АДМИНИСТРАТИВНЫЯ ПРЕОБРАЗОВАНІЯ ПЕТРА ВЕЛИКАГО И ПЕРВАЯ СЛУЖБА В. И. ТАТИЩЕВА
АДМИНИСТРАТИВНЫЯ ПРЕОБРАЗОВАНІЯ ПЕТРА ВЕЛИКАГО И ПЕРВАЯ СЛУЖБА В. И. ТАТИЩЕВА
Н. Поповъ.
‘Русскій Встникъ’, No 4, 1861
Административные преобразования Петра Великого и первая служба В. И. Татищева, Попов Нил Александрович, Год: 1861
Время на прочтение: 53 минут(ы)
Въ 1711 году, посл неудачной прутской кампаніи, Петръ встртился съ Лейбницемъ, нарочно пріхавшимъ въ Торгау для свиданія, и выслушалъ его совты о необходимости распространить въ Россія полезныя науки и искусства. Сознавая, что война мшаетъ Петру предаться вполн столь благому намренію Дейбницъ просилъ, однакожь, не откладывать исполненіе его въ даль и дятельно заняться устройствомъ школъ, библіотекъ, музеевъ, кабинетовъ, обсерваторій, ученыхъ обществъ и университетовъ. Въ послдствіи, познакомившись еще боле съ царемъ и его приближенными, узнавъ отъ нихъ о характер государственнаго управленія, какое существовало тогда въ Россіи, Лейбницъ понялъ еще не меньшую потребность административныхъ реформъ и представилъ Петру проектъ объ устройств коллегій. Главныя положенія этого проекта состояли въ слдующемъ:
1) Донын опытъ достаточно показалъ, что государства и страны не иначе могутъ быть приводимы въ лучшее состояніе, какъ только посредствомъ учрежденія коллегій.
2) Такія коллегіи весьма справедливо могутъ быть подлены на главныя и второстепенныя.
3) Какъ въ часахъ одно колесо приводится въ движеніе другимъ, такъ въ большой государственной машин одна коллегія должна возбуждать другую, и если все будетъ находиться въ надлежащей соразмрности и тсной гармоніи, то стрлка мудрости будетъ указывать стран часы благоденствія.
4) Но какъ часы различаются тмъ, что одни требуютъ боле, другіе мене колесъ, такъ точно различаются между собою и государства, и трудно опредлить непремнное число коллегій.
5) Для государства его царскаго величества можно сначала счесть необходимыми слдующія девять коллегій: политическую (tats-collegium), военную, Финансовую, полицейскую, юстицъ-коллегію, коммерцъ-коллегію, ревизіонъ-коллегію, духовную и ученую.
6) Для каждой изъ этихъ коллегій необходимо особое описаніе и притомъ а) того, что касается членовъ каждой коллегіи, ) что должно быть предметомъ ихъ занятій, с) какую пользу получитъ изъ того его царское величество и страна его.
Къ проекту своему Лейбницъ приложилъ планъ только одной ученой коллегіи, но въ послдствіи представилъ общія соображенія о порядк и экономіи Финансовъ, причемъ, говоря о причинахъ дурнаго состоянія государственныхъ доходовъ, упоминалъ уже о камеръ-коллегіи, бергъ-коллегіи и мануфактуръ-канцеляріи, наконецъ онъ составилъ еще инструкцію для конфискаціонной канцеляріи. Мысли, планы, проекты Лейбница не должны были остаться безъ вліянія на Петра: совты германскаго мыслителя должны были найдти сочувствіе въ преобразовател Россіи уже и потому, что они не были новостію для Петра, отвчали его собственнымъ намреніямъ. Съ другой стороны, если Лейбницу трудно было сойдтись съ Карломъ XII, во время ихъ свиданія въ Альтранштадт, потому что между космополитомъ-философомъ, какимъ былъ первый, и молчаливымъ, упрямымъ кондотьери, какимъ былъ шведскій король, не могло быть никакой точки соприкосновенія, то къ русскому царю привлекали мысль Лейбница тотъ духъ реформы, которымъ проникнуты были вс дйствія Петра, и то страстное, безпокойное стремленіе, съ какимъ онъ хотлъ добиться лучшаго. Въ послднемъ свойств человческой субстанціи Лейбницъ всегда находилъ источникъ совершенствованія и счастія людей. Unruhe, говорилъ онъ своимъ любимымъ языкомъ сравненій, есть нмецкое названіе часоваго маятника. Административныя реформы Петра предупредили до нкоторой степени совты Лейбница. Еще въ начал 1711 года, приступая къ войн съ Турціей, онъ учредилъ сенатъ, обязанностію котораго между прочимъ было: ‘судъ имть нелицемрный и неправедныхъ судей наказывать отнятіемъ чести и всего имнія, то жь и ябедникамъ да послдуетъ, смотрть во всемъ государств расходовъ, и ненужные, а особливо напрасные, отставить, денегъ какъ возможно собирать, понеже деньги суть артеріею войны,’ заботиться о торговл и другихъ отрасляхъ государственнаго хозяйства.
Сенату приданы были Фискалы, должность которыхъ состояла въ томъ, чтобы ‘надъ всми длами надсматривать и провдывать про неправый судъ, такожъ въ сбор казны и прочаго, и кто неправду учинитъ, то долженъ Фискалъ позвать его предъ сенатъ (какой высокой степени ни есть) и тамо его уличать.’ Но, при такомъ устройств сената, положительная дятельность его не могла быть успшна по причин обширности ея программы, а одна отрицательная, инквизиціонная дятельность Фискаловъ была недостаточна для истребленія зла. Необходимы были боле подробныя, частныя преобразованія, и Петръ сознавалъ эту потребность. Самыми ршительными въ этомъ отношеніи годами были 1717 и 1718.
Постивъ въ іюн 1717 года Сорбонну, Петръ выдалъ свою задушевную тайну при вид статуи кардинала Ришелье, съ именемъ котораго соединялась для современниковъ слава величайшаго государственнаго человка новой Европы. Обнявъ со слезами на глазахъ монументъ, взволнованный царь сказалъ: ‘Великій человкъ! я отдалъ бы половину моего царства генію, подобному теб, чтобъ онъ помогъ мн управить другою.’ Правда, Петръ не былъ одинокъ и у себя дома, но, по выразительному изреченію Посошкова, если онъ самъ-десятъ тянулъ на гору, то милліоны тащили подъ гору, даже между этими десятью не вс одинаково смотрли на самый характеръ преобразованій. Врно лишь одно, что потребность реформы по части государственнаго управленія сознавалась лучшими людьми даже той партіи, которая не вполн одобряла перемну обычаевъ и нравовъ въ общественной и частной жизни. Такъ В. Н. Татищевъ сохранилъ изъ воспоминаній молодости извстный разговоръ царя съ знаменитымъ своею правдивостію княземъ Яковомъ Долгоруковымъ: ‘Въ 1717 году, будучи его величество на пиру за столомъ со многими знатными, разговаривалъ о длахъ отца своего, бывшихъ въ Польш, и о препятствіи великомъ отъ Никона патріарха, тогда графъ Мусинъ-Пушкинъ сталъ дла отца его уничтожать, а его выхвалять, изъясняя тмъ, что у отца его Морозовъ и другіе были великіе министры, которые боле нежели онъ длали. Государь такъ тмъ огорчился, что, вставъ отъ стола, сказалъ: ты хулою длъ отца моего, а лицемрною мн похвалою боле меня бранишь, нежели я терпть могу, и пришедъ ко князю Долгорукову, ставъ у него за стуломъ, говорилъ: ты меня больше всхъ бранишь и такъ тяжко спорами досаждаешь, что я часто едва могу стерпть, но какъ разсужу, то вижу, что ты меня и государство врно любишь и правду говоришь, для того я тебя внутренно благодарю, нын же тебя спрошу, и врю, что о длахъ отца моего и моихъ нелицемрно правду скажешь. Оной отвтствовалъ: государь, изволь ссть, а я подумаю. И какъ государь подл него слъ, то не долго по повадк великіе свои усы разглаживая и думая, на что вс смотрли и слышать желали, такъ началъ: Государь! сей вопросъ нельзя кратко изъяснить, для того что дла разныя, въ иномъ отецъ твой, въ иномъ ты больше хвалы и благодаренія достоинъ. Главныя дла государей три: первое, внутренняя расправа и главное дло ваше есть правосудіе. Въ семъ отецъ твой боле времени свободнаго имлъ, а теб еще и думать времени о томъ не достало. Итакъ отецъ твой боле нежели ты сдлалъ, но когда и ты о семъ прилежати будешь, то можетъ превзойдешь, и пора теб о томъ думать. Другое: военныя дла. Отецъ твой много чрезъ оныя хвалы удостоился и пользу велику государству принесъ, теб устроеніемъ регулярныхъ войскъ путь показалъ, да по немъ несмысленные вс его учрежденія рзззорили, что ты почитай все вновь длалъ и въ лучшее состояніе привелъ: однакожь, я, много думая о томъ, еще не знаю, кого боле похвалить, но конецъ войны твоей прямо покажетъ. Третье: въ устроеніи Флота, въ союзахъ и поступкахъ съ иностранными ты далеко большую пользу государству и себ честь пріобрлъ, нежели отецъ твой, и сіе все самъ, надюсь, за право примешь.’
‘Пора теб о томъ думать,’ говорилъ Долгоруковъ Петру о внутреннемъ управленіи Россіей, и въ его словахъ лишь повторялась мысль, уже знакомая и преобразователю, и русскому обществу, и вотъ среди событій, имвшихъ огромное значеніе въ исторіи личныхъ отношеній Петра, положено было прочное основаніе давно задуманныхъ реформъ по части государственнаго управленія. 1718 годъ видлъ и начало этихъ нововведеній, и былъ свидтелемъ смерти царевича Алекся Петровича и Карла XII, съ паденіемъ которыхъ шире и свободне становилось поле, выбранное Петромъ для своей дятельности.
Въ томъ же году Петръ долженъ былъ преслдовать т страшныя злоупотребленія, которыя издавна вкрались въ государственное управленіе, подрывая правосудіе, поставленное Долгоруковымъ въ числ первыхъ обязанностей государей. Давнее зло, отчасти родившееся изъ системы кормленія, когда судъ и управленіе считались не столько обязанностію правителя, сколько частною собственностію его, дававшею средство кормиться, отчасти поддерживаемое самыми нравами общества, воспитаннаго старинною администраціей въ мысли о законности посуловъ, подарковъ, поминокъ, гостинцевъ и тому подобныхъ поборовъ, было такъ сильно, что не сдавалось ни передъ какими угрозами и наказаніями. Еще въ 1714году Петръ издалъ указъ, которымъ объявлялъ всенародно: ‘Понеже многія лихоимства умножились, между которыми и подряды вымышлены и прочія тому подобныя дла, которыя уже наружу вышли, о чемъ многіе, яко бы оправдая себя, говорятъ, что сіе не заказано было, не разсуждая того, что все то, что вредъ и убытокъ государству приключить можетъ, суть преступленія, и дабы впредь плутамъ (которые ни во что иное тщатся, точію мины подъ всякое добро длать и несытость свою исполнять) невозможно было никакой отговорки сыскать: того ради запрещается всмъ чинамъ, которые у длъ приставлены, великихъ и малыхъ, духовныхъ, военныхъ, гражданскихъ, политическихъ, купецкихъ, художественныхъ и прочихъ, какое званіе оные ни имютъ, дабы не дерзали никакихъ посуловъ казенныхъ и съ народа сбираемыхъ денегъ брать, торгомъ, подрядомъ и прочими вымыслы… А кто дерзнетъ сіе учинить, тотъ весьма жестоко на тл наказанъ, всего имнія лишенъ, шельмованъ, и изъ числа добрыхъ людей изверженъ, или и смертію казненъ- будетъ.’ Тогда же учрежденная коммиссія, подъ предсдательствомъ князя Василія Владиміровича Долгорукова, открыла взяточничество и казнокрадство, которое дозволяли себ многіе коммиссары, завдывавшіе снабженіемъ войска провіантомъ, судьи, секретари и дьяки разныхъ приказовъ, слдователи по рекрутскимъ наборамъ, кабацкіе и таможенные подъячіе, помщики и купчины, занимавшіеся подрядами, съ ихъ прикащиками, одинъ монастырскій казначей и пономарь, князь Меншиковъ, графъ Апраксинъ были замшаны въ этомъ дл. Денежные штрафы, лишеніе чиновъ и имнія, ссылка въ Сибирь, торговая и смертная казнь были наказаніемъ для многихъ изъ виновныхъ: Меншиковъ и Апраксинъ вышли оправданными изъ-подъ слдствія, но президентъ адмиралтейства Кикинъ, извстный потомъ по своему участію въ дл царевича Алекся Петровича, и московскій вицегубернаторъ Ершовъ не ушли отъ наказанія, и Татищевъ, составляя въ послдствіи примчанія къ Судебнику Грознаго, замтилъ, что въ 1714- году ‘многимъ знатнымъ по ихъ неистовствамъ наказанія чинены.’ Несмотря на то, злоупотребленія, открытыя въ 1718 году, не уступали прежнимъ ни по своему значенію, ни по именамъ обвиненныхъ лицъ. Еще Петръ не вернулся изъ своего путешествія во Францію, какъ до него дошли слухи о вражд между сенаторами, о медленномъ исполненіи его повелній, онъ узналъ также, что въ амстердамскомъ банк хранятся большія суммы денегъ Меншикова и другихъ вельможъ, пріобртенныя не совсмъ чистыми средствами. Желая убдиться въ справедливости своихъ одозрній, онъ неожиданно захватилъ Соловьева, бывшаго повреннымъ у Меншикова, и, разсмотрвъ его книги по счетамъ съ банкомъ, нашелъ нужнымъ отослать его въ Петербургъ подъ надзоромъ Нарышкина, и въ сопровожденіи двадцати пяти прусскихъ гвардейцевъ.Едва Петръ усплъ пріхать въ Россію, гд долгое его отсутствіе и бгство царевича въ Вну отозвались уже недовольствомъ во многихъ людяхъ всякихъ состояній, какъ офиціяльные доносы Фискаловъ и жалобы частныхъ лицъ дали знать еще о злоупотребленіяхъ судей и правителей. Если тайной канцеляріи предстояло много длъ по суздальскому, кикинскому и царевичеву розыскамъ, то не мало печальныхъ открытій долженъ былъ сдлать судъ надъ лихоимцами, составленный изъ низшихъ военныхъ офицеровъ подъ предсдательствомъ генерала Вейде. Иностранцы, жившіе тогда въ Москв, говорили: этотъ городъ кажется злосчастнымъ, приходится быть или обвинителемъ, или обвиненнымъ. Въ тотъ же самый день, какъ казнены были послдніе изъ важнйшихъ участниковъ въ дл царевича, Петръ собралъ сенатъ и объявилъ, что, наказавъ оскорбителей величества, приступитъ къ наказанію піявицъ народа, корыстолюбцевъ, обогащающихся достояніемъ царя и его подданныхъ. Князю Меншикову, братьямъ Апраксинымъ, сибирскому губернатору, князю Гагарину, велно было явиться передъ судьями и отвчать на обвиненія доносителей. Подъ стражу отдано было боле двухъ сотъ обвиненныхъ въ различныхъ злоупотребленіяхъ. Суммы, которыми виновные во взяткахъ должны были поплатиться царю, могли составить, какъ носились тогда слухи, нсколько милліоновъ рублей. Приговоръ суда для знатныхъ преступниковъ состоялъ въ лишеніи чиновъ и отличій. Но Петръ еще разъ, ко всеобщему удивленію современниковъ, простилъ Меншикова и Апраксиныхъ, самая страшная казнь постигла сибирскаго губернатора. Окончивъ это слдствіе, Петръ повторилъ своимъ сотрудникамъ мысль Долгорукова: ‘Я не думаю, говорилъ онъ, чтобы между вами, изъ людей просвщенныхъ и свдущихъ въ гражданскихъ длахъ, нашелся кто-нибудь не знающій, что дв и самыя главныя обязанности государя, которому Богъ опредлилъ управлять царствами и народами,— защищеніе своего государства отъ вншнихъ враговъ, водя лично войска въ битву, и сохраненіе между подданными внутренняго мира, являя скорое и доброе правосудіе всмъ, и наказывая зло въ лицахъ знатныхъ такъ же, какъ и въ послднемъ крестьянин.’
Потребности государственныя привели Петра къ вншней войн, событія приготовили ей благопріятный исходъ. Т же потребности указывали на важность внутреннихъ реформъ, жизнь давно ставила это на степень вопроса, требующаго безотлагательнаго ршенія. Но однми карательными мрами нельзя было достичь благой цли, чтобы перевоспитать административные и общественные нравы, нужны были и лучшія средства и боле времени нежели имлъ Петръ. Оставалось идти путемъ положительнаго законодательства и правительственныхъ реформъ. А между тмъ попытка составить новый сводъ законовъ, который бы, имя въ своемъ основаніи Уложеніе царя Алекся Михайловича, давалъ и общія ршенія на вопросы, возникшіе вслдствіе новой жизни, не удалась. Сперва этимъ дломъ занимались бояре, окольничіе и думные люди, потомъ съ 1714 года сенатъ, но новое уложеніе не двигалось впередъ. Напрасно брали въ руководство шведское уложеніе, а для помстныхъ длъ права лифляндскія и эстляндскія, и потомъ датское уложеніе, напрасно Посошковъ, въ минуту черезчуръ практическаго увлеченія правиломъ: брать отовсюду, лишь бы было хорошо да пригодно, совтовалъ позаимствоваться не только изъ нмецкихъ уставовъ, но и изъ турецкаго судебника,— другая, боле счастливая мысль его, о народномъ многосовтіи въ вопросахъ законодательныхъ, не была примнена къ длу, и труды коммиссіи остались безуспшными. Значеніемъ дйствующаго законодательства пользовались только отдльные уставы да частныя узаконенія. Гораздо легче и доступне были преобразованія въ систем государственнаго управленія: здсь возможне было перенесеніе извн административныхъ Формъ, которыя рано или поздно могли проникнуться содержаніемъ, взятымъ изъ русской жизни, гораздо трудне было заимствовать самые элементы чуждаго намъ быта. Петръ такъ и сдлалъ. Приказное управленіе, основанное на личномъ начал,— господствующая Форма въ административной жизни XVII столтія,— было замнено Формой коллегіальною, тутъ не было коренной перемны самыхъ принциповъ, изъ которыхъ сложилась политическая жизнь Россіи въ послдніе вка передъ Петромъ: и приказы, и коллегіи были органами все той же государственной власти, какъ и въ прежнее время. Но коллегіи имли то практическое преимущество предъ приказами, что, по словамъ духовнаго регламента, ‘извстне взыскуется истина соборнымъ сословіемъ, нежели однимъ лицомъ, вяще ко увренію и повиновенію преклоняетъ приговоръ соборный, нежели единоличный указъ, въ единоличномъ правленіи часто бываетъ длъ продолженіе и остановка за случающимися правителя необходимыми нуждами и за недугомъ и болзнію, въ коллегіум таковомъ не обртается мсто пристрастію, коварству, лихоимному суду, коллегіумъ свободнйшій духъ въ себ иметъ къ правосудію.’ Наконецъ между коллегіями Петра существовало боле правильное раздленіе занятій по различнымъ отраслямъ государственнаго управленія нежели между многочисленными приказами его предшественниковъ, и въ то же время межь ними было боле внутренней связи чмъ между послдними, самыя отношенія ихъ къ сенату отличались большею опредленностію нежели отношенія приказовъ къ боярской дум. Въ числ коллегій, учрежденныхъ Петромъ, была бергъ-и мануфактуръ-коллегія, которая управляла ‘рудокопными заводами и всми прочими ремеслами и рукодліями и заводами оныхъ и размноженіемъ, притомъ же и артиллеріею,’ потомъ горное дло и артиллерія были отдлены отъ мануфактуръ, и бергъ-коллегія получила самостоятельное существованіе. Такое заботливое вниманіе, обращенное на устройство Фабрикъ и заводовъ по всмъ частямъ промышленности, удовлетворяло самымъ пламеннымъ ожиданіямъ передовыхъ людей XVII столтія, постоянно жаловавшихся на бдность Россіи, и кром того одной изъ существенныхъ потребностей своего времени: увеличеніе государственныхъ расходовъ, быстро поднявшихся вслдствіе новыхъ нуждъ, заставило Петра обратить вниманіе на развитіе производительныхъ силъ страны. Перенесеніе въ Россію горнаго искусства было однимъ изъ слдствій этихъ заботъ. ‘Наше Россійское государство,’ говорилъ Петръ въ указ 10 декабря 1719 года, опредлявшемъ кругъ занятій бергъ-коллегіи, ‘предъ многими иными землями преизобилуетъ и потребными металлами и минералами благословенно есть, которые до ныншняго времени безъ всякаго прилежанія исканы, паче же не такъ употреблены были, какъ принадлежитъ…. сему пренебреженію главнйшая причина была, частію, что наши подданные рудокопнымъ дламъ и какъ оные въ пользу государственную произвести — не разумли, частію же иждивенія и трудовъ къ оному приложити отважиться не хотли, опасаяся, дабы нкогда т заведенные рудокопные заводы, егда въ нихъ добрая прибыль будетъ, отъ нихъ заводчиковъ отняты бъ не были.’ Въ этомъ случа Петръ опять сходился съ практическимъ Лейбницемъ, который отъ занятій Философіей, юриспруденціей, исторіей и математикой, перешелъ, во время своего пребыванія во Франціи, къ знакомству съ Фабричною промышленностію, а во время службы у герцога брауншвейгъ-люнебургскаго Іоганна Фридриха — къ основательному изученію горнаго дла. Живя въ Париж, Лейбницъ писалъ Гоббесу: ‘Я замтилъ, что здсь Фабрики и мануфактуры въ самомъ цвтущемъ положеніи, не мшало бы намъ кое-что позаимствовать у нихъ. Что касается меня, я здсь постоянно трусь между фабрикантами и, признаюсь, многому у нихъ научился,’ а отправляясь въ Целлерфельдъ, увдомлялъ: ‘вчера я отправился въ рудники Гарца. Вы можете спросить: какое дло мн, государственному человку, до рудниковъ? но я давно уже убдился, что государственное хозяйство едва ли не самая главная отрасль политическихъ наукъ. Германіи придется испытатьгорькую участь отъ незнанія этого дла и равнодушія къ нему.’ Первому русскому историку также суждено было посвятить нсколько лтъ своей жизни теоретическому и практическому изученію горнаго искусства, и въ этомъ отношеніи онъ былъ счастливе обстановленъ, а потому и сдлалъ боле нежели знаменитый современникъ его Ломоносовъ. 9 марта 1720 года Татищевъ посланъ былъ на Уралъ для приведенія въ лучшее состояніе уже существовавшихъ тамъ заводовъ и открытія новыхъ. Законодательная часть по горному длу осталась въ рукахъ бергъ-коллегіи, ей долженъ былъ давать отчетъ въ своихъ распоряженіяхъ и трудахъ Татищевъ, на долю котораго выпала самая тяжелая сторона дла. Но если онъ могъ быть хорошимъ артиллеристомъ, то это еще не ручалось за его опытность въ разыскиваніи рудъ и успшномъ устройств заводовъ. Кромі того, въ самомъ мст своей дятельности, онъ долженъ былъ встртить не мало затрудненій. Недавно устроенные заводы были запущены отчасти по малому знакомству съ производствомъ горнаго дла ихъ прежнихъ управителей, а всего боле по недостатку рукъ, кром того частные заводчики, какъ напримръ Демидовъ, лично смотрвшіе за своими рудокопами, подрывали казенные заводы, переманивая съ нихъ къ себ лучшихъ рабочихъ. Татищевъ пріхалъ въ Кунгуръ 31 іюля, а уже отъ 12 и 14 декабря посланы были къ нему изъ бергъколлегіи указы о разыскиваніи мдной руды въ окрестностяхъ кунгурскихъ, о недозволеыіи Демидову, подъ штрафомъ, копать мдную руду близь Уткинской слободы, равно и принимать шведскихъ плнныхъ, русскихъ мастеровыхъ и крестьянъ, бгающихъ съ Уктусскаго завода. Объзжая казенные заводы, Татищевъ побывалъ и въ Невьянскомъ завод Демидова. Эта поздка была причиною ссоры между ними. Горячій ревнитель казенныхъ выгодъ, татищевъ немогъ видть равнодушно, съкакимъ усердіемъ пользовался богатый рудопромышленникъ всякими льготами, данными Петромъ заводчикамъ вообще. Кром свободы отъ службы, отъ разныхъ пошлинъ и налоговъ, кром привилегій по торговл и суду, заводчики пользовались при Петр правомъ не выдавать бглыхъ людей ихъ владльцамъ, и напротивъ отыскивать своихъ бглецовъ, правомъ покупать крестьянъ къ заводамъ и получать приписныхъ по указу государя, правомъ рубить лса. Правителямъ губерній и провинцій велно было во всей строгости соблюдать эти привилегіи и оказывать всякую помощь заводчикамъ, дабы и другіе, видя такую государеву милость, всякихъ чиновъ и народовъ люди, съ вящшею охотою и безопасно въ компаніи вступали. Кром того Демидовъ, лично знакомый Петру и оказавшій ему большія услуги при начал шведской войны, пользовался особеннымъ расположеніемъ царя. И въ то же время, какъ мы уже видли, Демидовъ позволялъ себ дйствовать въ ущербъ казеннымъ заводамъ, вопреки строгимъ запрещеніямъ бергъ-коллегіи. Татищевъ не могъ допустить этого, но въ исход 1731 года былъ позванъ въ Москву, по доносу Демидова.
Въ феврал слдующаго года онъ былъ уже въ Петербург, а въ март Петръ назначилъ главнымъ начальникомъ сибирскихъ горныхъ заводовъ генерала де-Геннина, одного изъ отличнйшихъ знатоковъ горнаго дла въ свое время, ему же поручено было изслдовать ссору Татищева съ Демидовымъ. Де-Геннинъ принадлежалъ къ числу сотрудниковъ Петра, которые, идя по пути, указанному имъ преобразователемъ, усерднымъ исполненіемъ своихъ обязанностей принесли огромную пользу государству. Нассау-зигенскій урожденецъ, пріхавшій въ Россію по личному приглашенію царя въ 1698 году, онъ поступилъ въ службу простымъ Фейерверкеромъ съ 67 рублями въ годъ, училъ русскихъ дворянъ артиллеріи, во время войны съ Шведами дослужился до чина подполковника, въ 1712 году строилъ петербургскій литейный дворъ, въ исход слдующаго года сдланъ былъ олонецкимъ комендантомъ и начальникомъ петровскихъ, повнецкихъ и кончеезерскихъ заводовъ, строилъ тамъ суда, лилъ пушки, ядра, заготовлялъ оружіе, якоря и балластъ для балтійскаго Флота, и наконецъ открылъ знаменитыя олонецкія марціальныя воды. Въ управленіи своемъ онъ не ограничивался только обязанностями, предписанными офиціальною инструкціей: такъ въ 1716 году онъ открылъ въ Олонц школу, гд бдные дворяне учились ариметик, геометріи, рисованію, артиллеріи и инженерному длу. Къ числу отличительныхъ чертъ его характера принадлежала нелюбовь къ приказнымъ и подъячимъ, а между тмъ, когда въ 1717 году разосланы были повсюду Фискалы, на олонецкіе заводы явился тамошній же житель Петръ Ижоринъ, дьячковъ сынъ и гуляка, не хотвшій прежде учиться въ открытой де-Генниномъ школ и отосланный за то, по царскому указу, скованнымъ въ Петербургъ. Теперь онъ сталъ мстить прежнему начальнику своему, Геннинъ жаловался Апраксину: ‘помилосердствуй, оборони меня отъ такихъ воровъ,— веллъ бы государь другого Фискала прислать, кого хочетъ, ежели мн не вритъ.’ Вскор по учрежденіи бергъ-коллегіи, отправленъ онъ былъ Петромъ въ Пруссію, Саксонію, Голландію, Францію и Англію для обозрнія тамошнихъ горныхъ заводовъ, составленія моделей и плановъ, въ апрл 1720 года вернулся де-Геннинъ изъ своего путешествія и писалъ изъ Риги графу Апраксину: ‘истинно данной мн коммиссіи невозможно было скоро вершить и мастеровъ сыскать и собрать, и ежели бы его королевское величество прусское въ томъ дл не радтельно вспомогалъ, то всей коммиссіи никоею мрою невозможно бы мн было учинить.’ Кром управленія петрозаводскими и олонецкими рудниками, Петръ поручилъ въ это время де-Геннину и устройство сестрорцкихъ заводовъ, но, получивъ доносъ Демидова, послалъ его на мсто Татищева, которому также велно было хать вмст съ нимъ для очной ставки съ Демидовымъ.
Но отпуская Татищева для слдствія въ Сибирь, Петръ и самъ разспрашивалъ его въ верховномъ суд о ссор съ Демидовымъ, особенно по обвиненію во взяткахъ. Татищевъ, на запросъ о нихъ, отвчалъ словами апостола Павла: ‘длающему мзда не по благодати, но по долгу.’ Петръ, въ глазахъ котораго взяточничество постоянно было самымъ больнымъ вопросомъ времени, потребовалъ объясненія, Татищевъ говорилъ, что лихоимство есть неправо взятое, а мзда принадлежитъ длающему по должности. ‘Въ начал судія долженъ смотрть на состояніе дла, если я, и ничего не взявъ, противу закона сдлаю,— повиненъ, а если изо мзды къ законопреступленію присовокупится лихоимство,— и долженъ сугубаго наказанія, когда же право и порядочно сдлаю и отъ праваго возблагодаренія пріиму, ничмъ осужденъ быть не могу. Если мзду за трудъ причтешь во мздоимство, то конечно боле вреда государству и раззоренія подданнымъ послдуетъ, ибо я долженъ за получаемое жалованье работать только до полудни, въ которое мн конечно времени на ршеніе всхъ нужныхъ просьбъ не достанетъ, а посл обда трудиться моей должности нтъ. Когда я вижу дло въ сомнительств, то я, никогда внятно его изслдовать и о истин прилежать причины не имя, буду день-ото-дня откладывать, а челобитчикъ принужденъ съ великимъ убыткомъ волочиться и всего лишиться, дла въ канцеляріяхъ должны ршиться по регистрамъ порядкомъ, и случается то, что нсколько длъ весьма ненужныхъ впереди, а послднему по регистру такая нужда, что если ему дни два ршеніе продолжится, то можетъ нсколько тысячъ убытку понести, что купечеству не рдко случается: и такъ отъ праваго порядку можетъ боле вреда быть. Если я вижу, что мой трудъ не втун будетъ, то я не токмо посл обда, и ночью потружусь, игры, карты, собаки и бесды или прочія увеселенія оставлю, и несмотря на регистръ, нужнйшія прежде ненужнаго ршу, чмъ какъ себ, такъ просителямъ пользу принесу, и за взятую мзду отъ Бога и вашего величества по правд сужденъ быть не могу’. Слова Татищева были полнымъ объясненіемъ тогдашней судейской практики, въ основ которой даже для лучшихъ людей эпохи лежало не нравственное сознаніе исполняемаго долга, а формальныя обязанности службы. Въ его словахъ указано было и одно изъ побужденій, заставлявшихъ смотрть на подарки, какъ на вознагражденіе за трудъ, потраченный для частнаго дла въ необязательное по закону время, этимъ побужденіемъ было крайне-ограниченное жалованье отъ казны. Петръ былъ знакомъ изъ жизни съ послднимъ обстоятельствомъ: еще въ 1713 году, по челобитью подъячихъ секретнаго стола сенатской канцеляріи, говорившихъ, что ‘жалованьемъ пропитаться имъ съ домашними своими невозможно, отъ чего пришли въ великое оскудніе и въ нищету, кром помянутаго жалованья прибытка имъ нтъ никакого, и чтобъ за непрестанную ихъ безкорыстную заботу къ окладамъ ихъ государева жалованья прибавить’, онъ самъ, вмсто жалованья имъ, опредлилъ вдать въ секретномъ стол вс иноземческія и строгановскія дла, кром городскихъ товаровъ. Теперь, выслушавъ объясненіе Татищева, онъ только замтилъ: ‘сіе все правда, и для совстныхъ судей невинно, токмо не безъ опасности безсовстнымъ позволить, чтобъ подъ тмъ доброхотнымъ принужденнаго не было, и лучше виннаго и безсовстнаго закономъ помиловать, нежели многихъ невинныхъ онымъ отяготить.’ Однакожь Петръ разстался съ Татищевымъ безъ гнва, даже, отправляясь въ персидскій походъ, взялъ у него муромскую лтопись, изобиловавшую баснями.
Прежде чмъ похать на Уралъ, де-Геннинъ дважды просилъ у Петра подробной инструкціи для себя, указовъ губернаторамъ и воеводамъ объ исполненіи всхъ требованій его по заводскимъ дламъ, указовъ о томъ же сенату, бергъ-коллегіи и графу Брюсу, искусныхъ помощниковъ, мастеровъ, прибавки жалованья всмъ служащимъ на заводахъ и денегъ на чрезвычайные расходы, а Демидову повелнія, чтобъ онъ, въ случа надобности на казенныхъ заводахъ въ мастерахъ или припасахъ, удовлетворялъ просьбы де-Геннина, и не подговаривалъ бы лучшихъ мастеровъ переходить къ себ. Требованія де-Геннина были исполнены. 22 іюля большимъ караваномъ отправился онъ вмст съ Татищевымъ изъ Москвы, и 2 октября прибылъ въ Кунгуръ. Въ декабр, взявъ съ собой бергмейстера Бліэра, директора Украинцова и плавильнаго мастера Циммермана, де-Геннинъ похалъ къ Демидову для разбора его ссоры съ Татищевымъ.
‘Демидова старые и новые заводы осмотрлъ, писалъ онъ отъ 17 декабря графу Апраксину, которые въ хорошемъ весьма порядк и въ самыхъ лучшихъ мстахъ построены… А на государевы сожалительно смотрть, что оные здсь заране въ доброй порядокъ не произведены, понеже удивительно, какъ здсь Богъ опредлилъ таковы мста, что ркъ, рудъ, лсовъ, гд быть заводамъ, довольно и работники дешевы, также и харчъ не дорогъ, но оные весьма нын въ худомъ порядк: первое, въ неудобномъ мст построены и за умаленіемъ воды много прогулу бываетъ, второе, припасовъ мало, третіе, мастера самые бездльные и необученые.’ О ссор же Демидова съ Татищевымъ увдомлялъ, что на вопросъ: какія ему отъ Татищева обиды и въ длахъ помшательство или остановка была?— Демидовъ говорилъ: я де буду съ нимъ Татищевымъ мириться, а взять мн съ него нечего. ‘И на то я ему сказалъ: такой мировой челобитной принимать не буду, и мирить ихъ не мое дло, понеже посланъ я для розыску, и велно учинить не маня никого, и его величество хочетъ вдать, праведно ль ты о томъ доносилъ. Но онъ о той жалоб на письм дать не хотлъ и говорилъ: я де писать не могу и какъ писать — не знаю, и не ябедникъ.’ Тогда де-Геннинъ, чтобы склонить Демидова къ изложенію на бумаг своихъ жалобъ на управленіе Татищева, послалъ къ нему Украинцова съ товарищи уговорить его не въ сердц, но христіянскою любовію, а если жь о томъ письменно не подастъ, то всякій будетъ думать, что виноватъ онъ, а не Татищевъ. Демидовъ подалъ доношеніе, въ которомъ жаловался на Татищева и его коммиссара Бурцева только въ учиненіи заставъ, отъ которыхъ Демидову въ непривоз хлба на заводахъ была превеликая нужда, и въ отнятіи нкоторой части его пристани (курьинской) на рк Чусовой, ‘а другія ему обиды были ль, также и о прочемъ Татищева дл письменно мн онъ не показалъ.’ Де-Геннинъ, желая разъяснить дло согласно съ инструкціей, ршился этотъ процессъ слдоватьрозыскомъ: ‘только оному розыску, говорилъ онъ, вскор окончиться не надюсь, понеже свидтели, которыми надлежитъ розыскивать, живутъ въ дальности, и не знаю гд ихъ будетъ сыскать. Я истинно злобы ни на котораго изъ нихъ не имю и буду слдовать прямою дорогою, какъ намъ Богъ повеллъ, учиня присягу. Впрочемъ, въ заводскихъ длахъ чтобъ остановки не учинилось, вспоможеніе чинить Демидову я радъ, ежели онъ самъ желаетъ, только въ томъ, чтобъ его императорскаго величества интересу было не противно, и о томъ я ему говорилъ любезно, не требуя съ него подарковъ.’ Подробности этого розыска неизвстны, но о результат его можно судить по письмамъ къ де-Геннину государева секретаря Алекся Макарова и самого Демидова. Первый говоритъ: ‘Письмо ваше отъ 5 Февраля (1723 г.), съ уктусскихъ заводовъ, писанное до его императорскаго величества, исправно дошло, купно и съ выпискою изъ розыскнаго дла между капитаномъ Татищевымъ и Демидовымъ, которую выписку его величество на сихъ дняхъ слушать намренъ. И надюсь, какъ о томъ дл, такъ и объ опредленіи онаго капитана Татищева къ надсмотрнію и исправленію тамошнихъ мдныхъ ижелзныхъ заводовъ вскор резолюція отъ его имеператорскаго величества учинена будетъ. А между тмъ капитана Татищева извольте къ тому длу опредлить, ежели нын нужда того требуетъ, и онъ въ помянутомъ дл совершенно правъ.’ А Демидовъ писалъ де-Геннину: ‘Да паси тебе Богъ за истинную твою, государь, правду, за что даждь Боже вашему превосходительству быть генералъ-обернаторомъ въ Сибири.’ Самъ Татищевъ говоритъ о своей тяжб такъ: ‘сіе слдствіе въ вышнемъ суд въ присутствіи его величества ршено и я оправданъ, и доправлено мн съ него Демидова 6.000 рублевъ.’
Татищевъ остался служить при де-Геннин, получая жалованья и на Фуражъ 348 рублей въ годъ. Оканчивая старые заводы, Геннинъ построилъ нсколько новыхъ: Верхнеуктусскій, Сысертскій, Синячижинскій, Лялинскій, Ягошихинскій, Пыскорекій. Постройка послдняго поручена была имъ Татищеву. Число горныхъ чиновниковъ и мастеровъ, служившихъ тогда на Урал, значительно возрасло сравнительно съ прежнимъ временемъ, тутъ были: Саксонцы Блюэръ, Георги, Ваплеръ, Готфридъ Генель, Берентъ, Куперцъ, Циммерманъ, бергъ-совтникъ Михаэлисъ, жившій постоянно въ Соликамск съ саксонскими штейгерами: Лангомъ, Корсомъ, Дрибелемъ, Беэромъ, Дервелемъ, Голландецъ Томасъ Миллеръ, двое Кейзеровъ изъ Ганновера, три артиллериста — капитанъ Берглинъ, пріхавшій еще съ Татищевымъ изъ Казани, капралы Клеопинъ и Гордевъ съ олонецкихъ заводовъ, не мало мастеровъ и учениковъ изъ Русскихъ, былъ тутъ и едоръ Эверлаковъ, сосланный посл розыска по длу царевича Алекся Петровича, и теперь прощенный Петромъ по просьб де-Геннина и принятый въ службу къ нему. Главною заботой де-Геннина было расширеніе Екатеринбурга, гд онъ отстроилъ конторы, госпиталь, нсколько Фабрикъ и школу. Въ отстроенный такимъ образомъ Екатеринбургъ де-Геннинъ перенесъ изъ Тобольска главное управленіе сибирскими горными заводами, переименовавъ его въ оберъ-берѣ,-амтъ. Для опредленія обязанностей служившихъ при немъ, людей, Геннинъ составилъ наказъ горнымъ чиновникамъ. Чего онъ требовалъ отъ подчиненныхъ, можно видть изъ послднихъ словъ наказа заводскому коммиссару Неклюдову: ‘сверхъ всего требуетъ отъ васъ польза государственная врности, раднія, прилежности и безстрастныхъ поступковъ, за которое имете ожидать милостиваго награжденія, за противно же учиненныя сему коварства, лность, злость и собственную корысть, ничто иное, аки жестокое истязаніе, лишеніе имнія, чести или весьма живота.’
Впрочемъ, при обиліи руды въ Уральскихъ горахъ, которое обнаружилось тотчасъ же, лишь только принялись за дло съ знаніемъ его, число горныхъ чиновниковъ и мастеровъ постоянно оказывалось недостаточнымъ. Изъ дятельной переписки де-Геннина съ Петромъ можно получить ясное понятіе о тогдашнемъ состояніи горнаго дла на Урал и о тхъ трудахъ, которые приходились на долю де-Геннина и его помощниковъ. ‘И хотя я въ трудахъ разорвуся, писалъ онъ царю, однако заводы новые желзные и мдные не могу скоро строить и умножить. Остановка истинно не отъ меня: то ты поврь мн, но остановка есть, что у меня не много искусныхъ людей въ горномъ и заводскомъ дл, и везд самъ, для дальняго разстоянія, быть и указать не могу, а плотники здсь не такіе, какъ олонецкіе, но пачкуны.’ Послднее выраженіе было любимымъ словомъ де-Геннинэ, когда онъ говорилъ о прежнихъ рудоискателяхъ: пачкунами называлъ онъ и Демидова съ сыномъ въ письм къ Апраксину. Въ донесеніяхъ Петру говорилъ, что ‘въ старинные годы не знали что Флецъ, понеже выбирали только тонкіе слои богатую руду, а которые слои надъ тою богатою рудою, за незнаніемъ бросали, а всхъ слоевъ, едину Богу свдущу, на сколько лтъ будетъ и за такое Божіе милосердіе благодарить весьма должны и работать будетъ весело.’ Видя успшную дятельность де-Геннина, стали обращаться къ нему за совтами и Демидовы, и Строгановы. ‘Строгановы, видя нын, что Богъ открылъ много руды, а прежде сего жили они, какъ Танталусъ весь въ золот, и огорожены золотомъ, а не могли достать, въ такомъ образ, что жили они въ мди, а голодны, и нын просили меня, чтобъ я съ ними товарищъ былъ и указалъ имъ какъ плавить и строить. Такожна ихъ коштъ законъ отмежевать, и при Яйв три мста рудь ныхъ: то я съ радостію радю и сдлаю, а ваши мста не отдамъ, понеже надобно прежде твой убытокъ, во что заводы стали, возвратить, такожде и что бергъ-коллегія беретъ жалованья, и они могутъ, ежели охотники, такожде довольно руды добывать: кром твоего богатаго мста, другихъ такихъ мс^ъ довольно.’ Боле всего жаловался де-Геннинъ Петру на плохое состояніе соляныхъ промысловъ: ‘Ты не вришь, какой напрасный расходъ дровамъ здсь отъ соляныхъ промышленниковъ, и они такъ длаютъ, какъ дды и отцы ихъ длали, и думаютъ, что на свт, иного мастера лучше нтъ, какъ ихъ, и оттого дрова дорожатся и далеко становятся, и соль они по той цн безъ раззоренія поставить не могутъ, для того — волочатъ ихъ за выдачей денежной, когда соль продается, тогда бываетъ платежъ, и то лоскутами.’ Часто просилъ де-Геннинъ Петра понудить бергъ-коллегію, чтобъ она штейгеровъ побольше прислала для сыску и копанія мдныхъ и прочихъ рудъ, просилъ также выслать на заводы офицеровъ изъ Шведовъ, ‘а то здсь у заводовъ, прибавлялъ онъ, другихъ нтъ, кром поротыхъ ноздрей, изъ которыхъ есть и дльные, однако непристойно такихъ людей подъ командой имть.’ Кром того Киргизъ-Кайсаки, Татары и Башкирцы грабили и жгли пограничныя селенія и заводы. ‘Хотя оные Казаки и Башкирцы теб ничто, объяснялъ де-Геннинъ Петру, однако пакости могутъ сдлать, а во внутренней Сибири почитай все ноздри пороты, и на нихъ нечего надяться и съ ними обороняться. Поистин Богъ держитъ Сибирь подъ своимъ храненіемъ, что рубежи Казаки и Башкирцы не вс раззорили! Того ради извольте губернатору хорошую инструкцію дать, какъ рубежъ хранить, и дать ему офицеровъ добрыхъ, для того что здсь выбрана дрянь, а ученія нтъ.’ Де-Геннинъ понялъ также, что хорошее состояніе горнозаводства на Урал вполн зависитъ отъ общаго управленія Сибирью. Это золотое дно Россіи, какъ называли Сибирь въ прошломъ столтіи, раскрывшее со временъ Петра богатства своей природы, было управляемо не лучше чмъ въ XVII вк. Если тогда, при всякой смн воеводъ въ сибирскихъ городахъ, каждый новый воевода долженъ былъ говорить жителямъ по государеву наказу, что прежніе правители, дьяки и приказные длали ими многія обиды, и продажи, и тсноты самовольствомъ, и нуждъ ихъ не разсматривали, и управы между ними прямой не чинили, а брали съ нихъ посулы и поминки, то и теперь, несмотря на страшную казнь сибирскаго, губернатора Гагарина въ 1721 году, административные безпорядки въ Сибири нисколько не уменьшились. Получивъ большое вспоможеніе отъ Черкасскаго при построеніи Екатеринбурга, де-Геннинъ писалъ Петру о немъ лично не безъ похвалъ, но дурно отзывался объ общемъ управленіи краемъ: ‘Я отъ сердца сожалю, что ты самъ здсь не бывалъ, и о здшнихъ сибирскихъ состояніяхъ обстоятельно не знаешь. Правда, что здсь губернаторъ Черкасскій человкъ добрый, да несмлъ, а способниковъ добрыхъ мало иметъ, а особенно въ судебныхъ и въ земскихъ длахъ, отчего дла его не споры, и частію боле народу отягчительны, и ежели его пошлешь сюда, то для своей пользы дай ему мшочикъ смлости и судей добрыхъ людей, надворныхъ и въ городахъ управителей и въ слободахъ, да къ военнымъ дламъ оберъ-коменданта, и для купечества совтника отъ коммерцъ, а отъ камеръ-коллегій добраго камерира, такожъ секретаря, безъ которыхъ ему быть не можно, а ежели ему не быть, то не худо бы такимъ добрымъ людямъ быть, какъ Матюшкинъ или Ушаковъ, и такъ видна злая пакость, крестьянамъ бднымъ раззореніе отъ судей, и въ городхъ отъ земскихъ управителей, которые посланы отъ камерирства, и въ слободахъ зло тягостно и безъ охраненія, а купечество и весьма раззорилось, такъ что уже едва посадскаго капиталиста сыскать можно, отъ чего и пошлины умалились.’ Де-Геннинъ указывалъ при этомъ и на одну изъ коренныхъ причинъ зла: ‘Ты, государь! не жалй здсь управителямъ дать довольное жалованье, для того что здсь деревень ни у кого нтъ, а сть всякъ хочетъ, и хотя бъ и добрый человкъ, не имя пропитанія, принужденъ неправеднымъ питаться, и сперва возьметъ только для нужды, а потомъ и въ богатство, и такъ у тебя много пропадаетъ, а людямъ раззореніе, да и т, собравъ, такожь не толстютъ.’ Трудность получать даже положенное жалованье, проистекавшее оттуда безденежье со всми его послдствіями среди края, суроваго и скуднаго по природ, малонаселеннаго и удаленнаго отъ центровъ боле удобной жизни, де-Геннинъ испыталъ на себ и на своихъ подчиненныхъ: ‘Изъ начала бытія моего въ служб вашего величества, говоритъ онъ въ томъ же письм, никогда я жалованья безъ злобы и спора, а фуража и весьма лтъ съ десять получить не могъ, которое, хотя и всегда не безъ тягости было, однакожь въ Петербург для нужды до жалованья занять можно, здсь же не у кого, а наживать приносами не хочу: и хотя нужда мн пришла, на росписки вашихъ денегъ брать я опасенъ, фуражъ, который мн велно взять по твоему указу на Москв на прошлый годъ, а за скоростію отъзда моего сюда выходить тамо не могъ, надясь на вашу высокую милость, взялъ здсь, потому что оное мн весьма надлежитъ, а нын жалованья и фуража на сей годъ брать мн бергъ-коллегія воспрещаетъ, и который фуражъ взятъ на прошлый годъ, велятъ мн платить и впредь ждать указа. Токмо имъ разсуждать о моемъ богатств, сидя въ палатахъ, легко, а мн, и не имя постороннихъ доходовъ, да жалованья не получа, на что хлбъ купить не знаю: или они думаютъ, что здсь безъ жалованья повоеводски жить можно? токмо этого длать не умю. Покорно прошу ваше величество, дабы приказали о дач моего и подчиненныхъ моихъ служителей жалованья и фуража указъ учинить, а ежели вы не пожалуете, то мн и въ годъ не дождаться, или и весьма оное пропадетъ, какъ уже много мн случалось, а подчиненнымъ горнымъ и заводскимъ, ежели вскор указа не получу, велю жалованье дать, а нищенствовать или красть допустить не хочу.’ Увдомляя о томъ же Макарова, де-Геннинъ говорилъ: ‘ты самъ знаешь, что здсь нажить не хочу, а занять не у кого, безъ хлба же жить, по-татарски, не привыкъ.’ Въ то же время, будучи связанъ обязательствомъ содержать горныхъ чиновниковъ на прибыльныя деньги съ заводовъ, и мало полагаясь на благоразуміе бергъ-коллегіи, де-Геннинъ составилъ штатъ екатеринбургскаго оберъ-бергъ-амта, для того чтобы ‘бергъ-коллегія не ускорила подать свой, сочиня по представленію Михаэлиса, который безъ потребности много чиновъ написалъ, и по оному можетъ больше въ расход на жалованье, нежели въ приход прибыли быть.’
Заступаясь за своихъ и штрафуя межь ними бездльниковъ торговою казнію, разбойниковъ отсылая въ Уоу для слдствія, а иныхъ за убійства, грабежи и раззоренія селъ вшая живыхъ за ребра и колесуя, стало-быть не принадлежа къ разряду Черкасскихъ, де-Геннинъ не выносилъ, однакожь ябеды и криковъ: слово и дло государево! изъ-за которыхъ большая часть сибирскаго населенія жила въ постоянномъ страх, а не рдко лучшіе люди были увозимы подъ карауломъ въ тайную канцелярію для страшныхъ розысковъ. Такъ въ ноябр 1723 года онъ писалъ начальнику Преображенскаго приказа, ближнему стольнику, князю Ивану едоровичу Ромодановскому: ‘Хотя сіе дло не касается до моей коммиссіи, которая мн вручена, но присяжная должность меня понуждаетъ, такожде. и кровь не терпитъ, чтобы вамъ, моему государю, не объявить, что я здсь вижу и слышу, что въ Сибири такая худоба явилась. Нкоторый командиръ, сіе жь государево дло хотя желаніе и есть управить съ грозою и порядочно (а нын всякъ съ великимъ страхомъ живетъ), не сметъ никого и за вину наказать, опасается, чтобъ на его не кричали катор?кные и иные бездльники, которыхъ надлежитъ наказать за ихъ вину,— слово и дло государево, чтобъ имъ отъ вислицы или отъ кнута отбыть, и какъ бы имъ сбжать. И сіе слово они такъ нын употребляютъ вмсто пресердечнаго лкарства отъ вислицы и кнута, какъ уже многіе образцы ныншняго года были, въ томъ числ иной доноситель сбжалъ. И хотя на добрыхъ людей отъ такихъ бездльниковъ слово и дло государево донесено и, по правдивому вашему суду, кто правъ, скоро освобождается, и тмъ неправдивымъ доносителямъ потачки отъ васъ нтъ, однако изволь благоразсудить, какая волокита имъ, и страхъ, и безчестье, и раззореніе, и прикажи справиться сколько тысячъ рублей въ одинъ годъ, изъ Сибири до Москвы, денегъ издержано въ переводахъ и мірскихъ подводахъ или наймахъ, и сколько доносителей есть изъ Сибири, которые правду доносили? Сколько отъ той волокиты тмъ командирамъ, на которыхъ напрасно донесено, или малое дло, и сколько о государевыхъ длахъ въ управленіи остановки учинилось!… Еще объявляю, что такъ нын шутя употребляютъ бездльники слово и дло государево на кабакахъ и на улицахъ, грозя добрымъ людямъ: ежели не дашь гривну на вино, то ты хочешь ли со мной хать въ Преображенской? и уже добрые люди опасаются и въ городъ здить отъ такихъ клеветниковъ.’
Не ограничиваясь подобными просьбами и указаніями Петру и его приближеннымъ на печальное состояніе Сибири и Уральскаго края, который тогда принадлежалъ къ ней, де-Геннинъ требовалъ въ то же время отъ князя Козловскаго, товарища тобольскаго губернатора, прекращенія злоупотребленій, чинимыхъ мстными правителями городскому и сельскому населенію. ‘По письмамъ моимъ объявлено вамъ о здшнихъ непорядкахъ, говорилъ де-Геннинъ, увдомляя тобольскаго начальника, и хотя всмъ извстенъ эксемпель, которой учиненъ князю Гагарину, однако здсь въ Сибири не унимаются бездльники, а именно отъ земскихъ коммиссаровъ лишніе сборы сбираются и народу обиды чинятся, также и судебные коммиссары, которые по слободамъ длаютъ великія пакости и неправды. И хотя челобитныя и доношенія на нихъ отъ бдныхъ людей есть, но никакого розыску и ршенія не чинится, и на кого бьютъ челомъ, т по вол ходятъ, и знатно, что потачка такимъ ворамъ отъ надворныхъ судей, также о учиненныхъ обидахъ отъ солдатъ и отъ прочихъ разсмотрнія и резолюцій вы не чините, и такихъ бездльниковъ не арестуете, отъ чего и большія пакости длаются. А камериръ Барютинъ своимъ подчиненнымъ, также надворные суды и магистратъ своимъ же подчиненнымъ потакаютъ, и того ради я вамъ объявляю по своей присяжной должности, чтобъ вы, яко командиръ на мст губернаторскомъ, бездльниковъ сковавъ, держали, и по челобитнымъ и доношеніямъ безволокитно слдовали, дабы бдный народъ не вовсе раззорился, и могли бъ свои подати платить на содержаніе Флота и арміи. А ежели вы думаете, что вы такой силы и власти не имете, то мн письменно извольте отвтствовать, чтобы посл не отговариваться. Я не могъ оставить, чтобы вамъ письменно не объявить, дабы на мн посл не спросилось, понеже мн многіе и словесно доносили, также бы и на васъ оныя потачки не взыскались.’
Таково было состояніе администраціи въ той стран, къ которой принадлежали уральскіе заводы. Старинныя привычки нашли себ въ этомъ случа противодйствіе въ новыхъ людяхъ, явившихся сюда съ спеціальною цлію разработки рудниковъ и встртившихъ помху своему длу отъ неудовлетворительнаго состоянія областнаго управленія краемъ. Не мене препятствій находили они и со стороны коллегіи, къ вдомству которой относилось горное дло. Мало доврія внушали къ себ губернаторъ съ его товарищами, небольшимъ сочувствіемъ пользовалась отъ своихъ подчиненныхъ и бергъ-коллегія. Приходилось дйствовать помимо мстнаго начальства и собственнаго вдомства, требовать отъ нихъ содйствія черезъ самого государя, отбиваться отъ притязаній коллегіи и безпрестанно напоминать Петру о своихъ крайнихъ нуждахъ: ‘Пожалуй, послушай меня, повторялъ Геннинъ въ своихъ письмахъ къ преобразователю, и не рши въ горныхъ здшнихъ длахъ, а положись на меня: я теб желаю добра, а не себ, и хочу прежде вс убытки теб возвратить, чтобъ двадцать пять лтъ издержано на горное дло и во что заводское все строеніе стало, которое я строилъ, и что бергъ-коллегія беретъ жалованья… коли положить сіе дло на бергъ-коллегію разсмотрть, они истинно здшняго дла не знаютъ каково, и никто кром самовидца и кто трудится здсь. Я нын на истинномъ пути въ горныхъ длахъ, и дай мн волю… Пожалуй, государь, не изволь на меня гнваться, что я теб дерзновенно сіе пишу: воистинну отъ всего моего сердца и крови вамъ въ правду сіе доношу и желаю теб добраго, а что мое теб радніе, коли доброе дло перемшается и передлается?’
Донесенія де-Геннина Петру были довольно часты, нердко онъ отправлялъ ихъ съ кмъ-нибудь изъ служившихъ при немъ чиновниковъ. Въ конц 1723 года похалъ съ его докладами Татищевъ, и въ іюн слдующаго года сенатскимъ указамъ велно было штатсъ-контор выдавать ежегодно надлежащую сумму на жалованье и на заводское всякое отправленіе по обстоятельнымъ вдомостямъ, которыя должны быть составляемы за четыре мсяца до начала года, дабы за дальностію въ пересылкахъ не происходило въ заводскихъ длахъ остановки, Кунгуръ снова приписать къ Соликамской провинціи вмсто Вятской, отъ которой онъ отстоялъ на 600 верстъ, воевод Соликамскому, князю Вадбольскому, за то, что многія противности кажетъ и тмъ вредъ размноженію заводовъ наноситъ, не быть воеводой, а вмсто его перевести изъ Тобольска князя Козловскаго, другіе пункты касались пользованія лсами для заводовъ, учрежденія ординарной почты изъ Сибири, земскихъ коммиссаровъ въ приписныхъ къ заводамъ слободахъ и проч.
Получивъ отъ сената удовлетворительное ршеніе пунктовъ, представленныхъ Геннинымъ, Татищевъ не остановился на этомъ и въ сентябр подалъ отъ себя въ бергъ-коллегію вдомость о нуждахъ сибирскихъ рудныхъ заводовъ: ‘потребно, говорилъ онъ въ своей вдомости, послать въ Швецію молодыхъ людей для обученія, чтобъ они могли онымъ великимъ и древнимъ строеніямъ и множеству разныхъ рудъ въ дйств примниться, дабы съ таковымъ основательнымъ ученіемъ достойную мзду государству воздать могли.’ Бергъ-коллегія донесла о томъ сенату 21 сентября, а сенатъ послалъ 30-го указъ въ коллегію иностранныхъ длъ, чтобы спросили русскаго посланника въ Стокгольм, Бестужева, возможно ли то сдлать. Швеція въ то время славилась искусствомъ своихъ рудокоповъ наравн съ Саксоніей, точно такъ же какъ Англія, Голландія, Венеція и Испанія, извстны были Петру по успхамъ въ морскомъ дл. Не дожидаясь отвта Бестужева, Петръ произвелъ Татищева въ полковники, сдлалъ его бергъ-совтникомъ, и, переговоривъ съ шведскимъ посланникомъ, далъ 1-го октября указъ сенату послать въ Швецію бергъ-коллегіи совтника Татищева ‘для призыву мастеровъ потребныхъ къ горнымъ и минеральнымъ дламъ, ему жь выбрать изъ школъ адмиралтейской и артиллерійской 22 человка, и, по полученіи отъ него изъ Швеціи о пріем ихъ извстія, отправить оныхъ безъ замедленія, а о вспоможеніи ему потребности къ министру Бестужеву послать указъ съ подтвержденіемъ, чтобъ у сената (шведскаго) требовалъ о позволеніи принять къ мастерствамъ учениковъ, и для прозда до Швеціи дать ему насъ изъ иностранной коллегіи.’
Кром секретныхъ длъ, миссія Татищева состояла изъ трехъ порученій: личнаго осмотра шведскихъ заводовъ, приглашенія шведскихъ горныхъ мастеровъ на службу въ Россію и помщенія русскихъ учениковъ на лучшіе заводы, для знакомства съ горнымъ дломъ. Передъ отъздомъ его изъ Петербурга, бергъ-коллегія общала выдать ему самому по 1 1/2 червонца въ сутки, а учениковъ выслать въ послдствіи, назначивъ для ихъ содержанія особенную сумму, кром того Бестужевъ долженъ былъ оказывать всякую помощь Татищеву. Но скорая смерть Петра значительно измнила положеніе длъ. Самъ Татищевъ по прізд въ Стокгольмъ заболлъ. Оказалось также, что забыли испросить у шведскаго правительства позволенія на вызовъ въ Россію горныхъ мастеровъ, что подлинное согласіе шведскаго сената на пріздъ русскихъ учениковъ не было такимъ подлиннымъ, какъ говорилъ Бестужевъ: надо было еще разъ хлопотать объ обоихъ пунктахъ, причиной тому была перемна царствующаго лица на русскомъ престол, и на первыхъ порахъ о Татищев забыли. Бестужеву не присылали изъ Петербурга повторительнаго указа о сношеніяхъ съ шведскими министрами по поводу коммиссіи, порученной Татищеву, и вотъ послдній долженъ былъ въ начал марта жаловаться бергъ-коллегіи: ‘говорилъ-де онъ обртающемуся въ Стокгольм россійскому посланнику Бестужеву, дабы онъ о вспомоществованіи ему въ принятіи въ Швеціи горныхъ мастеровыхъ людей подалъ тамъ меморіалъ, и оной Бестужевъ ему сказалъ и тамошнимъ министрамъ отвтствовалъ, что указу о томъ не иметъ.’ Бергъ-коллегія, получивъ донесеніе Татищева, снеслась съ сенатомъ, и по ея приговору и по указу императрицы, велно было коллегіи иностранныхъ длъ подтвердить Бестужеву указы Петра. Въ то же время посланъ былъ ему рескриптъ отъ имени Екатерины: ‘Нашъ любезноврный! Изъ приложенной при семъ копіи съ промеморіи бергъ-коллегіи нашей усмотришь ты, о чемъ на тебя жалобу приноситъ обртающійся нын въ Швеціи оной бергъ-коллегіи совтникъ Татищевъ. Мы же не уповаемъ, чтобы ты такъ поступилъ, какъ онъ доноситъ, ибо теб, по отправленному съ нимъ Татищевымъ нашему указу, повелно во врученной ему коммиссіи надлежащее вспоможеніе чинить, еже теб симъ паки подтверждается.’ Бестужевъ отвчалъ 7-го мая: ‘и сіе его Татищева на меня доношеніе весьма неправдиво есть, въ чемъ ссылаюсь на шведскихъ министровъ, что я имъ такъ не отвтствовалъ, какъ онъ доносилъ, но объявилъ, что я указъ имю — ему Татищеву всякое въ дл его вспоможеніе показывать, а боле о семъ г. баронъ Цедеркрейцъ, когда въ С.-Петербургъ прибудетъ, засвидтельствовать можетъ, и тотчасъ по прибытіи его Татищева сюда всякое ему въ его коммиссіи вспоможеніе чинить, а съ нимъ къ здшнимъ министрамъ, графу Горну, барону Цедергельму и барону Гепкину здилъ, и, имъ представляя, требовали о позволеніи россійскихъ учениковъ ко обученію разныхъ мастерствъ на заводы принимать, и о позволеніи къ принятію въ Швеціи горныхъ мастеровыхъ людей, яко и осматриваніи ему Татищеву горныхъ длъ. И тако, что до принятія на заводы россійскихъ учениковъ надлежитъ, и на то уже давно позволеніе дано. А между тмъ онъ, Татищевъ, занемогъ и два мсяца съ двора не вызжалъ, и по облегченіи своемъ тотчасъ на горные заводы для осматриванія оныхъ похалъ, гд ему по представленію моему всякое удовольство и учтивость и все то, чего онъ желалъ, показано было. Что же надлежитъ до поданія меморіала о принятіи въ Швеціи горныхъ мастеровыхъ людей, и о томъ онъ, Татищевъ, только по возвращеніи своемъ съ горныхъ заводовъ, которому отъ сего числа дв недли, говорилъ мн, что онъ тамъ съ горными мастеровыми людьми договаривался, и хотя у нкоторыхъ склонность есть въ службу иттить, однакожь говорятъ, что безъ королевскаго указу того учинить не смютъ, того для просилъ меня, дабы я о томъ меморіалъ подалъ, что я ему и общалъ, и требовалъ отъ него, Татищева, чтобъ онъ о всемъ своемъ желаніи мн на письм сообщилъ, дабы я по тому меморіалъ сочинить и подать могъ, которое онъ мн только вчерашняго дня отдалъ, и тако я къ будущему понедльнику, въ которой день чужестранныя дла въ сенат представляются, меморіалъ изготовя подамъ, и что мн на то въ резолюцію учинено будетъ в. и. в-ству всеподданнйше доносить буду, яко и берграту Татищеву сообщеніе учиню.’ Однако изъ промеморіи о рудокопныхъ длахъ, которую Бестужевъ подалъ 10-го мая его к. в-ству и потомъ сообщилъ въ копіи въ Петербургъ, видно, что препятствія, встрченныя Татищевымъ въ исполненіи его коммиссіи, не могли быть устранены безъ особенныхъ распоряженій шведскаго правительства, которыхъ онъ и добивался: несмотря на сенатскій указъ обучить Русскихъ всмъ искусствамъ- и ухваткамъ, относящимся до горнаго дла, ‘нын явилось, говоритъ промеморія, что рудокопные управители тотъ указъ зло прекрачаютъ и оной въ нужнйшія дла безъ спеціальнаго указу толковать не хотятъ, а особливо въ слдующихъ наинужнйшихъ пунктахъ: въ строеніи бергверковъ и въ содержаніи онаго, пухать и очищать, въ ростованіи, доспвать и очищать, коперъ ковать, искусство въ учрежденіи и содержаніи бергверковъ, маркшейдеры и прочіе до того касающіяся ухватки,’ несмотря на то, что нашлись охотники хать въ русскую службу, о которыхъ ‘рудокопные управители разсуждаютъ, что рудокопныя дла и безъ оныхъ людей со всякою исправностію поведены быть могли бы, однакоже за учиненнымъ въ томъ запрещеніемъ того предпріяти не дерзаютъ’, и хотя императрица ‘изъ любви ко всякимъ мастерскимъ искусствамъ чертежи бергверковъ изъ многихъ земель получила, и желаетъ оные чрезъ славные въ Европ шведскіе бергверки въ совершенство привесть, но безъ королевскаго указу рудокопные управители такіе чертежи сообщить не могутъ.’ Въ отвтъ на эту промеморію Бестужевъ получилъ только общаніе графа Горна, что желанія Татищева ‘по возможности будутъ удовольствовать:’ боле положительнаго отвта онъ не могъ сообщить въ Петербургъ, а въ іюн и самъ былъ отозванъ изъ Стокгольма: на его мсто назначенъ былъ Флота капитанъ, графъ Николай Головинъ.
Шведское правительство, какъ и въ XVII вк, неохотно передавало русскимъ людямъ знанія и средства, которыя могли бы служить для увеличенія матеріяльныхъ силъ Россіи, Татищевъ долженъ былъ испытать это на себ: приходилось дйствовать секретно деньгами. А тутъ еще бергъ-коллегія, которой онъ былъ совтникомъ, не очень безпокоилась объ удовлетвореніи вовремя всхъ его требованій. Постивъ Салбергскіе серебряные заводы, Аветафорекіе мдные, Берифорсъ, гд длаютъ мдь зеленою, Столгеймскіе, Невельскіе, Фалунскіе мдные и желзные, и увдомляя бергъ-коллегію о своихъ договорахъ съ тамошними бергмейетерами и маркшейдерами, онъ просилъ разршенія на подарки имъ за призрніе надъ учениками, просилъ выслать, въ числ послднихъ, такихъ людей, которые бъ начало въ знаменованіи и механик имли, или начало физики и математики знали, просилъ денегъ на чертежи заводскихъ строеній. ‘Хотя я здшнія строенія, писалъ онъ, прилежно осматриваю, и могу сказать, каждодневно смотрю, не могу всего высмотрть, ибо такое множество преизрядныхъ хитростныхъ и великихъ машинъ, что невозможно въ три или четыре мсяца внятно описать. Представляя всмъ своимъ расходамъ подробные счеты, онъ каждый разъ напоминалъ коллегіи о деньгахъ. Но, не получая обстоятельнаго ршенія ни на единое изъ своихъ донесеній и не желая безпутно жить въ Швеціи, обратился къ старому начальнику своему, дятельному де-Геннину. Написавъ ему въ Пермь, Татищевъ скоро узналъ, что де-Геннинъ въ Петербург, и ‘онымъ порадовался, ибо во вспоможеніи мн для пользы государственной, говоритъ онъ въ письм своемъ, великую на васъ надежду имю, и прошу, дабы вы изволили въ коллегіи напамятовать, чтобъ не медлили ршеніемъ на мои доношенія. Напредь сего я о управителяхъ писалъ, но отповди не имю, и за тмъ желающимъ хать принужденъ отказывать противъ моей должности. Я здсь у славныхъ механиковъ Полгейма, Дура и Нильсона такія искусныя и весьма государству полезныя машины видлъ, что дивиться міру надобно, потому я представлялъ, дабы прислать человка искуснаго въ механик, а особливо токаря Андрея Константинова (т.-е. Нартова, извстнаго любимца Петрова), или изъ артиллерійскихъ офицеровъ, ежели прилежнаго къ механик знаете, и съ нимъ искусныхъ кузнецовъ и столяровъ, дабы оные могли основательно понять, и сами такія сдлавъ здсь, къ великой корысти государственной въ Россіи употребить. Оныхъ за множествомъ не упоминаю, только весьма обнадеживаю, что великая польза государству быть можетъ, ежелибъ я имлъ деньги оныя купить, воистинно для пользы отечества и славы нашей государыни императрицы, которая для пользы отечества трудъ свой паче всхъ подданныхъ полагаетъ,— не жаллъ бы всего отеческаго имнія положить, ежелибъ возможность токмо имлъ.’ Получивъ отвтъ де-Геннина, который между прочимъ совтовалъ ему постараться мастеровъ принять и машины внятно осмотрть, Татищевъ писалъ: ‘колико могу, о томъ стараюся, токмо мастеровъ здсь достать трудно явнымъ лицомъ, ибо издавна онымъ выздъ запрещенъ, и хотя бъ чрезъ постороннихъ людей учинить уповалъ, но не безъ довольныхъ подарковъ, какъ вы извстны: что такихъ длъ трубкою табака не сдлаешь, а особливо здсь, гд деньги паче лучшаго оратора желаніе и требованіе внушить могутъ, и безъ того едва что возможно ли сдлать. Машины внятно смотрю, и надюся нкоторыя упомнить, однакожь для оныхъ великихъ искусствъ, не вря себ всего упамятовать, договорился съ здшнимъ славнымъ оберъ-маркшейдеромъ Гейслеромъ чертежъ ямы Фалунской на 25 листахъ, да чертежи всхъ машинъ въ план и профил перспективически на 10 листахъ большой александрійской бумаги, т. е. imperial-papir, за 100 червонныхъ сдлать, которое французскій посланникъ за одинъ чертежъ токмо дать не жаллъ, но мн коллегія запретила, такожъ подарки давать приняли, за непотребное, и симъ не томко охоту, но и возможность къ полезной отечеству услуг оставили въ сумнніи, для котораго ничего учинить не могу.’ У Татищева была еще мысль създить въ Саксонію, чтобы самому обстоятельне видть разность между тамошнимъ и шведскимъ горнымъ искусствомъ, ‘а не слышанію только увряться.’ Онъ писалъ о томъ и въ бергъ-коллегію и де-Геннину: ‘О потребности мн хать въ Саксонію, представляю въ прикладъ здшнее учрежденіе авскультантовъ при коллегіи, которые короннымъ иждивеніемъ въ прочія государства для науки здятъ, чрезъ что здсь много людей искусныхъ въ горныхъ длахъ обртается, и суще не упоминая всхъ членовъ коллежскихъ безъ изъятія, здсь (т,-е. въ Фалун) совтникъ Полгеймъ, ассесоръ, который здшній заводъ подъ властію иметъ, оберъ-маркшейдеръ Гейслеръ, и другіе многіе здили по всей Европ, нкоторые въ Азію, Африку и Америку, куда нын еще таковыхъ отправили… Какъ вижу, что здсь каждый горный начальникъ 3 или 4 года на коронномъ иждивеніи въ разныхъ государствахъ по заводамъ здилъ, и непрестанно четыре человка здятъ, какъ скоро одинъ прибудетъ, то паки иного пошлютъ, а пріхавшаго опредлятъ къ заводамъ, и тако искусства умножаются и корысть государственная растетъ. И ежели такъ малое и противъ Россіи убогое государство такое прилежаніе о наукахъ иметъ и денегъ на то полагать съ разсужденіемъ не жалетъ, то намъ сугубо надобно прилежать. О деньгахъ же на проздъ, не требую боле 300 червонныхъ.’ Създить въ Саксонію Татищеву не удалось, но онъ былъ въ Копенгаген, гд, равно какъ и въ Швеціи, имлъ случай ‘со многими учеными разговаривать и потребныя для исторіи и географіи книги достать.’ Вообще онъ съ уваженіемъ смотрлъ на т жертвы, которыя приносились въ Швеціи съ научными цлями. ‘Шведскій король Карлъ XI всея Швеціи по предламъ достаточно правильныя ландкарты сочинить веллъ, какъ я такія въ ихъ инженерной контор хранимыя видлъ,’ говоритъ онъ въ своей исторіи. ‘Да сіе не дивно, что самовластные государи столько въ томъ пользы показали, но паче всего въ авизіяхъ шведскихъ видимъ, что статы государственные на сейм взявшемуся обстоятельную географію сочинить не малое награжденіе учинили.’
Наконецъ въ октябр 1725 года присланы были изъ Россіи ученики къ Татищеву для отдачи ихъ на заводы. По надлежащемъ исполненіи этой послдней коммиссіи, ему приказывали возвратиться въ отечество, сдавъ присмотръ за ученіемъ посланнику Головину. Но лишь къ январю слдующаго года удалось Татищеву распредлить присланныхъ по разнымъ занятіямъ, одть ихъ приличнымъ образомъ, устроить содержаніе и присмотръ за ними, все это обошлось въ 2184 рубля. По окончаніи всего онъ обратился къ Головину, съ просьбою принять отъ него коммиссію по документамъ, снабдить деньгами на возвратный путь въ Россію, и для уплаты нкоторыхъ долговъ собственныхъ Татищева и по коммиссіи. Недостатокъ денегъ онъ объяснялъ тмъ, что коллегія, несмотря на его частыя просьбы, вмсто денегъ присылала одни отказы съ гнвомъ, какъ бы не вря его показаніямъ и считая его расходы самовольною и бездльною прихотью. Въ случа, еслибы правительство отказалось заплатить Головину ту сумму, которую просилъ у него Татищевъ, послдній обезпечивалъ уплату ея всмъ своимъ имніемъ. Но Головинъ не соглашался не только на это, но еще боле на принятіе самой коммиссіи: онъ нашелъ бездну затрудненій при своей посольской обязанности брать еще новую. Особенно смущали его хлопоты, которыя были неизбжны съ поздками на заводы, съ присмотромъ за успхами и поведеніемъ учениковъ. Онъ уже зналъ по опыту, какъ жили русскіе, учившіеся тогда за границей. При русскомъ посольств въ Стокгольм еще прежде были два ученика для шведскаго языка, но одинъ изъ нихъ, Семенъ Мальцовъ, бжалъ невдомо куда, а другой, едоръ Нмчиновъ, къ наук никакой охоты и прилежанія не показывалъ, наиболе употреблялъ себя къ гульб и пьянству и другимъ непотребностямъ, и униманія въ томъ не слушалъ, за что и отданъ былъ въ курьеры (согласно указу 1723 года іюля 26). Ученики Татищева уже начинали жаловаться на скудость получаемаго ими содержанія, а иные хотли искать пропитанія инымъ способомъ, уйдти и записаться въ солдаты. Донося въ Петербургъ о такихъ препятствіяхъ къ принятію на себя коммиссіи Татищева, Головинъ ставилъ непремннымъ условіемъ для того немедленную высылку 2600 рублей,— суммы, которая была необходима, по словамъ Татищева, для окончательнаго разчета по всмъ контрактамъ и для его собственнаго отъзда. Высланы ли были эти деньги, неизвстно, но 22 апрля 1726 года Головину послали изъ Петербурга рескриптъ, въ которомъ говорилось: ‘Симъ теб повелваемъ вышеупомянутую у совтника Татищева въ Швеціи коммиссію принять и надъ обртающимися тамо россійскими учениками въ ихъ обученіи и въ протчемъ имть надлежащее надзираніе,’ а въ іюл Татищевъ былъ уже въ Россіи и подалъ въ бергъ-коллегію отчетъ о своей поздк, гд объяснялъ между прочимъ, что въ русскую службу принялъ только одного поручика Рефа, ‘понеже того чинить ему корона Шведская не допустила и мастерамъ къ нему тайно для такихъ договоровъ приходить воспретила, также купоросному и срному и угольному мастерству отдать учениковъ не достало, однакожь угольному и непотребно, понеже не лучше нашего.’ Ученики, оставленные имъ въ Швеціи, возвратились уже въ 4728 году и нкоторые изъ нихъ посланы были на Уралъ къ де-Геннину.
Татищева сначала, при Екатерин I, хотли также назначить въ помощники де-Геннина, но въ царствованіе Петра II, указомъ 1727 года сентября 48, ему велно было вдать монетную контору вмст съ московскимъ губернаторомъ Алексемъ Плещеевымъ и статскимъ совтникомъ Платономъ Мусинымъ-Пушкинымъ. Монетная служба требовала перезда изъ Петербурга въ Москву, куда въ начал слдующаго года переселился и дворъ, переведены были вс коллегіи, отъ которыхъ въ Петербург оставлены только конторы, а отъ бергъ-коллегіи одинъ бергмейстеръ. Странническая дятельность, исполненная то военной тревоги, то дальнихъ перездовъ, борьбы съ различными лишеніями и столкновеній съ людьми, прерывалась для Татищева на нкоторое время.
Непродолжителенъ впрочемъ былъ этотъ періодъ жизни Татищева въ старой и новой столицахъ Россіи. Посл участія въ событіяхъ, сопровождавшихъ восшествіе Анны Іоанновны на престолъ, когда онъ составилъ отъ имени дворянства ‘произвольное и согласное разсужденіе и мнніе о правленіи государственномъ,’ произнесъ предъ императрицей первую рчь въ знаменитый день паденія верховниковъ, и исполнилъ должность оберъ-церемоніймейстера во время коронаціи, причемъ его обошли наградами,— Татищевъ посланъ былъ опять для управленія горными заводами.
Въ т девять лтъ (1724—1733), которыя Татищевъ провелъ въ Швеціи, Москв и Петербург, горное дло, благодаря знаніямъ и дятельности де-Геннина, льготамъ и богатству, которыми располагали Демидовы и Строгановы, развилось въ значительной степени. Рудоискатели перешли черту прежняго горнаго округа: Соликамскъ и Кунгуръ на запад, Верхотурье и Екатеринбургъ на восток, перестали быть крайними предлами горнозаводской промышленности. Съ одной стороны сдланы были успшныя попытки разрабатывать руду въ Алтайскихъ горахъ, съ другой явились заводы близь Вятки и Казани, наконецъ промышленники пробовали идти дале на югъ отъ Екатеринбурга, заглядывать въ земли Башкирцевъ, и, несмотря на противодйствіе со стороны послднихъ, богатства средняго Урала боле и боле разоблачались передъ Русскими. Екатеринбургъ, построенный на удачно-выбранной мстности, служившей водораздломъ обской и камской системъ, сдлался вполн центромъ горнаго управленія. Отъ его оберъ-бергъ-амта зависли вс сибирскіе, уральскіе и пермскіе заводы, ихъ управители, мастеровые люди и приписные крестьяне. Всхъ заводовъ къ 1734 году считалось: казенныхъ — одиннадцать, Демидовыхъ — четырнадцать, въ томъ числ Колывано-Воскресенскій, на которомъ добывалось серебро, одинъ Строгановыхъ, одинъ Осокиныхъ, въ Кунгурскомъ узд, одинъ Турчаниновыхъ, въ Соликамскомъ, одинъ Тряпицына, въ Вятскомъ, и Соралинскій въ Казанскомъ. Увеличилось и самое населеніе края вновь переселенными въ него крестьянами и бжавшими изъ сосднихъ губерній людьми всякаго состоянія. Горы, какъ цль розысканій, потеряли свое прежнее значеніе преградъ между землями, прилегавшими къ нимъ, рки, издавна служившія почти единственными путями сообщенія, покрылись пристанями, къ которымъ свозилось металлическое богатство, и еще тсне связали Сибирь съ Россіей. Общій характеръ края сталъ знакоме его рабочему люду. Правда, рудоискатели мало обращали вниманія на природу, среди которой кипла ихъ дятельность. Они знали только, что горный кряжъ, идущій изнутри Башкиріи, до самаго Верхотурья состоитъ изъ горъ не очень дикихъ, прикрытыхъ черноземомъ, хорошими травами и лсомъ, что кряжъ, уходившій на сверъ отъ Верхотурья, гд замтне другихъ вершинъ были Косвинскій и Павдинскій камни, состоялъ изъ горъ чрезъ мру высокихъ, голыхъ и дикихъ, отчасти поросшихъ мхомъ, отчасти малымъ лсомъ, что вс рки, бгущія изъ Каменнаго Пояса въ полуденную сторону, прошли въ Сибирь, а текущія на полночь, ушли въ Русь, что въ первыхъ нтъ ни раковъ, ни Форели, а во вторыхъ и т, и другія водятся. Но за то они хорошо знали мста, гд находились рудныя гнзда, знали средства добывать и плавить руду. Кром мди и желза, средній Уралъ давалъ известковый камень, который примшивали въ желзную руду для лучшей плавки изъ нея чугуна, и еще твердый камень, который употребляли на горны, доменныя и плавильныя печи, близь Екатеринбурга находили желтоватый и черноватый топазъ, черный мраморъ съ блыми жилками, черный хрусталь съ краснымъ, лазоревымъ и желтымъ отливами, камень наждакъ, кровавикъ и каменную кудель, пробовали искать Мамонтовы и слоновьи кости, ‘куріозныя натураліи и разныя антиквитеты’. Вообще горныя работы на всемъ пространств, гд открыты были рудники и при нихъ заводы, шли гораздо успшне, чмъ административная часть, счетная сторона дла была еще слабе, нежели административная, а это послднее обстоятельство было одною изъ причинъ удаленія де-Геннина отъ управленія сибирскими заводами. Увлекаясь своими спеціальными занятіями, онъ не любилъ никакого административнаго стсненія, шло ли оно отъ коллегіи, отъ воеводъ, или отъ счетнаго контроля. Привыкнувъ къ непосредственнымъ сношеніямъ съ Петромъ Великимъ, у котораго просилъ себ воли въ горномъ дл, де-Геннинъ не могъ потомъ помириться съ мыслію о подчиненности какой-нибудь коллегіи или контор, члены которой, живя вдали отъ горнаго края, смотрли лишь на результаты заводской дятельности и ничего не хотли знать о препятствіяхъ, неизбжныхъ на первыхъ порахъ для всякой промышленности. А между тмъ очень немногіе изъ казенныхъ заводовъ могли покрывать издержки, которыхъ стоило ихъ построеніе и содержаніе. Петръ Великій умлъ въ этомъ случа выжидать благихъ результатовъ, не такъ дйствовали его преемники. Уже при Екатерин I явилась мысль отдать казенные заводы въ компанію, де-Геннинъ былъ противъ этой мысли, представлялъ сенату о причинахъ случавшейся иногда остановки работъ на заводахъ, приписывая ее то умаленію водъ, то сухому, жаркому лту, то недостатку рабочихъ рукъ. При каждой перемн правительства, онъ спшилъ въ Петербургъ и получилъ всемилостивйшій указъ объ исправленіи и приведеніи въ вящшее состояніе казенныхъ заводовъ, но средства у него оставались т же, или правильне, даже убавились со смертію Петра: право принимать бглыхъ на заводы было значительно ограничено, съ приписныхъ крестьянъ наравн съ другими стали брать рекрутъ, наконецъ винный откупъ проникъ въ земли горнаго вдомства, построилъ кабаки, которые отнимали у рабочихъ не мало времени. ‘Чрезъ 28 лтъ при заводахъ кабаковъ не было, говорилось въ промеморіи тобольской губернской канцеляріи, посланной въ оберъ-бергъ-амтъ въ август 1731 года, а по вступленіи въ откупъ кабаковъ, Андрей Грекъ, екатеринбургскій обыватель, поставилъ кабаки. И отъ всегдашняго пьянства мастеровые люди въ совершенное безуміе приходятъ, и мастерства добраго лишаются, и длать желза мягкаго противъ указныхъ сортовъ пьянство не допускаетъ, а на пристаняхъ, отъ поставки кабаковъ, во время отпуску струговаго съ желзомъ, не безъ поврежденія бываетъ, для того что работники, напившись пьяные, а паче струговые сплавщики, отъ быстроты рки Чусовой, въ пьянств струга съ желзомъ разбиваютъ и между собой великія драки у пьяныхъ бываютъ, что другъ друга до смерти убиваютъ.’ Несмотря однакожь на вс затрудненія, казенные заводы Дали къ 1726 году прибыли 113.808 руб. 63 коп., къ 1731 году 91.286 руб., а для большаго увеличенія государственныхъ доходовъ, въ октябр 1731 года, мануфактуръ и бергъ-коллегія были соединены съ коммерцъ-коллегіей, въ вид особыхъ экспедицій, отъ прежняго раздленія ихъ, сказано въ указ, никакой пользы не находилось, кром казеннаго убытка и въ длахъ затрудненія и излишнихъ переписокъ. Въ декабр того же года назначенъ былъ въ канцелярію заводскихъ длъ секретарь, вскор сдланный ассессоромъ, Вильгельмъ Шульцъ, съ обязанностію ‘особливо смотрть надъ тми, которые у тамошняго приходу и расходу, дабы они свои приходныя и расходныя книги держали порядочно, дабы безъ великаго затрудненія всегда сочтены, и какъ приходъ, такъ и расходъ всегда явенъ быть могъ,’ но въ октябр слдующаго года Шульцъ умеръ. Де-Геннинъ веллъ вс канцелярскія дла въ оберъ-бергъ-амт ршить и подписываться подъ ршеніями надзирателю лсныхъ длъ, прапорщику Назарову, тогда подсекретарь еоктистъ Кузнецовъ билъ де-Геннину челомъ, что прапорщику Назарову, ‘за не, искусствомъ въ письм и за непонятіемъ въ приказномъ дл, у того дла быть невозможно, ибо онъ писать и читать не довольно уметъ, и оттого въ длахъ чинится продолженіе и остановка, а другихъ членовъ въ оберъ-бергъ-амт никого нын нтъ, и затмъ канцелярскія, а паче что счетныя и юстицкія дла ршеніями остановилися, а оныя спрашиваются по указамъ съ принужденіемъ.’ Де-Геннинъ опредлилъ на мсто Шульца гиттенфервальтера Константина Гордева, который слдовалъ тогда спорное о земляхъ дло между баронами Строгановыми и дворяниномъ Демидовымъ: ‘а ршить ему горныя и заводскія дла съ вдома моего, писалъ деГеннинъ, юстицкія же и счетныя мимо меня, какъ надлежитъ по указамъ.’ А между тмъ сенатъ ршилъ посылать въ оберъ-бергъ-амтъ для порядковъ по одному совтнику изъ горной экспедиціи государственной коммерцъ-коллегіи, съ перемною черезъ два года. При этомъ совтник, въ качеств презуса, присутственными членами были: одинъ оберъ-бергмейстеръ и одинъ оберъ-цегентнеръ, для присмотра въ длахъ и произведенія въ члены на упалыя мста находился гиттенфервальтеръ, для разбора ссоръ между частными заводчиками, при межеваніи рудниковъ и лсовъ, и для посылокъ по казеннымъ заводамъ, когда нужда потребуетъ, служилъ бергешворенъ.
Для лучшаго порядка въ счетахъ, сенатъ веллъ коммерцъ-коллегіи послать въ Екатеринбургъ двухъ или трехъ искусныхъ бухгалтеровъ, съ тмъ чтобъ они научили и другихъ бухгалтерскому длу, къ нимъ присоединены были и подъячіе изъ коллегіи. Аппелляція на неправильное ршеніе оберъ-бергъ-амта во всякихъ истцовыхъ, татебныхъ, разбойныхъ и убійственныхъ длахъ могла быть подаваема сибирскому губернатору, такъ какъ въ подобныхъ же длахъ подчинены губернаторамъ воеводы. Вс эти распоряженія мало поправляли дло, притомъ же оберъ-бергъ-амтъ никогда не видалъ въ полномъ состав всхъ своихъ членовъ. Наконецъ въ ма 1733 года составлена была коммиссія для разсмотрнія, какимъ образомъ къ лучшему интересу быть можетъ: на казенномъ ли кошт содержать горные заводы, или отдать ихъ партикулярнымъ людямъ, и то одному, или многимъ, и на какихъ кондиціяхъ? Членами этой коммиссіи назначены были: тайный совтникъ графъ Михайло Гавриловичъ Головкинъ, статскій совтникъ Онисимъ Масловъ, бергъ-совтникъ Томиловъ, служившій по горной части около тридцати лтъ и извстный своими путешествіями на Кавказъ, пріятель Байера и Миллера, полковникъ артиллеріи Гарберъ.
Труды членовъ этой коммиссіи неизвстны, но должно думать, что мнніе ихъ не было за отдачу горныхъ заводовъ въ аренду частнымъ промышленникамъ, потому что, вмсто передачи ихъ въ аренду, 17 марта 1734- года состоялся указъ, которымъ назначенъ былъ главнымъ начальникомъ всхъ горныхъ заводовъ въ Сибири и Перми В. Н. Татищевъ, съ нимъ посланъ былъ для совта и общаго правленія совтникъ экипажной конторы Андрей Хрущовъ. Кром того изъ другихъ актовъ видно, что управленіе заводами и ихъ населеніемъ раздляли съ Татищевымъ: премьеръ-майоръ Михаилъ Миклашевскій, майоръ Угрюмовъ, ассессоръ Игнатій Рудаковскій, бергмейстеръ Никифоръ Клеопинъ, главный казначей Константинъ Гордевъ, заводскіе коммиссары Тимоей Бурцовъ и Яковъ Бекетовъ, полицеймейстеръ поручикъ Алексй Зубовъ, главный меженщикъ Игнатій Юдинъ и земскій судья Степанъ Неловъ. Словомъ, это была цлая бергъ-коллегія, перенесенная на самое мсто горной промышленности, но съ президентомъ, имвшимъ нсколько распространенную власть, такъ, онъ имлъ право производить въ чины до поручика. Подробная инструкція въ 22 пунктахъ, сообщенная Татищеву спустя шесть дней по его назначеніи, уполномочивала его на перестройку старыхъ заводовъ, закрытіе ихъ по недостатку земель или рабочихъ рукъ, перенесеніе въ другое мсто, разверстку между ними приписныхъ деревень. Во всхъ этихъ случаяхъ онъ долженъ былъ совщаться съ товарищами по управленію, а въ длахъ важныхъ или сомнительныхъ — призывать къ совщанію частныхъ промышленниковъ и прикащиковъ, и только въ длахъ крайне сомнительныхъ или опасныхъ долженъ былъ сноситься съ кабинетъ-министрами и сенатомъ. Въ обстоятельствахъ, касающихся губернскаго управленія, каковы: открытіе новыхъ рудниковъ близь владній степныхъ народовъ, учрежденіе новыхъ крпостей, торговъ или путей сообщенія, предписывалось сноситься съ сибирскимъ и казанскимъ воеводами, и приводить въ исполненіе общее ршеніе, не списываясь съ центральнымъ правительствомъ, за исключеніемъ сомнительныхъ и опасныхъ случаевъ. Указано было также возстановить канцелярскій порядокъ въ горныхъ длахъ, сокращая по возможности излишнюю переписку, а главное — вести правильные и ясные счеты приходамъ и расходамъ: съ этою цлію позволено было взять въ Москв изъ сената секретаря и бухгалтера, знающихъ свое дло. Сообщены были Татищеву разные проэты, присланные въ послдніе годы отъ де-Геннина, его требованія отъ коммерцъ-коллегіи, ландкарты, чертежи, но какъ послдніе оказались очень неудовлетворительными, то и велно сдлать обстоятельное географическое описаніе всего горнаго края, для чего подчинены были Татищеву вс геодезисты, находившіеся тогда въ Сибири, да изъ сената приданы еще два геодезиста и шесть учениковъ изъ адмиралтейской и артиллерійской школъ. Изъ частныхъ вопросовъ, касавшихся горныхъ заводовъ и быта промышленниковъ, инструкція обращала особенное вниманіе Татищева, между прочимъ, на очень важный вопросъ о сравнительныхъ выгодахъ обязательнаго и вольнаго труда: ‘хотя къ заводамъ (казеннымъ) многія слободы для работъ приписаны, говорилось въ четырнадцатомъ пункт инструкціи, однакожь видно, что Демидовъ предъ оными ни четвертой части людей не иметъ, желза же вдвое противъ нашихъ заводовъ отпущаетъ, а слышно, что наиболе онъ вольными работниками и гораздо дешевле вс работы исправляетъ, того ради разсмотрть вамъ въ распорядк расположенныхъ на приписныхъ крестьянъ работъ и въ заплат за оныя, дабы они надъ потребность отягчены не были, а чтобъ имъ для дальнихъ проздовъ излишняго за работы-не платить и тмъ на сдланные товары цны не возвышать, стараться вамъ, чтобъ нкоторыя работы на заводахъ, обртающихся въ тобольскихъ и верхотурскихъ слободахъ, исправлять вольнымъ наймомъ.’ Велно было также разсмотрть, не выгодне ли жестяныя, проволочныя, стальныя и т. п. Фабрики, заведенныя въ Екатеринбург собственно для обученія мастеровыхъ, отдать частнымъ людямъ въ аренду, не полезно ли для удержанія при заводахъ надлить проживающихъ тамъ чиновниковъ вотчинами изъ дворцовыхъ деревень, съ обязательствомъ остаться и съ дтьми вчно въ горной служб? Приглашеніе новыхъ промышленниковъ, открытіе рудниковъ въ Башкиріи, Томскомъ, Кузнецкомъ, Нерчинскомъ, Иркутскомъ и другихъ дальнихъ уздахъ, помощь совтомъ и дломъ частнымъ заводчикамъ, оборона ихъ отъ обидъ, судъ и расправа въ случа распрей между ними, надзоръ за откупомъ, кабаками и шинками, присмотръ за тмъ, чтобъ отъ горныхъ заводовъ солянымъ промысламъ ни въ коемъ обстоятельств утсненія не было, составленіе горнозаводскаго устава и боле точное опредленіе пошлинъ, платимыхъ частными промышленниками въ казну,— вотъ т задачи, на которыя указывала инструкція Татищеву, какъ на требовавшія неотложнаго вниманія его съ первыхъ же дней по вступленіи въ должность. Но-еще прежде своего отъзда изъ Москвы, Татищевъ просилъ разршенія, чтобъ аппелляцію на неправыя ршенія особаго судьи, опредленнаго при горныхъ заводахъ отъ губерній, можно было подавать въ оберъ-бергь-амт, а не въ Тобольск, потому что ‘оное заводамъ вредительно: многіе управители, мастера и работники принуждены 700 верстъ здить и по челобитью въ малыхъ длахъ на долгое время отъ заводовъ отлучаться, а по мннію его, той аппелляціи надлежитъ быть въ оберъ-бергъ-амт, и только по великимъ дламъ посылать къ губернаторамъ.’ Представлялъ также о томъ, чтобъ ирбитскую ярмарку (съ 6 января по 20) оставить на ея мст, а въ Екатеринбург открыть новую, назначивъ для нея дв недли въ конц марта и начал апрля. Сенатъ согласился съ обоими представленіями Татищева.
Въ начал октября Татищевъ принялъ отъ де-Геннина управленіе заводами и отправился въ объздъ для осмотра ихъ, велвъ съхаться къ 1 декабря въ Екатеринбургъ всмъ частнымъ промышленникамъ и прикащикамъ, для составленія горнаго устава, но только 12 декабря открылось первое засданіе. Секретарь Иванъ Зоринъ прочелъ рчь, написанную на этотъ случай Татищевымъ. Въ ней кратко излагалась исторія горнаго производства въ Россіи и потомъ причины, вызвавшія необходимость въ новомъ устав: пока изъ частныхъ промышленниковъ былъ одинъ Демидовъ, такъ и законовъ на распри не требовалось, а теперь, ‘частію отъ проклятыхъ зависти и ненависти, или незнанія законовъ Божескаго и естественнаго, распри умножились, а къ тому и законамъ вскор требуемымъ быть чаемо.’ Затмъ, Татищевъ обращался къ своимъ сотрудникамъ съ просьбою трудиться для общаго дла со всякимъ прилежаніемъ, вести записки разнымъ судебнымъ случаямъ изъ заводскаго быта и объявлять въ общемъ собраніи свое мнніе, о нихъ. Онъ убдительно просилъ подавать мннія безъ всякаго пристрастія, предложенныя доказывать и защищать свободно, возраженія и замчанія на нихъ не принимать себ въ обиду, не почитать за страхъ, и не отступать отъ своего праваго мннія изъ почтенія къ спорящему: ‘всякъ иметъ волю свое мнніе объявить, колико ему Богъ въ томъ знанія удлилъ, и при томъ остаться, докол или тотъ, или другой, познавъ лучшую истину, первое перемнитъ, я же вамъ всмъ, сказано было въ заключеніи рчи, по моей должности и по крайнему разумнію служить и моимъ совтомъ помогать желаю.’
Горнозаводскій уставъ имлъ въ виду отчетливое опредленіе обязанностей и предловъ власти членовъ оберъ-бергъ-амта или, какъ Татищевъ переменовалъ его, канцеляріи главнаго правленія сибирскихъ горныхъ заводовъ. Во многихъ своихъ статьяхъ горный уставъ былъ только развитіемъ тхъ двадцати пунктовъ, которые вошли въ инструкцію, данную Татищеву, и указовъ, полученныхъ имъ изъ кабинета министровъ и сената, уже по прізд на мсто управленія, въ другихъ статьяхъ уставъ представлялъ извлеченія, сдланныя изъ регламентовъ и законовъ Петра, иногда съ перемнами, какихъ требовало примненіе ихъ къ горному длу, и наконецъ немногія статьи заимствованы изъ горныхъ уставовъ другихъ государствъ. Кром того, ссылаясь на Уложеніе царя Алекся Михайловича, на новоуказныя статьи, на воинскій и морской уставы Петра, на его наказы нкоторымъ чиновникамъ, управлявшимъ отдльными частями, уставъ Татищева указываетъ, какъ на общій источникъ всякаго законодательства, на законъ естественный, для познанія котораго рекомендуетъ Пуфендорфа Право естественное и народное, Гуго Гроція Право воины и мира. А если ‘случатся обстоятельства такія, которымъ никаковъ законъ точно не согласуетъ и ршить по законамъ учиненнымъ не можно, законовъ же вновь установлять, кром насъ (говорится отъ имени императрицы), никто власти не иметъ,’ то и главному правителю заводовъ никакого закона и устава вновь сочинить и за дйствительный употреблять не надлежитъ, и такимъ законамъ ‘безъ нашего утвержденія’ никто повиноваться не долженъ. Словесные приказы накрпко запрещались, разв въ длахъ малыхъ, требовавшихъ скораго ршенія и не представлявшихъ никакого ‘сумнительства’, да и т слдовало вносить въ дневальную книгу за подписью отдавшаго приказъ. Въ случа различныхъ толкованій, или неясности, или неудовлетворительности закона, спорнаго вопроса не ршать, но, созвавъ всхъ способныхъ къ разсужденію помощниковъ, нсколько ближнихъ по мсту своего жительства промышленниковъ и ихъ лучшихъ прикащиковъ не меньше двнадцати человкъ, составить на основаніи общаго мннія новый законъ и послать его для разсмотрнія и утвержденія въ сенатъ. Вообще Татищевъ, получившій полную мочь и силу въ управленіи горными заводами, старался, согласно съ инструкціей, ввести въ уставъ самое широкое участіе въ административныхъ и судебныхъ длахъ остальныхъ членовъ главнаго правленія, и потому въ стать о подач голосовъ прямо было указано на слабую сторону коллегіальнаго начала въ русскихъ учрежденіяхъ того времени: ‘а какъ въ нкоторыхъ тому подобныхъ собранныхъ правленіяхъ не весьма уставу слдуютъ, яко главные, прежде выслушанія нижнихъ голосовъ, свое мнніе объявляютъ, для котораго иногда нижніе за почтеніе, изъ маности или за страхъ, истинное свое мнніе и сущую надлежащность не объявя оставляютъ и оному неправильному согласуютъ и послдуютъ, а потомъ, когда къ суду позваны бываютъ, тмъ отговариваются, что не они большіе, другіе же коварно при даяніи голосовъ весьма молчатъ, и когда протоколъ къ закрп придетъ, тогда, показывая себя, начинаютъ спорить и новые доводы показывать, чрезъ что въ длахъ токмо длаютъ продолженіе, нкоторые же по закрп въ нсколько дерзаютъ противу порядка изъ домовъ своихъ протесты присылать или протоколисту отдаютъ, ища токмо другихъ невинно опорочить, того ради еще симъ накрпко подтверждается, чтобъ по уставу поступали.’ Въ числ важнйшихъ обязанностей главнаго начальника горный уставъ полагалъ объзды заводовъ дальнихъ, однажды въ годъ, а ближнихъ такъ часто, какъ сила и возможность допустятъ, по призыву ^частныхъ промышленниковъ, онъ долженъ былъ здить на ихъ заводы, для осмотра, совтовъ и всякой помощи, на счетъ просителя: во время такихъ поздокъ надо было вести обстоятельныя ежедневныя записки о всхъ приказахъ, длахъ, и обо всемъ виднномъ, достойномъ памяти. Совтникъ и ассессоры, существенная обязанность которыхъ состояла въ управленіи канцеляріей главнаго правленія, также должны были длать ежегодные объзды заводовъ. Судныя занятія раздлялъ съ главнымъ начальникомъ земскій судья заводовъ, должность и власть котораго опредлены были уставомъ съ замчательными для исторіи русскаго права и судопроизводства подробностями. Земскому судь принадлежалъ судъ надъ всми, жителями заводовъ и приписныхъ къ нимъ слободъ въ длахъ персональныхъ и земскихъ, то есть въ долгахъ, брани, увчь, грабеж и тому подобныхъ распряхъ, разборъ длъ, возникавшихъ изъ спеціальныхъ свойствъ горнаго производства, относился къ обязанностямъ главнаго судьи, котораго присылали въ правленіе изъ числа совтниковъ юстицъ-коллегіи: такъ при Татищев это званіе носилъ князь Шаховской, до крайности радвшій о своей должности, какъ видно изъ челобитной находившагося тогда на заводахъ капитана Калачова, который приносилъ жалобу на совтника въ безвинномъ раззореніи своемъ и просился оттого домой. Горный уставъ, зная жестокія привычки тогдашнихъ слдователей, старался ограничить власть судей относительно пытки и казни: ‘хотя въ Уложеньи и процесс воинскаго суда о пытк и казни, сказано въ 6-й стат. IV гл. устава, чтобъ напрасно крови не проливать и безъ довольнаго обличенія къ пытк не приводить — въ пытк, хотя кто и въ подозрніе впалъ, по состоянію дла и человка, умренно и благоразсудно поступать, наипаче же въ лишеніи чести и живота какъ себя отъ продерзости и бды охранять, довольно внятно и обстоятельно написано, однакожь съ немалымъ сожалніемъ принуждены мы слышать и изъ длъ видть, что нкоторые судьи, забывъ страхъ Божій и вчную души своей погибель и презрвъ законы, многократно по злоб или кому дружа, а наипаче проклятымъ лихоимствомъ прельстяся или кто глупымъ и неразсуднымъ свирпствомъ преисполняся, людей не надлежаще на пытки осуждаютъ и безъ всякой надлежащей причины неумренно и понколику разъ пытаютъ, взявъ токмо изъ Уложенія, гд написано: ‘въ перемнныхъ рчахъ и въ длахъ великихъ, а паче въ несовершенной повинности, пытать трижды,’ нкоторые же, зврски въ томъ поступая, до смерти пытаютъ и на смерть или къ лишенію чести, безъ всякаго къ тому надлежащаго доказательства, осуждаютъ, за что нкоторые судіи, по обстоятельствамъ длъ, лишеніемъ имнія, чести и другими тяжкими наказаніями наказаны: того ради оному (земскому) судь, безъ извстія главнаго заводскаго правленія и общаго согласія, никакого человка не пытать… Къ смерти же осуждать въ канцеляріи главнаго правленія присутствіемъ всхъ членовъ, которыхъ иметъ быть къ тому не меньше семи персонъ, и сіе разумется о подлости, а шляхетства и заслужившихъ знатные ранги не пытать и чести не лишать, съ сущими же ворами, а наипаче съ ссыльными, которые, ежели хотя въ маломъ воровств обличатся, въ истязаніи и наказаніи поступать по законамъ безъ всякаго послабленія.’ Обязанность главнаго начальника смотрть за доходами и расходами заводскими раздлялъ главный казначей. Собственно ихъ надзору принадлежали: подушныя деньги, собираемыя по окладамъ съ приписныхъ къ заводамъ слободъ, за продажные при заводахъ припасы, десятинный сборъ съ частныхъ промышленниковъ, пошлины съ горныхъ судовъ, съ векселей и т. п., ясачные же, раскольническіе, таможенные, кабацкіе, мельничные, банные, откупные и оброчные за земли и воды, крпостные съ земскихъ судовъ доходы, печатныя и тому подобныя пошлины, словомъ все, что не отъ заводовъ приходитъ, подлежало вднію губернскаго управленія: земскій судья долженъ былъ всмъ этимъ приходамъ вести описи, имть, въ случа займовъ изъ этихъ денегъ для заводовъ, счеты съ губерніей. Главнымъ доходомъ горнаго вдомства, кром добычи металловъ и продажи подланныхъ изъ нихъ вещей, былъ десятинный сборъ съ заводовъ частныхъ промышленниковъ. Не удивительно, что ему въ устав посвящено было нсколько статей. Въ объясненіи генеральныхъ причинъ его сказано, что во всхъ европейскихъ государствахъ собирается десятина съ добываемой на частныхъ заводахъ руды, въ Богеміи же и Саксоніи по пяти со ста, кром того везд взимаются особенныя пошлины въ казну съ плавиленныхъ заводовъ, платится тридцать-вторая часть вотчинникамъ, на чьей земл копается руда, берется пошлина съ покупки лсовъ, на церковь и богадльни отдляется также своя часть, горные начальники и управители, получая жалованье отъ казны, пользуются извстною платой и отъ частныхъ заводчиковъ. Въ Россіи же такихъ тягостей не было: земли, лса и угодья отводились даромъ, приписывались крестьяне, горные начальники довольствовались казеннымъ жалованьемъ и получили лишь небольшія акциденціи отъ суда и ршеній по доброхотнымъ просьбамъ, школы и богадльни содержались также отъ казны, кром того давались увольнительные годы отъ десятины. Несмотря на то, промышленники старались не вносить въ казну и той небольшой части пошлинъ, которая оставалась за всми этими льготами, вслдствіе чего уставъ Татищева подробно опредлялъ подати, какія надо платить съ золотыхъ, серебряныхъ, мдныхъ, желзныхъ, свинцовыхъ и минеральныхъ заводовъ, съ ручныхъ доменъ и ремеслъ, съ продажи металловъ и пр.
Вообще горнозаводскій уставъ Татищева, какъ первая попытка въ этомъ род, былъ удовлетворителенъ вдвойн: онъ отличался знаніемъ тогдашнихъ административныхъ порядковъ и не ставилъ спеціяльную цль горныхъ занятій въ подчиненныя отношенія къ регламентарной систем, до нкоторой степени былъ внимателенъ къ мстнымъ особенностямъ края и временному состоянію его населенія. Несмотря на то, въ немъ была одна черта, которая повредила ему въ глазахъ правителей, окружавшихъ императрицу. Развивая элементъ полномочія, какимъ надляла главнаго начальника горныхъ заводовъ отчасти самая инструкція, данная Татищеву изъ сената, преобразовывая оберъ-бергъ-амтъ въ канцелярію главнаго правителя, съ коллегіальнымъ характеромъ, уставъ дйствовалъ боле въ дух петровской эпохи, нежели бироновской, а давая просторъ мстнымъ условіямъ, еще стремился замнить нмецкую терминологію горныхъ чиновъ и работъ русскими названіями. Это была очень понятная слабость со стороны самого Татищева, хотя собственно горное дло нисколько не выигрывало отъ того: ‘усмотря, что отъ бывшихъ нкоторыхъ Саксонцевъ въ строеніи заводовъ вс чины и работы, яко же и снасти, по-нмецки называли, которыхъ многіе не знали и правильно выговорить или написать не умли, Татищевъ, какъ онъ самъ говоритъ, сожаля, чтобы слава и честь отечества, а его трудъ тми именами нмецкими утснены не были, ибо по онымъ Нмцы могли себ не надлежаще въ размноженіи заводовъ честь привлекать, еще же изъ того и вредъ усмотря, что незнающіе тхъ словъ впадали въ невинное преступленіе, а дла во упущеніе, яко полномочный, вс такія званія отставилъ, а веллъ писать русскими.’ О переименованіи горныхъ чиновъ на русскій языкъ, онъ представилъ въ кабинетъ, представленіе его уже было апробовано императрицей, но герцогъ курляндскій ‘такъ сіе за зло принялъ, что не однажды говаривалъ, якобы Татищевъ главный злодй Нмцевъ’, и уставъ, сочиненный подъ редакціей Татищева, остался безъ утвержденія.
Не останавливаясь на исполненіи того пункта инструкціи, въ которомъ говорилось объ устав, Татищевъ занялся и остальными. Заботясь о распространеніи предловъ горной промышленности, объ умноженіи заводовъ, объ увеличеніи населенія ихъ, Татищевъ не разъ представлялъ въ кабинетъ министровъ о томъ, что ‘въ Сибири и тамошнихъ мстахъ, въ разныхъ городахъ, къ строенію заводовъ въ удобныхъ мстахъ обртено рудъ множество, и ежели заводы заводить, то можно хотя тридцать построить, и утшенія отъ того не будетъ’, но что и безъ того число рабочихъ рукъ даже на существующихъ заводахъ очень недостаточно, что слдовательно надо вызывать для устройства новыхъ заводовъ охотниковъ особливыми указами. Чтобъ устранить великій недостатокъ въ людяхъ, Татищевъ совтовалъ не пренебрегать поротыми ноздрями, какъ это длалъ де-Геннинъ, и просилъ всхъ опредляемыхъ въ ссылку посылать отовсюду, изо всхъ коллегій и канцелярій, изъ губерній и провинцій, въ которыхъ будутъ колодники, на сибирскіе казенные заводы въ работу, сенатъ, по сообщенію кабинетъ-министровъ, удовлетворилъ эти требованія Татищева.
На частные заводы, которыхъ считалось тогда двадцать шесть, Татищевъ, согласно съ инструкціей, послалъ двнадцать шихтмейстеровъ, давъ имъ наказъ въ одиннадцати статьяхъ. Но богатые промышленники, дворяне Демидовы и бароны Строгановы, смотрли не очень дружелюбно на распоряженія Татищева, касавшіяся ихъ заводовъ. Они считали такія распоряженія произвольными, и били на нихъ челомъ въ Петербургъ. Кабинетъ-министры ршили: такъ такъ опредленные въ шихтмейстеры сами ариметики не знаютъ, и къ содержанію бухгалтерскихъ книгъ не обыкновенны, то ихъ отставить, ограничиваясь подтвержденіемъ частнымъ заводчикамъ, чтобъ они счетныя книги содержали порядочно и правильно. Счетныя книги важны были для опредленія десятиннаго сбора, для составленія ихъ необходимы были люди, знакомые съ бухгалтерскимъ дломъ: соглашаясь на просьбы Демидовыхъ и Строгановыхъ удалить съ ихъ заводовъ казенныхъ шихтмейстеровъ, кабинетъ рекомендовалъ имъ посылать своихъ людей для обученія въ екатеринбургскую школу. Но Татищевъ и самъ о томъ думалъ: онъ заставлялъ обывательскихъ дтей, съ заводовъ частныхъ промышленниковъ, учиться въ школ отъ 6 до 12 лтъ. Заводчики говорили, что дти такого возраста уже отправляютъ у нихъ многія работы при добыч желзныхъ и мдныхъ рудъ, обучаются мастерству и посл отцовъ заводское мастерство на себя перенимаютъ, кабинетъ отвчалъ приказаніемъ не принуждать къ ученью неволею, учить письму и чтенію на партикулярныхъ заводахъ, а въ казенную школу брать только желающихъ знакомиться и съ прочими науками, Вс эти распоряженія не устраняли однакожь возможности другихъ столкновеній между Татищевымъ и частными промышленниками: инструкція дала ему право широкаго вмшательства въ ихъ дла, и Татищевъ не пренебрегалъ этимъ правомъ. Такъ однажды онъ взялъ съ заводовъ Демидова на казенные двухъ иностранцевъ, плавильныхъ и рудоискательныхъ штейгеровъ, которыхъ тотъ сыскалъ и нанялъ для себя въ Петербург, кабинетъ веллъ возвратить ихъ Демидову. Татищевъ не хотлъ оставить въ поко даже отношенія заводчиковъ къ ихъ мастеровымъ, не хотлъ выдать послднихъ на всю волю первымъ, и усердно слдилъ за бытомъ приписанныхъ къ заводамъ, ему не нравился обычай промышленниковъ не платить жалованья больнымъ рабочимъ и за прогульные дни, кабинетъ, по жалоб Демидова, опредлилъ: ‘когда отъ мастеровыхъ людей о томъ жалобы не происходятъ, то въ оное и вступаться не надлежало, но оставить ихъ заводчиковъ вол съ оными мастеровыми людьми поступать какъ они сами съ ними согласятся.’ Несмотря на то, взаимныя столкновенія и неудовольствія не прекращались, и въ начал 1736 года бароны Строгановы и дворянинъ Акиній Демидовъ подали въ одно время новую жалобу на Татищева въ разныхъ нападкахъ на нихъ. Нападки эти, по словамъ челобитчиковъ, состояли въ томъ, что ‘Татищевъ грозитъ прикащикамъ Строгановыхъ кнутьемъ и приметывается розысками за то, будто они запрещаютъ крестьянамъ Зырянской и Лезвинской волостей пріискивать руду, велитъ прокладывать дороги, и сквозь лса проскать, и по дорогамъ черезъ рчки мосты мостить, а черезъ оныя перевозы содержать, въ чемъ до сего времени никакой нужды не бывало, ибо лтомъ водою, а зимою льдомъ свободный проздъ имется, у Демидова забираетъ много припасовъ и матеріаловъ къ строенію казенныхъ заводовъ, требуетъ анбаровъ для складки казеннаго желза, и въ то же время запрещаетъ ему рыть въ Точильной гор жерновый камень.’ Императрица приказала, вслдствіе такихъ нападокъ отъ Татищева, впредь прикащиковъ и крестьянъ Демидова и Строгоновыхъ не вдать ему, а вдать ихъ по горнымъ дламъ въ коммерцъ-коллегіи, а по солянымъ въ соляной контор. Лишь однажды Татищевъ не поссорился съ частными промышленниками, именно когда вопросъ зашелъ о раскольникахъ, сбжавшихся изъ разныхъ мстъ въ горнозаводскій край и боле всего селившихся въ земляхъ Демидова. Приливъ ихъ особенно усилился съ 1727 года, до котораго, по словамъ донесенія сибирской губернской канцеляріи въ раскольничью контору, при заводахъ раскольниковъ не было. Но Татищевъ насчиталъ ихъ въ 1735 году уже до 1250 душъ мужескаго пола и 611 женскаго, съ которыхъ и положилъ взыскать по указамъ раскольничій платежъ въ 2540 рублей. Когда пришло отъ него представленіе о томъ въ кабинетъ, то послдній опредлилъ: ‘раскольниковъ, живущихъ въ селахъ Черноисточинскаго Демидова завода, монаховъ и монахинь развесть подъ карауломъ по разнымъ монастырямъ внутрь Сибири, въ каждый монастырь человка по два или по три, и содержать ихъ въ тхъ мстахъ въ особливыхъ кельяхъ въ мірскомъ, а не въ монашескомъ плать, и увщевать, и которые обратятся, постригать вновь, а дале церкви за монастыри ихъ не выпускать, а не обратившихся употреблять въ работу въ тхъ монастыряхъ, а бльцовъ со всякими ихъ пожитками, а именно: посадскихъ, дворцовыхъ, государственныхъ и монастырскихъ крестьянъ, вывесть изъ лсовъ и поселить при заводахъ для заводскихъ работъ, въ такихъ мстахъ, гд бъ они сообщенія съ правоврными и свою ересь распространять случая не имли.’ Жившихъ на заводахъ до указа велно было также оставить при горныхъ работахъ. Въ октябр слдующаго года Татищевъ опять доносилъ, что число раскольниковъ еще боле увеличилось, особенно на заводахъ Демидовыхъ и Осокиныхъ, гд едва ли не вс прикащики, да и сами промышленники нкоторые — раскольники, что на казенныхъ фабрикахъ жестяной, проволочной, укладной, стальной, также вс торгующіе харчами и прочими потребностями были Олончане, Туляне и Керженцы, что у Демидова въ лсу есть пустыня, гд скрывается корень суеврія. Но сносясь объ искорененіи раскола съ кабинетомъ и сибирскимъ архіереемъ, Татищевъ понималъ, какой подрывъ горному промыслу могло сдлать черезчуръ усердное преслдованіе и неумстная высылка раскольниковъ, а потому, оставляя ихъ жить на Урал, онъ просилъ только искуснаго священника, который бы могъ ‘ученіемъ отъ суеврія отвратить и на путь истины наставить, поучая какъ въ церкви старыхъ, такъ въ школахъ младенцевъ, дабы отъ младенчества безумію вкореняться не допускать.’ Но тхъ раскольниковъ, которыхъ велно было держать въ тюремныхъ острогахъ екатеринбургскаго вдомства подъ крпкимъ карауломъ, выводя ихъ оттуда на самыя тяжкія работы, пока не обратятся, Татищевъ разослалъ по монастырямъ Тобольской епархіи, безъ согласія даже архіерея, сосланные разбжались изъ монастырей, и въ 1737 году прізжалъ изъ Москвы въ Тобольскъ для слдствія статскій совтникъ Григорій Батуринъ. Неизвстно, что заставило Татищева ршиться на такой поступокъ, хотя его точно такъ же нетрудно понять, какъ и защиту мастеровыхъ въ ихъ разчетахъ съ заводчиками, или напоминаніе въ горномъ устав земскому судь о неупотребленіи во зло пытки и казни.
Что касается бглыхъ вообще, то инструкція, данная Татищеву, приказывала крестьянъ, о которыхъ будутъ бить челомъ помщики, отдавать послднимъ по освидтельствованіи ихъ крпостей, на основаніи такого приказа, Татищевъ отдавалъ всхъ, которые пришли на заводы посл подушной переписи. Гораздо трудне было удовлетворить требованія помщиковъ относительно крестьянъ, явившихся на Уралъ и приписавшихся къ заводамъ еще до переписи: отдать ихъ прежнимъ владльцами или тмъ, кто билъ челомъ объ отдач, значило лишить заводы значительной части населенія, къ тому же давнее позволеніе Петра удерживать бглыхъ при заводахъ освящало ихъ принадлежность горному вдомству, несмотря на позднйшія отмны петровскаго указа. Татищевъ не зналъ сперва, какъ поступать въ этихъ случаяхъ, но челобитчики сами пошли на сдлку: они стали брать съ бжавшихъ своихъ крестьянъ по 50 рублей за дворъ, а которые сами заплатить той суммы не могли, тхъ они продавали заводчикамъ за малую цну. На казенные же заводы велно было указомъ 1722 года покупать за 50 рублей только тхъ, которые какому-нибудь ремеслу обучались, а что надо было платить за крестьянъ и простыхъ работниковъ, о томъ не упоминалось. На запросъ Татищева, кабинетъ просилъ подробной вдомости о числ такихъ приписныхъ людей, съ обозначеніемъ ихъ прежнихъ владльцевъ, Татищевъ, не вдаваясь въ дальнйшую переписку, отвчалъ просто, что пришлыхъ помoиковыхъ крестьянъ всхъ выслать, а сколько именно, не упомнитъ, при заводахъ же осталось самое малое число, да и то все дворцовые и монастырскіе крестьяне и раскольники. Кабинетъ повторилъ и на это свой запросъ о присылк вдомости, но Татищевъ не отвчалъ, быть-можетъ надясь на утвержденіе императрицей горнаго устава, гд вопросъ о бглыхъ былъ разсмотрнъ подробно. Гораздо успшне ршенъ былъ имъ вопросъ о дач шляхетству, находившемуся въ горной служб, вотчинъ изъ дворцовыхъ деревень, приписанныхъ къ заводамъ: для этой цли онъ указалъ на дворцовыя деревни Осинскаго узда. Кром того онъ заботился о проведеніи дорогъ, о снятіи топографическихъ картъ, объ устройств городовъ, селеній и форпостовъ: для всхъ этихъ работъ онъ требовалъ чрезъ кабинетъ архитектора изъ академіи наукъ, десять человкъ, знающихъ ариметику и геометрію, изъ адмиралтейской школы, и семь кадетъ для шихтмейстерской должности. Онъ поднялъ старый вопросъ о почт между Сибирью и Казанью: писалъ въ об губернскія канцеляріи, чтобъ учредили еженедльную почту, и вмст съ сибирскимъ губернаторомъ представлялъ о томъ въ начал 1735 года: ‘а нын, говорилось въ представленіи, непрестанно курьеры посылаются, и денегъ исходитъ вдвое нежели на почт, къ тому жь и крестьяне весьма скучаютъ, что курьеры лошадей портятъ, и для того отъ дорогъ бгутъ.’
При всей кратковременности своей, пребываніе Татищева на Урал принесло несомннную пользу горному промыслу. Дятельность его, нсколько стсняемая съ административной стороны, пользовалась большею свободою относительно открытія рудниковъ, устройства заводовъ, распоряженія техническими работами: тутъ Татищевъ былъ неутомимъ. Екатеринбургъ, средоточіе всего управленія, отъ котораго зависли начальства даурское, томское и кузнецкое, верхотурское, пермское, кунгурское и другія, сталъ большимъ городомъ съ особымъ посадомъ для купечества, имвшаго свою ратушу, выборныхъ бурмистровъ и совтныхъ мужей. По уставу Татищева, при окончаніи года, каждый совтникъ ратуши долженъ былъ вмсто себя представить двухъ или одного изъ тутошнихъ посадскихъ, между которыми длалъ выборъ уже главный начальникъ всхъ заводовъ. Школа, устроенная еще де-Геннинымъ, гд учили чтенію и письму русскому, ариметик и геометріи, закону Божію и гражданскому, языкамъ нмецкому и латинскому, перестала быть единственною, подобныя же, хотя и въ меньшихъ размрахъ, Татищевъ старался открыть при всхъ казенныхъ заводахъ, бднымъ ученикамъ давалось достаточное пропитаніе, обучившимся оказывалось преимущество предъ остальными, ‘дабы, на то взирая, другіе охотне о наукахъ прилежали.’ Развдки новыхъ рудниковъ шли все дальше отъ Екатеринбурга, производились измреніе и описи земель и лсовъ по Тур, Селенг и другимъ ркамъ, въ Уфимской провинціи, вновь строились форпосты по границамъ съ степными безпокойными народами, въ селеніяхъ воздвигались церкви. Число заводовъ увеличилось, нкоторые изъ нихъ строились въ 600 и боле верстахъ отъ Екатеринбурга, и Татищевъ прізжалъ каждый разъ самъ для осмотра мста, назначеннаго подъ новый заводъ. По его штату, въ 1737 году считалось всхъ заводовъ боле 40, да предположено было вновь устроить 36, изъ которыхъ 15 открыты въ царствованіе Елизаветы Петровны, а остальные только при Екатерин II. Штатъ подробно опредлялъ, сколько на каждый заводъ должно быть доставляемо ежегодно руды изъ близь-лежавшихъ рудниковъ, сколько добыто изъ нея чистаго металла, сколько израсходовано лсу, угля и другихъ матеріяловъ, необходимыхъ для горнаго дла. Для новыхъ заводовъ понадобилось увеличить число пристаней, по Чусовой и ея притокамъ, гд строились однолтнія и двухлтнія коломенки, на которыхъ возили желзо и чугунъ въ разные города и заводы. Но полезная дятельность Татищева была внезапно прервана рукою всесильнаго тогда Бирона. Татищевъ вздумалъ однажды, посредствомъ новой отправки за границу уральскихъ мастеровыхъ, усилить техническую сторону горнаго дла на ввренныхъ ему заводахъ, и назначилъ для этой цли гинтмейстера Улиха съ нсколькими учениками, но получилъ отказъ изъ кабинета. Посланные были возвращены на Уралъ, ибо, говорилось въ указ, ‘принадлежащіе къ заводамъ мастера изъ Саксоніи особые выписаны будутъ, при которыхъ и оные ученики обучаться могутъ,’ На самомъ же дл, причина отказа была иная. Биронъ въ это время вызывалъ изъ Саксоніи оберъ-берггауптмана барона Шемберга для горнаго управленія въ Россіи, Шембергъ, съ набранными имъ мастерами, отправился изъ Саксоніи 1 марта 1736 года, а 4 сентября обнародованъ былъ указъ объ учрежденіи генералъ-бергъ-директоріума съ правами прежней бергыколлегіи, но съ характеромъ бюрократическимъ и непосредственною зависимостію отъ повелній императрицы. Подъ громкою Фирмой новаго учрежденія и подъ именемъ вызваннаго имъ изъ Саксоніи ученаго барона, курляндскій герцогъ думалъ стать въ такія же отношенія къ горнымъ промысламъ, въ какихъ потомъ при Елизавет Петровн стояли графы Шуваловы къ откупной монополіи и рыбнымъ промысламъ Благо моря. Татищеву велно было находиться подъ вдомствомъ Шемберга, его горнозаводскій уставъ не получилъ утвержденія, а 30 октября генералъ-бергъ-директоръ разослалъ по всмъ губерніямъ, провинціямъ и воеводствамъ, 17 пунктовъ ‘о присылк изо всхъ мстъ описанія имющимся въ оныхъ горамъ и являющихся къ рудокопному строенію знакахъ и способностяхъ.’ Изъ этихъ вопросовъ, назначенныхъ ‘къ приращенію горныхъ и рудокопныхъ заводовъ’, можно видть, какъ свысока смотрлъ ученый баронъ на тогдашнее состояніе горнаго промысла въ Россіи: онъ и не подозрвалъ сколько уже затрачено было капиталовъ на это дло, начиная съ царствованія Петра Великаго, сколько рукъ трудилось надъ добываніемъ металла на одномъ Урал, сколько знающихъ людей управляло этими работами. Вопросы Шемберга предполагали младенческое состояніе горнаго искусства у насъ, повидимому, ему неизвстно было, что только на одномъ Екатеринбургскомъ казенномъ завод съ 1724 по 1737 годъ добыто было 1.906.900 пудъ 5 3/4 ф. чугуна, 2.210.422 пуда 5 ф. желза полосоваго, 62.549пудъ 36 3/8 ф. колотаго, 235.565 пудъ 17 3/4 ф. плющильнаго, 32.855 п. 5 1/4 ф. дощатаго, 70.267 п. 38 1/2 ф. укладу, 29.318 п. 12 ф. стали, что въ Нерчинскихъ горахъ добыто было съ 1704 года не мене 160 пудовъ серебра, казалось, онъ ничего не зналъ о тхъ новыхъ заводахъ, которые предполагалъ устроить Татищевъ по присланному имъ въ кабинетъ штату. Притомъ въ пунктахъ Шемберга говорилось боле объ озерахъ, ркахъ, болотахъ, удольяхъ, равнинахъ, парахъ, туманахъ, колодезяхъ, ключахъ, рос, ине, снг, восхожденіи и захожденіи солнца, дикихъ звряхъ и тому подобныхъ статистическихъ данныхъ для изученія разныхъ мстностей Россіи, нежели о рудникахъ. На этихъ вопросахъ и остановилась правительственная дятельность Шемберга, вскор онъ принялся за боле-выгодную сторону, взялъ на себя въ компаніи олонецкіе заводы и лапландскіе рудники, за которые потомъ жестоко поплатился въ первый же годъ царствованія Елизаветы Петровны… Кром того, вслдствіе безпрестанныхъ представленій и меморіаловъ генералъ-бергъ-директора, по ходатайству Бирона, опять учреждена была коммиссія для разршенія вопроса: какъ выгодне содержать горные заводы, казною или частными людьми? Членами этой коммиссіи назначены были: баронъ Шафировъ, оберъ-шталмейстеръ князь Куракинъ, графы Головкинъ и Мусинъ-Пушкинъ. Коммиссія ршила, что полезне казенные, какъ старые, такъ и новые заводы отдать охочимъ людямъ въ компаніи, кабинетъ-министры и Шембергъ исключили изъ этого опредленія сибирскіе желзные и лапландскіе мдные, 3 марта 1739 года изданъ былъ бергъ-регламентъ, въ которомъ объявлялось, что ‘казенные заводы, для многихъ околичностей и излишнихъ иждивеній, не толь прибыточны и государству полезны, какъ оные, которые на иждивеніи партикулярныхъ людей содержатся, ибо партикулярные люди, имя заводы и фабрики въ своемъ собственномъ владніи, для лучшей своей пользы стараніе прилагаютъ всякимъ удобовозможнымъ образомъ т заводы и фабрики распространять, и на заводахъ заводятъ разныя фабрики и длаютъ всякія вещи ко употребленію домашнему, отъ чего т фабрики въ государств размножаются и въ лучшее состояніе приходятъ.’ Но не эту справедливую мысль имлъ въ виду курляндскій герцогъ, а собственныя выгоды, не она была причиною удаленія Татищева отъ управленія горными заводами въ Сибири. Татищевъ въ одномъ изъ своихъ сочиненій говоритъ, что Биронъ и Шембергъ, забравъ въ свои руки казенные заводы, ежегодно удерживали у себя до 200.000 рублей изъ доходовъ съ нихъ. Разумется, при такой обстановк Татищеву трудно было ужиться съ планами Бирона и распоряженіями Шемберга, и еще въ ма 1737 года его перевели, въ чин тайнаго совтника, изъ Екатеринбурга въ оренбургскую экспедицію для устройства Башкирскаго края, оставивъ за нимъ право присмотра и за горными заводами, которое, безъ сомннія, прекратилось само собой съ изданіемъ бергъ-регламента, хотя онъ никогда не былъ приведенъ въ дйствіе, вслдствіе скорой смерти Анны Іоанновны.
Такія мытарства испытало горное дло у насъ со временъ Петра и учрежденной ямъ бергъ-коллегіи до воцаренія его дочери. Эти невзгоды отражались и на управленіи, и на самыхъ горныхъ заводахъ, и на людяхъ занимавшихся ими. Туго принимались на русской почв коллегіи Петра, не безъ препятствій шло впередъ развитіе столь важнаго источника государственнаго богатства, какъ горное дло. Лейбницъ подалъ мысль о первыхъ, Биронъ чуть не убилъ послдняго.