровавленное полотенце, а это равносильно ее осуждению, так что дело будет сделано без особого труда.

— Да, если бы не это словечко ‘но’ и ‘если’, — заметил инспектор, — все твои доводы кажутся весьма вразумительными, и я признаю, что все они очень близко подходят к истине, но к чему нам все эти догадки и предположения, если у нас нет ясных доказательств.

— Ты прав, — ответил Ник Картер, — но можешь быть уверен в том, что в ближайшем будущем мы раздобудем сколько угодно доказательств.

— Буду очень рад, — проворчал Мак-Глусски, вставая со стула, — а теперь я думаю пригласить полицейского врача. Я его вызову по телефону и попрошу приехать поскорее. Вместе с тем я извещу о происшедшем комиссара и вызову несколько человек из моих подчиненных. Дирекция гостиницы и без того будет недовольна, что мы так долго не заявляли о происшедшем.

— А я думаю, что она была бы очень довольна, если бы мы вовсе ни о чем не заявляли. Огласка таких ужасных происшествий вредит репутации гостиницы и многие приезжие избегают останавливаться в гостиницах, где происходили такие случаи.

Ник Картер подошел к двери, но опять остановился.

— Я много бы дал, если бы можно было замять все это дело, — пробормотал он, — но, к сожалению, это не удастся.

— Вряд ли, — заметил инспектор.

— Ну что ж, вызови полицейского врача и вообще исполни свои формальности, а я тем временем извещу директора гостиницы о случившемся. Я постараюсь устроить так, чтобы не было лишнего шума, по крайней мере, до тех пор, пока труп будет вывезен отсюда.

— А куда его отвезти?

— Во всяком случае не в мертвецкую. Файрфильд был мне другом и я позабочусь о том, чтобы он был похоронен достойным образом, — заявил Ник Картер, — а если тем временем вернется Фергюсон, то не расспрашивай его, так как я хотел бы присутствовать при его рассказе.

Когда Ник Картер, полчаса позднее, вышел из конторы директора гостиницы, он в лифте встретился с возвратившимся Фергюсоном.

Но сыщик только кивнул ему головой и лишь после того, как вошел с ним в квартиру Файрфильда, спросил: 120

— Ну что, Фергюсон? Что вы узнали?

— Я узнал, что вчерашний вечер мой господин провел здесь в гостинице, — ответил лакей.

— Другими словами: он совсем не выходил из гостиницы, хотя и был одет для выхода?

— Именно.

— Значит он обедал внизу, в большой столовой?

— Да, с какой-то дамой.

— С дамой?

Сыщик и инспектор переглянулись.

— Не знаете ли вы наружности этой дамы? — спросил Ник Картер.

— Знаю. Официант описал мне ее. По его словам, она была дивно красива, у нее были роскошные, темные волосы, слегка рыжеватого оттенка, прелестные голубые глаза и очень звучный голос. Она стройна, выше среднего роста, одета изящно, причем носит много дорогих украшений.

— Не заметил ли этот официант еще чего-нибудь?

— Он только еще сказал, что ему постоянно казалось, будто эта дама боится появления какого-то третьего лица.

— Вероятно, это она боялась своей совести, так как она хорошо знала, что за ней никто не наблюдает, — заметил Ник Картер, — а в общем официант довольно метко описал Диану Кранстон. Имеете еще что-нибудь сказать, Фергюсон?

— Да, мистер Картер. Дело в том, что эта дама проживает здесь, в этой же гостинице.

— Что такое?!

Оба, и сыщик и инспектор вскочили, как ужаленные.

— Да, она проживала здесь в гостинице, — подтвердил Фергюсон, — а вчера вечером расплатилась по счету и сегодня утром уехала.

— Погодите-ка Фергюсон, — прервал его Ник Картер, — не знаете ли вы, как зовут эту даму?

— Она записана в книгу приезжих: миссис Мабель Калловей.

— Значит, сегодня утром она уехала из гостиницы. Куда именно?

— На большой вокзал Центральной железной дороги. Больше мне ничего не удалось узнать.

— Долго ли она проживала здесь в гостинице?

— Ровно неделю.

— Ну что ты скажешь на это, друг мой Джордж? — обратился сыщик к инспектору.

— Да что сказать? Диана Кранстон остановилась в ‘Мамонтовой’ гостинице и проживала здесь все время, пока находилась в Нью-Йорке. Это неоспоримый факт, — ответил Мак-Глусски.

— Но я ведь знаю наверное, что это вовсе не факт. Она под своей настоящей фамилией остановилась в ‘Голландской’ гостинице. Неужели же мы ошибаемся в наших догадках? Пожалуй, приходится думать, что убийство совершено неизвестным нам лицом.

— Извините, господа, что я вас прерываю, — вмешался Фергюсон, — вы позволите мне сказать еще кое-что?

— Понятно. Говорите скорее.

— Несколько дней тому назад тот же официант по поручению той же дамы передал моему хозяину письмо. Меня тогда дома не было и я узнал об этом только теперь. Официант еще говорит, что тогда он на портрете в библиотечной комнате узнал миссис Калловей, именно ту самую даму, которая дала ему письмо и которая вчера ужинала в общем зале с моим хозяином.

— Не ошибается ли он? — возразил Ник Картер.

— Он говорит, что в любое время может принять присягу в том, что на картине была изображена именно эта самая дама.

— В таком случае это послужит неопровержимым доказательством основательности моих подозрений, — произнес Ник Картер с довольным видом.

Мак-Глусски кивнул головой в знак согласия.

Кто-то постучал в дверь, и в комнату вошел полицейский врач в сопровождении нескольких полицейских чинов.

Ник Картер и Мак-Глусски сообщили врачу о результате произведенного ими осмотра и вышли из комнаты.

Выйдя вместе с Ником Картером в подъезд огромной гостиницы, Мак-Глусски сказал:

— Могу только снова повторить: как бы основательны ни были твои подозрения, ты не можешь создать обвинения, так как не имеешь никаких фактических доказательств. Ни один судья не выдаст тебе приказа об аресте Дианы Кранстон на основании твоих соображений.

— Да, ты прав, — согласился сыщик.

— А что ты теперь намерен делать?

— То же самое, что делаю всегда в таких случаях: не смущаясь ничем, буду искать и выслеживать, пока найду не только преступников, но и достаточно веские доказательства. Надеюсь, что Дик сегодня даст о себе знать, и своими известиями облегчить мне работу.

— Для нашей прессы, падкой до всяких сенсаций, этот случай представляет большой интерес.

— Пусть пишут, что хотят, мы им запретить этого не можем. Весьма возможно, что таинственная завеса, которой прикрыто это происшествие, поднимется не скоро, разве только, если мне удастся уличить убийцу еще раньше, чем я теперь и сам надеюсь. А затем я, попрошу тебя, Джордж, вот о чем: пусть твои подчиненные займутся этим делом в обычном порядке, как будто мы с тобой ничего не знаем.

— Ладно, будет исполнено. Надеюсь, ты не оставишь меня без известий о дальнейшем ходе дела?

— Само собою разумеется.

*** * ***

Когда Ник Картер явился к себе домой, он увидал, что отсутствовал целых пять часов.

Он вышел из дома около одиннадцати, а теперь было уже четыре.

Ник Картер был весьма удивлен, когда увидел на лестнице Иосифа, который, очевидно, был в сильном волнении.

— Что случилось, Иосиф? — спросил Ник Картер, быстро поднимаясь наверх.

— Не знаю. Знаю только, что с мистером Диком случилось что-то неладное, — пролепетал Иосиф, весь бледный, и дрожа всем телом.

— Что с ним случилось?

Ник Картер вошел в свой рабочий кабинет вместе с Иосифом.

— А теперь расскажи спокойно, в чем дело, — обратился он к лакею.

— Оно пришло — по телефону…

— Что пришло по телефону? Говори ясней.

— Известие о мистере Дике.

— Ну, да говори же скорее.

— Раздался звонок телефона, какой-то особенно резкий, как мне показалось. Я подскочил к аппарату, полагая, что звоните вы.

— Ну, и что же? Оказалось, что звонил Дик?

— Да, он самый. Я хорошо узнал его голос и запомнил каждое его слово.

— Повтори мне все его слова, Иосиф. Неужели ты не видишь, что я сгораю от нетерпения?

— Мистер Дик крикнул что-то, как мне показалось, болезненным голосом. Затем он простонал: ‘Иди немедленно сюда. Я не ложусь в…’, и больше он ничего не мог сказать. Но вслед за этим я еще расслышал глухой звук страшного удара, а затем мне показалось, что кто-то упал на пол. Можно было подумать, что кто-то застал мистера Дика за телефоном и ударил его дубинкой или чем-нибудь в этом роде.

— Сколько времени прошло с момента этого сообщения? — спросил Ник Картер.

— Не больше получаса.

— После этого никто не звонил сюда?

— Нет, мистер Картер.

Сыщик тотчас же подошел к телефону и вызвал центральную станцию.

— Около получаса тому назад кто-то вызывал мой номер. Не можете ли вы установить в течение ближайших тридцати минут, откуда именно последовал этот вызов? К билету в пятьдесят долларов я присоединю искреннюю благодарность. Да, да, это говорю я, Ник Картер.

Повесив трубку на место, он обратился опять к Иосифу и спросил:

— Где Тен-Итси?

— Вышел, не сказав, куда. Он ушел вскоре после вас, и после этого я его уже не видел.

— А куда девался Патси?

— Вышел приблизительно в то же время.

— И не вернулся еще?

— Нет.

— Экая досада, — пробормотал Ник Картер, — Иды тоже дома нет.

Он стал ходить взад и вперед по комнате, вдруг раздался звонок телефона.

— Ну что? — спросил он, чуть не сорвав трубку с крючка.

— Вы спрашивали, мистер Картер, откуда к вам звонили: вас вызывали из ‘Мамонтовой’ гостиницы.

— Быть не может! — воскликнул Ник Картер, вне себя от изумления, — и вы не ошибаетесь, барышня?

— Нет, мистер Картер.

— Вряд ли вы сумеете мне сказать, был ли соединен главный аппарат гостиницы с одной из комнат или с одним из домашних аппаратов внизу в вестибюле гостиницы?

— И это могу вам сказать: я знаю, что вас вызывали не из вестибюля.

— Откуда вы это знаете?

— Видите ли, если бы вас вызвали из вестибюля, то дежурный швейцар сделал бы отметку в расчетной книжке. Между тем я справлялась, и мне сказали, что такой отметки нет.

— Откуда же меня могли вызвать?

— Либо из одной из комнат, либо по частному аппарату из одной из контор гостиницы.

— Ага, понимаю. Очень вам благодарен. Сегодня же получите обещанную награду. Вот что я еще хотел сказать: будьте любезны, всегда отмечать номер, откуда меня вызывают: при спешных делах это сбережет мне много времени. А я позволю себе вознаградить вас за ваш труд особо. Прощайте.

Спустя четверть часа сыщик уже был переодет и загримирован. Он приказал Иосифу передать Патси и Тен-Итси, когда они явятся домой, чтобы они сидели у него в рабочем кабинете до тех пор, пока он не вызовет их по телефону.

В гриме под пожилого господина из хорошего круга Ник Картер снова вошел в ‘Мамонтову’ гостиницу и направился прямо в кабинет директора гостиницы, с которым был лично знаком.

— Так как вы все равно меня не узнаете, то я лучше прямо назову себя, — сказал он входя в кабинет, — я Ник Картер.

— У вас по всей вероятности имеются какие-либо сведения по поводу этого ужасного убийства? — воскликнул директор, — я вам, впрочем, весьма благодарен за ваше предупредительное отношение.

— Хорошо, хорошо, — прервал его Ник Картер, — я пришел к вам за возможно подробными сведениями об одной из ваших постоялиц, которая уехала отсюда сегодня утром, именно о миссис Мабель Калловей. Вместе с тем я покорнейше прошу вас приказать приготовить мне список всех ваших гостей, остановившихся у вас в течение последней недели.

Директор взглянул на часы и ответил:

— Такие списки и без того составляются каждую неделю. Так как сегодня очередной список должен быть готов, то с минуты на минуту мне должны его доставить.

— А достаточно ли добросовестно исполняются эти списки?

— Безусловно. Мы вынуждены относиться к этим спискам тщательно хотя бы из-за поступающих к нам ежедневно со всех концов земного шара запросов. У меня служит бухгалтер, который только тем и занимается, что составляет и исправляет этот список.

В кабинет вошел молодой человек довольно интеллигентный на вид. Директор, указывая на него, обратился к Нику Картеру со словами:

— Вот этот господин — ваш коллега по призванию. Он состоит в должности домашнего сыщика и сумеет дать вам все необходимые сведения о миссис Мабель Калловей.

Ник Картер хорошо заметил, что сыщик, услыхав имя Калловей, вздрогнул.

— Известно ли вам то лицо, о котором только что говорил мистер Перси? — спросил Ник Картер.

— Известно.

— Когда она остановилась здесь?

— Ровно неделю тому назад.

— А когда она выехала?

— Сегодня утром.

— Не знаете ли вы, куда именно?

— В Торонто.

— Вы это знаете наверное?

— С ее же слов. Она приказала отправить багаж на Большой Центральный вокзал и сама уехала туда же. Больше я ничего не знаю.

— Какие комнаты занимала она в гостинице?

— Она занимала целый ряд комнат, за N 1494 на пятом этаже.

Ник Картер чуть не вскрикнул от изумления. Но он сдержался и спросил:

— Кажется, этот номер примыкает к номеру, который занимал Файрфильд?

— Совершенно верно, — подтвердил молодой сыщик.

— Занял ли кто-нибудь комнаты, в которых до сегодняшнего утра проживала миссис Калловей?

— Да, они были заказаны еще неделю тому назад. Когда миссис Калловей поместилась в N 1494, ее предупредили, что эти комнаты могут быть отведены ей только до сегодняшнего утра. Теперь там проживают некий Юлий Джером с супругой, из Парижа. Они прибыли часа два после отъезда миссис Калловей.

— Вот как, — заметил Ник Картер, и лицо его приняло странное, суровое выражение, — часа два после отъезда миссис Калловей. Так, так. А теперь попрошу вас присесть, господин сыщик, я должен задать вам несколько вопросов.

Молодой сыщик с растерянным видом опустился на стул.

Ник Картер пронизывающим взглядом смерил его с головы до ног, так что тот ежесекундно менялся в лице.

— У меня есть привычка, — заговорил наконец Ник Картер, — все замечать. После того, как вы вошли сюда, я заметил две вещи, которые мне очень не понравились, и потому я советую вам отвечать на все мои вопросы, руководствуясь одной только сущей правдой и добросовестностью.

— Виноват. Я не совсем понимаю вас, мистер Картер.

— Сейчас поймете, милейший. Не забывайте только моего предупреждения. Для вас же лучше будет, если вы будете вполне откровенны. А что касается вашего начальства, в лице мистера Перси, то оно не обратит слишком серьезного внимания на упущение, если таковое и было вами допущено. Вы, скажите, родились в Канаде? По крайней мере так можно думать, судя по вашему произношению.

— Да, я родом из Торонто, точнее говоря, я родился в Джэксон-Пойнте в окрестностях Торонто.

— Я так и ожидал, — заметил Ник Картер, — не знали ли вы там некой девицы по имени Диана Кранстон?

— Да, но… конечно, Диану Кранстон я знаю, но почему…

— Видите, как я угадал, — насмешливо заметил Ник Картер, — а когда в гостиницу прибыла миссис Калловей, то вы в ее лице узнали вашу соотечественницу, не правда ли?

— Признаюсь, это было так, — нерешительно ответил молодой сыщик, — но я положительно не понимаю…

— Опять я угадал, как видите, — прервал его Ник Картер, — должен сказать вам, что сыщик должен прежде всего уметь владеть собой. Когда вы услышали имя Калловей, вы вздрогнули, и тем показали, что тут что-то кроется. Я, впрочем, узнал уже и раньше, что Диана Кранстон остановилась здесь под именем Мабель Калловей. А так как по произношению вашему слышно, что вы канадец, то нетрудно было скомбинировать все остальное. Теперь вы, надеюсь, понимаете, почему я требую, чтобы вы были правдивы?

Молодой сыщик потупился.

— В свое время вы были хорошо знакомы с Дианой Кранстон? — продолжал Ник Картер допрос.

— Я ее знал еще ребенком. Мать Дианы служила гувернанткой в замке…

— Семьи Деланси, не так ли? — докончил Ник Картер.

— Совершенно верно. Так вот, пока ее мать служила, Диана жила на полном пансионе у моей тетки.

— Известно ли вам, что подруга вашего детства сидела в тюрьме?

— Известно.

— И что она попала туда по обвинению в подстрекательстве к убийству?

— Знаю и это. Но Диана сказала мне, что ее помиловали, потому что доказана ее полная невиновность.

— И вы ей, конечно, поверили на слово?

— Как мне было не верить. Надо вам сказать, что я… видите ли… когда-то…

— Были влюблены по самые уши в эту самую Диану Кранстон?

— Нет, не то. Прежде…

— Ладно уж. А объяснила ли она вам, почему она выступает под чужим именем?

— Да. Она говорила, что стыдится называть себя своим настоящим именем, получившим печальную известность после процесса.

— Придумано недурно. Но сообщила ли она вам также, что, проживая в ‘Мамонтовой’ гостинице в качестве миссис Калловей, она в то же время занимала комнаты в ‘Голландской’ гостинице под своим настоящим именем?

— Нет, об этом она мне не сказала ни слова, — решительно заявил молодой сыщик.

— И все-таки это так. Правда, она освободила в ‘Голландской’ гостинице комнаты уже два дня тому назад. Но теперь я приступаю к самому существенному вопросу. Смотрите мне в глаза, милейший, и отвечайте: уехала ли Диана Кранстон в Торонто после того, как оставила эту гостиницу?

— Я знаю… видите ли… я хочу сказать…

— Говорите правду! — воскликнул Ник Картер, строго глядя на краснеющего и бледнеющего юношу, — вы хорошо знаете, что Диана Кранстон не уехала из Нью-Йорка.

— Да, знаю.

— А куда она направилась отсюда?

— Этого я при всем желании не могу вам сказать.

— Ладно, об этом речь еще впереди. А что вы можете сказать о той супружеской чете, которая заранее заказала комнаты, ранее занятые Дианой Кранстон и теперь поселилась там?

— Ничего особенного не могу сказать, — проворчал молодой сыщик, — знаю только, что мистер и миссис Джером прибыли сегодня утром. По-видимому, сам Джером разбит параличом: его перевезли в больничном кресле наверх. Нам, однако, сообщили, что речь идет лишь о параличе нижних конечностей, и что мистер Джером в общем чувствует себя хорошо, если не находится под влиянием наркотических средств, применяемых для уменьшения болей. Я должен был интересоваться этим вопросом, так как тяжело больных гостиница у себя не принимает.

— Вы мните себя весьма хитрым, молодой человек, — проговорил Ник Картер с ледяным спокойствием, — но все-таки я вас насквозь вижу.

— Право, не знаю… вы оскорбляете меня, мистер Картер.

— И имею на то свои основания. Я убежден, что вы нарочно давали мне ложные сведения. Вот что, мистер Перси, — обратился он к директору гостиницы, который с явным изумлением слушал всю беседу, — список мне теперь уже не нужен. Я благодарю вас за вашу любезность, но я узнал то, что мне нужно, гораздо более легким способом вот от этого молодого человека.

— Откровенно говоря, мистер Картер, я лично ничего не понимаю. Какое, собственно, значение имеет весь этот допрос?

— Этот молодой человек знает гораздо больше, чем вы думаете, мистер Перси. Но он слишком упрям, да вероятно, и слишком труслив, чтобы сказать нам всю правду, — ответил Ник Картер, и снова обратился к молодому сыщику:

— Ваше имя?

— Яков Грин. Смею вас уверить, мистер Картер…

— Вы уже видели госпожу Джером после ее прибытия?

— Видел.

— И беседовали с ней?

— Беседовал.

— Не узнали ли вы в ее лице одну из ваших знакомых?

— Позвольте…

— Ничего не позволю! — сердито воскликнул Ник Картер, и так сильно хлопнул молодого сыщика по плечу, что тот чуть не свалился со стула, — смотрите мне в глаза. Неужели вы станете отрицать, что эта госпожа Джером не кто иная, как Диана Кранстон?

У молодого сыщика от ужаса выступил на лбу холодный пот.

— Бога ради! Да вы чародей какой-то, мистер Картер.

— Если вы и впредь будете лгать и изворачиваться, то через четверть часа вы будете сидеть за решеткой по обвинению в соучастии в убийстве, совершенном в ‘Мамонтовой’ гостинице! — резко произнес Ник Картер.

— На каком основании можете вы предполагать, что я состою участником этого ужасного преступления? — пролепетал молодой сыщик.

— Вы лжец! — воскликнул Ник Картер, — и этим все сказано. Из лжеца может выйти вор, а потом и убийца. Говорите теперь правду, моему терпению пришел конец.

— Я все скажу, — дрожащим голосом проговорил молодой сыщик, — да, мнимая госпожа Джером и Диана Кранстон — одно и то же лицо.

— Ну вот! Если бы вы не вздрогнули, когда услышали фамилию Калловей, я, пожалуй, долго бы еще блуждал в темноте. А кто тот человек, который считается мужем этой госпожи Джером, и якобы парализован на обе ноги?

— Ничего не знаю. Я сегодня видел его в первый раз в своей жизни.

— Вы говорите правду?

— Клянусь Богом, что я говорю правду!

— А были ли вы знакомы с братьями Ларю и их сестрой, которые в свое время, вместе с Дианой Кранстон были арестованы по обвинению в убийстве?

— Знал, но только поверхностно.

— Не будет ли этот мистер Джером одним из братьев Ларю?

— Нет, это я знаю наверное.

— Чем он на самом деле болен?

— Ничего достоверного не могу сказать, но, кажется, он на самом деле разбит параличом.

— Стало быть, Диана Кранстон вовсе не замужем.

— Нет.

— Видели ли вы ее мнимого супруга?

— Видел, около часа тому назад.

— Вероятно, в комнате N® 1494?

— Да, я заходил туда по делу?

— Был ли он в сознании?

— Нет. Мне сказали, что ему недавно сделали впрыскивание морфия. Он занимает одну из задних комнат и при нем находился сиделец. Диана занимает переднюю комнату, а в комнате рядом ночует камеристка.

— Стало быть их четверо?

— Да.

— Опишите мне, пожалуйста, наружность мистера Джерома.

— Я видел его лишь мимоходом.

Ник Картер, помня, что Дик очень похож на него, одним движением сорвал парик и фальшивую бороду.

Грин разинул рот от удивления, когда увидел, что почтенный старец превратил в мужчину во цвете лет.

— Ну-с, а теперь всмотритесь в меня по пристальнее! — воскликнул Ник Картер, — похож я на этого мнимого калеку?

— Очень, очень похожи, — подтвердил Грин, — как две капли воды.

— А теперь говорите: когда вы видели больного, казалось ли вам, на самом деле, что он находится под влиянием наркотического средства?

— Да, так мне показалось.

— Не была ли у него повязана голова.

— Была, но не понимаю…

— Нечего вам и понимать! — резко оборвал его Ник Картер, и обратился к дрожавшему от волнения директору, — дело вот в чем: мнимый больной в N 1494 на самом деле не кто иной, как мой двоюродный брат и старший помощник Дик. Около двух часов тому назад он пытался вызвать меня по телефону, очевидно, его на этом поймали врасплох, и кто-то ударил его по голове, прежде чем он успел договорить.

Ник Картер взглянул на Якова Грина, который, дрожа всем телом, приподнялся и в ужасе проговорил:

— Тут действует нечистая сила. Откуда вы все это знаете?

— Довольно вам того, что я все знаю! — прервал его Ник Картер, — послушайте, Грин, не доводите меня до крайности. Вы — сообщник Дианы Кранстон! Скажите правду!

Грин попытался было снова извернуться, но тут Ник Картер пришел в ярость, схватил его за ворот и начал трясти так, что у того голова кругом пошла.

— Я требую правды, слышите ли вы! — закричал Ник Картер, — неужели вы думаете, что я поверю вашей лжи! Будете ли вы отвечать, или нет?

— Я все скажу — только оставьте — ведь вы задушите меня.

— Говорите же! Кто эта камеристка?

— Оливетта Ларю.

— Так я и думал. Кто такой сиделец?

— При всем желании не могу сказать.

— Ложь! Вы можете! — проскрежетал Ник Картер.

— Не могу! Не смею! Я боюсь его!

— Говорите! Это не может быть Макс, так как Макс повесился в тюрьме.

— Это Рудольф Ларю, — в отчаянии простонал Грин.

— Вот и все, что мне надо было узнать от вас, — злобно проговорил Ник Картер, — а теперь садитесь на этот стул, и горе вам, если вы уйдете без моего разрешения.

*** * ***

Если бы кто-нибудь предсказал Дику, что коварная преступница обманет его еще раз хуже прежнего, он расхохотался бы.

Дик решил во чтобы то ни стало отомстить прекрасной преступнице и потому дал в газету объявление о свидании.

В первый же день, ровно в четыре часа, в указанном месте появилась Диана Кранстон и приветствовала Дика очаровательной улыбкой.

Она сейчас же подошла к автомобилю, подала сидевшему у руля Дику правую руку и села рядом с ним.

Дик тотчас же завел автомобиль и проехал по тенистым аллеям парка по направлению на северо-запад.

— Очень любезно с вашей стороны, что вы не заставили меня ждать, — заговорил Дик.

— Я пришла бы в любом случае, — ответила Диана, — так как обязательно хотела вам объяснить мое вчерашнее поведение. Дело в том, что я капризное создание. Выбраните меня хорошенько, но только не гневайтесь больше. Это было бы, откровенно говоря, очень неприятно для меня.

Все это она проговорила таким вкрадчивым голосом и так ласково смотрела ему в глаза, что ей наверное удалось бы очаровать своего спутника, если бы Дик не решил ни под каким видом не поддаваться ее влиянию.

— Не будем больше об этом говорить, — любезно заявил он, — лучше скажите, куда мне ехать.

— Куда хотите. Здесь в парке повсюду одинаково хорошо. Я, впрочем, хотела вас спросить кое о чем.

— Начинайте допрос, я готов отвечать.

— Вы старший помощник Ника Картера, не правда ли?

— Да и очень горжусь этим.

— Говорил ли он вам о моем посещении и о тех угрозах, которые я произнесла?

— Конечно, говорил. У нас с ним нет секретов.

— Стало быть, он дал вам поручение наблюдать за мной?

— Не буду отрицать.

— А для чего же ему нужно было выслеживать меня? — как бы в недоумении спросила она.

— Для того, чтобы знать куда вы направляетесь и что вы вообще будете делать.

— И что же, это поручение было вам приятно?

— Еще бы, — ответил Дик, — я еле дождался минуты, чтобы познакомиться с вами.

— И для скорейшего достижения цели вы устроили маленький бутафорский разбой на улице? И взяли на себя роль бравого защитникам угнетенной невинности?

— Не буду спорить, — отозвался Дик, — мы позволили себе сыграть маленькую комедию.

— Великолепно, — рассмеялась красавица, — но я сразу поняла, в чем дело, хотя и не рассердилась.

— Очень рад слышать это, — любезно ответил молодой сыщик.

— А что вы намерены предпринять теперь? — спросила она.

— Я хочу провести возможно больше времени в вашем обществе, — открыто заявил Дик.

— Следуя в этом отношении приказанию вашего начальника?

— Не буду отрицать этого. Но я никогда еще не исполнял его приказания с таким удовольствием, как в данном случае.

— Я не совсем поняла смысл ваших слов, — кокетливо произнесла она.

— Если бы мы были с вами знакомы уже давно, — отозвался Дик, — то я позволил бы себе выразиться яснее.

— Послушайте, неужели вы станете уверять меня, что принадлежите к числу робких. Вы, пожалуй, еще скажете, что влюблены в меня.

— Это было бы весьма неудивительно. Ведь вы очаровательно прелестны. Я хотя и сыщик, но сердце-то у меня все-таки есть.

— Знаете, Дик, — ворковала она, — вы один из наиболее красивых мужчин, которых я когда-либо встречала. И если бы я могла поверить, что вы действительно неравнодушны ко мне, что вы, пожалуй, из-за меня готовы порвать с вашим начальником…

Она не докончила своей фразы, а прислонилась к плечу Дика, глядя на него пламенным взором.

Это кокетство оказало бы свое действие у всякого другого, Дик же совершенно не поддавался ее чарам. Напротив, ему даже хотелось хорошенько проучить эту коварную красавицу.

Он, однако, сдержался и, нежно глядя на нее, проговорил:

— Вы чародейка, Диана. Я никогда не подумал бы, что полюблю вас так скоро. Я влюблен в ваши дивные глаза, но вряд ли я смею рассчитывать на взаимность.

— Пожалуй, это будет звучать нехорошо в устах женщины, — прошептала она, прижимаясь к нему, — но я должна сознаться, что вы первый мужчина, который смутил мое сердце. Вы верите мне, скажите?

Дик великолепно играл роль влюбленного селадона, но про себя поклялся еще раз отомстить своей спутнице за ее коварство и лицемерие.

Подъехав к перекрестку на 125-й улице и Седьмой авеню, Диана попросила Дика повернуть обратно и поехать по авеню Св. Николая.

Затем она указала на одно из огромных зданий и спросила:

— Не остановитесь ли вы у этого дома? Я должна там нанести визит, но надеюсь, что вы меня подождете несколько минут?

— Опять хотите меня сплавить? — спросил Дик.

— Ничего подобного, — возразила она, — обещаю вам, что вернусь через несколько минут.

Дик был поражен, когда увидел, что на этот раз она не обманывает. Не прошло и десяти минут, как она снова появилась в подъезде.

— Не будете ли вы столь любезны разрешить мне познакомить вас с моими друзьями? — проговорила она с очаровательной улыбкой.

‘Она считает меня ужасно глупым, — подумал Дик, — и, по-видимому, с нетерпением ждет момента, когда я попаду в ее ловушку. Могу сделать ей это удовольствие, это скорее приведет меня к намеченной цели. Да и что может случиться со мной? В конце концов я сумею дорого продать свою жизнь.’

И он ответил, обращаясь к Диане:

— С удовольствием. Но я не могу бросить автомобиль без надзора, так как, пожалуй, найдутся любители уехать на нем и без меня.

— Не беспокойтесь, — ответила Диана, — за автомобилем будет смотреть швейцар.

— Отлично. В таком случае я готов следовать за вами, — ответил Дик и последовал за своей прелестной спутницей…

Они на лифте поднялись до верхнего этажа, а там прошли через открытую переднюю в квартиру мнимых друзей Дианы.

Диана Кранстон шла впереди, Дик — за ней по пятам.

Согласно общепринятому в Нью-Йорке расположению квартир, в коридор выходило с обеих сторон несколько дверей, а в самом конце коридора была расположена гостиная.

Диана вошла в эту гостиную и обернулась.

В тот самый момент, когда Дик переступил порог, кто-то быстрым движением вырвал у него ковер из-под ног, и он, несмотря на то, что был настороже, покачнулся, упал и ударился затылком об пол.

Прежде чем он успел прийти в себя, откуда-то выскочил какой-то мужчина и набросил ему петлю на плечи так, что руки его оказались крепко прижатыми к туловищу.

Ему моментально их связали.

— Какое коварное предательство, — прохрипел Дик, злобно глядя на Диану, которая стояла перед ним и хохотала.

— Зачем вы волнуетесь из-за таких пустяков? — смеялась она, — ведь вы давеча говорили, что готовы принести мне какую угодно жертву? Я и позволила себе испытать вас. Чем удачнее вы выдержите это испытание, тем скорее мы станем неразрывными друзьями.

Дик злился больше всего на самого себя: в полном сознании он попался во второй раз в ловушку, как мальчишка. Но он сообразил, что сопротивление ничему не поможет и решил покориться и уже спокойно отнесся к тому, что ему на ноги наложили стальные оковы.

В лице напавшего на него мужчины Дик, припоминая описание Ника Картера, узнал Рудольфа Ларю.

Вслед затем в комнату вошла очень красивая молодая женщина, правильные черты лица которой однако выражали жестокость, злобу и коварство.

То была Оливетта Ларю, фотографическую карточку которой Дик уже видел раньше. Карточка эта находилась в числе других вещей в таинственном чемодане, купленном в свое время Файрфильдом на аукционе.

Вдруг в комнате распространился одуряющий запах хлороформа.

Диана с чарующей улыбкой на устах подошла к связанному Дику и наложила на его рот и нос обильно пропитанный хлороформом платок.

Через минуту Дик лишился чувств.

*** * ***

Когда Дик пришел в себя, он ощутил страшную слабость и ломоту во всем теле. Ему казалось, что кроме хлороформа его одурманили еще и морфием или чем-то в этом роде. По его расчету со времени его появления в гостиной Дианы прошло уже много времени, может быть, даже несколько дней.

Он увидел, что его перенесли в какую-то другую комнату, большую, обставленную весьма изящно.

Ему даже показалось, что на обивке мебели он видит инициалы ‘М. Г.’ — ‘Мамонтова’ гостиница. Инициалы эти были известны всему Нью-Йорку, так как на открытии этой гостиницы присутствовал чуть ли не весь город, и инициалы ‘М. Г.’ красовались на каждой тарелке, каждой салфетке, каждой рюмке, принадлежавшей гостинице.

Дик поразился, когда заметил, что он уже не связан.

С большим трудом он поднялся с постели, добрался до окна и выглянул на улицу.

Он вздохнул с облегчением: он не ошибся, полагая, что находится в ‘Мамонтовой’ гостинице.

На противоположной стене висел телефонный аппарат.

Дик собрался с силами, стиснул зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, и подполз к аппарату.

Наконец, он взял трубку и вызвал номер Ника Картера.

Когда последовало соединение, Дику показалось, что он слышит голос своего начальника. Но он ошибся, то говорил Иосиф.

Как только он успел проговорить несколько слов, ему вдруг показалось, что небо над ним рушится. Кто-то со страшной силой ударил его по голове. Он свалился на пол и лишился чувств.

Когда он очнулся, то увидел, что лежит в постели. Рядом с ним стояли Диана и Рудольф и злобно смотрели на него.

— Лучше всего будет, если я его укокошу сейчас де, — злобно проговорил Рудольф, — одним больше, одним меньше, не все ли равно. Он будет вторым за одни сутки.

— И все-таки это слишком рискованно, — возразила Диана, — пусть останется жить, если захочет примкнуть к нам. Он мне нравится.

— Нравится? — прошептал Рудольф, — а знаешь ли ты, что этим ты сама подписываешь его смертный приговор? Я нанесу ему больше ран ножом, чем ты нанесла убитому Файрфильду. А затем я примусь за тебя.

Диана громко расхохоталась.

— Ты, кажется, угрожаешь мне, Рудольф? Смотри, чтобы с тобой не произошло того же, что произошло с Файрфильдом.

Она наклонилась к Дику и шепнула ему на ухо:

— Я убила Альвара Файрфильда! Теперь настала очередь Ника Картера и Тен-Итси! Все, кто содействовал тогда моему осуждению, должны умереть! Если ты будешь разумен, то можешь спасти свою жизнь, — ты мне нравишься.

Дик слабо покачал головой.

— Как хочешь, — проговорила Диана.

Она сделала ему новое вспрыскивание морфия и вместе с Рудольфом вышла из комнаты.

*** * ***

Около шести часов вечера Диана Кранстон, Оливетта и Рудольф сидели в своей гостиной и болтали.

Вдруг кто-то постучал в дверь.

Рудольф сейчас же ушел в ту комнату, где лежал Дик, а Диана открыла дверь.

На пороге появился Яков Грин. Он закрыл за собою дверь и прошептал:

— Мы делаем обычный еженедельный обход помещений гостиницы. Со мной явились два надзирателя. Между нами говоря, они оба идиоты. Пусть осмотрят комнаты, все это продлится не более двух минут. Ты должна только идти впереди и вести нас.

Не дожидаясь ответа, он снова открыл дверь и впустил двух своих спутников.

Они вежливо поклонились Диане и осмотрели замки, люстры, звонки и оконные затворы, а затем перешли в ту комнату, где лежал Дик.

У изголовья кровати стоял Рудольф.

Диана, с нахмуренными бровями, стояла тут же. Ей этот обход был крайне неприятен.

Оливетта была тоже здесь.

Вдруг, когда оба надзирателя подошли к кровати, Грин сорвал с головы парик.

Оказалось, что это был Патси. А его спутники в один миг превратились в Ника Картера и Тен-Итси.

Одним прыжком Ник Картер подскочил к громко вскрикнувшей от ужаса Диане, скрутил ей руки на спине и наложил ей наручники, а Тен-Итси связал Оливетту.

Рудольф яростно вскрикнул, выхватил из бокового кармана нож и занес его над беспомощным Диком. Но прежде чем он успел нанести удар, раздался выстрел и меткая пуля из револьвера Патси раздробила руку преступника.

*** * ***

Диана поняла, что отнекиваться не имеет смысла, и с беззаботным видом созналась во всем.

Она познакомилась с несчастным Файрфильдом только для того, чтобы иметь возможность убить его. Поужинав с ним в ресторане, она, налив ему в вино несколько капель опия, хладнокровно заколола его, когда он крепко спал.

Совершенно хладнокровно она села на электрический стул.

Рудольф бесновался в своей камере, как помешанный и в конце концов разбил себе череп об стену.

Оливетта была судом оправдана, так как ее нельзя было уличить в соучастии.

Дик скоро оправился от впрыскиваний морфия.

Но он изменился. Веселый юноша стал неузнаваем. Он спокойно и сосредоточенно исполнял свои обязанности и стал молчаливым. В день казни Дианы он стал еще более задумчив.

— Я нравился ей, — бормотал он, — не понимаю только, каким образом в таком дивно прекрасном теле могла жить такая преступная душа.

Ник Картер

Адская женщина

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Читайте также:

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***

*** * ***