Г. В. ПЛЕХАНОВ
СОЧИНЕНИЯ
ТОМ XIII
ПОД РЕДАКЦИЕЙ Д. РЯЗАНОВА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА * 1926 * ЛЕНИНГРАД
‘А все-таки движется’
(‘Искра’ No 63 от 1 апреля 1904 г.)
(Следуют подписи.)
(Следуют подписи.)
‘А все-таки движется’, Плеханов Георгий Валентинович, Год: 1903
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Наши товарищи социал-демократы, находящиеся теперь в Акатуевской каторжной тюрьме, написали следующее воззвание ко всем революционерам России.
‘Накануне катастрофы царское правительство стоит во всей своей безобразной наготе. Оно торопится совершить все, что только в состоянии свершить правительство, совмещающее азиатский деспотизм со служением интересам буржуазии.
‘Голод и разорение крестьянских масс, всенародное невежество, охраняемое попами, алкоголизм, как главная статья государственных доходов, армия, флот и шпионство, как главные статьи государственных расходов, казни, ссылки, тюрьма, каторга, розги, полицейский и чиновный произвол, убийства сотен рабочих (самодержавие не больше щадит русские жизни, чем враги — японцы), предательство, как систематическая политика в области рабочего вопроса, раздувание бессмысленной племенной вражды, иезуитское натравливание национальностей друг на друга, внутренняя политика, спекулирующая на народное ослепление, грабеж национальных имуществ армян, вандальское разрушение европейской цивилизации Финляндии, полное всеобщее политическое рабство, — вот неполный перечень признаков, которыми будут очерчены последние дни царского самодержавия на страницах истории.
‘Вынужденная’ война с Японией — его последнее слово: ‘вынужденная’ разбойнической внешней политикой в несчастном Китае! ‘Товарищи! До нас, оторванных от родины, глухо доходят сведения о том, как относится народ к войне. Мы слышали лишь казенные доклады о порывах патриотических чувств, о ‘народных’ манифестациях верноподданничества и шовинизма.
‘И среди этой оргии ни одного звука сознательности, ни одной нотки революционного протеста.
‘Не в такой момент мы сошли со сцены. Мы видели массы городского пролетариата, таящие тлеющую ненависть к самодержавной шайке. Мы оставили революционную социал-демократию накануне действи-тельного сплочения во всероссийскую политическую партию пролетариата, единую программой, крепкую стройной организованностью. Перед нами прошел небывалый смерч стихийных южных стачек. На наших глазах разбойнически обобранные самодержавными холопами и задыхающиеся в мертвой петле гражданского бесправия ‘инославные’ национальности России сочувственно протягивали руку революционному пролетариату, как единственному истинному борцу за национальное освобождение, и в нашем слухе еще не замолкли отголоски весенних буревестников — демонстраций.
‘И вот теперь, при этих вестях о молебнах, адресах, манифестациях, восторгах, приветствующих бойню и ее создателя, — императора и самодержца Сибирского, царя Кишиневского и палача Виленского, хищника и душителя Польского, Армянского, Финляндского, Всероссийского и пр., и пр., и пр., — можно подумать, что русский пролетариат превратился в слепое стадо баранов, что война для ‘миролюбивого’ царизма — новый громоотвод.
‘Мы не знаем, как обстоит дело взаправду, и хорошо знаем цену правительственным сообщениям. Но все же мы считаем уместным обратиться ко всем товарищам-революционерам с настоящим воззванием.
‘Война выдвигает перед нашей партией важнейшую задачу. В этот решительный момент революционная социал-демократия должна стоять на высоте своего исторического призвания.
‘В 1877 году правительству легко еще было рядить бойню в гуманный и даже либеральный убор (‘братья-славяне, освобожденные из-под ига’ и т. д.). Но теперь ведь дело идет только о ‘наших торговых интересах’, т. е. о выгодах наших купцов, — и вот массовые убийства с этой ‘культурной задачей’ официальное фразерство превращает в какую-то отечественную войну.
‘Самой широкой и энергичной агитацией должна социал-демократия осветить значение милитаризма и войны несущих лишь смерть, нищету и слезы, разоблачить истинную подкладку трескучих шовинистических фраз. Она должна напомнить, на чьи плечи падают щедрые пожертвования городских дум.
‘На верноподданнические манифестации мы должны отвечать повсеместными массовыми революционными демонстрациями. Красный флаг мы должны поднять всюду, где поднимают ‘национальные’.
‘На патриотические завывания холопской прессы об ‘интересах России на Дальнем Востоке’ мы ответим указанием на бесчисленные культурные потребности народа. Довольно крови за рынки капиталистическому Молоху! Долой войну и милитаризм!
‘На человеконенавистнические крики о ‘врагах России’ мы ответим возгласом: ‘пролетарии всех стран, соединяйтесь!’
На официальную шумиху о верноподданнических чувствах, объединяющих ‘всех русских без различия национальностей’, мы ответим выражением действительного чувства, объединяющего все национальности России. Мы ответим: долой самодержавие!
‘Нас ни на минуту не покидает глубокая надежда и уверенность, что могучий голос революционного пролетариата открыто на всю Россию произнесет (и, может быть, уже произносит) свой приговор над новым преступлением самодержавия. И мы, выбитые из строя, делаем все, что в силах: пусть это воззвание послужит нашей демонстрацией против царского правительства. Пусть наш голос присоединится к открытому протесту пролетарских масс России.
‘Долой милитаризм! Долой самодержавие! Да здравствует политическая свобода! Да здравствует международная революционная социал-демократия!
Акатуевская каторжная тюрьма. Февраль 1904 г.’
Просят распространять.
Когда мы прочитали это воззвание, нам прежде всего представились те гонения, которые его авторы навлекают на свою голову. Русское правительство не церемонится со своими врагами, и у него есть тысяча средств для того, чтобы наказать дерзких преступников, осужденных на каторжное рабство, но сохранивших в себе беззаветную преданность социалистическому идеалу. И мы опросили себя, хорошо ли мы сделаем, напечатав это воззвание и тем самым усилив озлобление царских палачей против их политических жертв? Но, приняв в соображение, что наши товарищи ‘просят распространять’ их воззвание, мы увидели себя обязанными исполнить их просьбу.
Их горячее слово имеет значение чрезвычайно плодотворного действия, и у нас не должно быть таких соображений ‘осторожности’, которые позволяли бы нам мешать этому действию. Царское правительство может лишить революционера ‘всех прав состояния’, но оно не может отнять у него права на самоотвержение. К этому святому праву все мы должны относиться с безусловным уважением.
Польские товарищи, находящиеся в Акатуевской тюрьме вместе с русскими авторами воззвания, объявляют себя совершенно солидарными с ним. Они говорят:
‘Мы, польские товарищи, от всей души присоединяемся к воззванию наших русских товарищей. Мы уверены, что рабочие Польши враждебно отнеслись к царскому манифесту, и пользуемся случаем подчеркнуть полную братскую солидарность пролетариата всей России, без различия национальностей’.
Призыв выбитых из строя героев еще не успел дойти до их родины, а передовые ростовские пролетарии уже подняли свой голос для того же протеста.
На собрании 120 чел., состоявшемся в 20-х числах марта в Ростове-на-Дону, была принята следующая резолюция:
‘Принимая во внимание,
‘1) что война является, с одной стороны, следствием той политики захвата, которую царское правительство всегда вело на Дальнем Востоке в интересах буржуазии, стремящейся к расширению внешнего рынка, и в интересах поддержания своего престижа внутри страны и за границей,
‘2) что война требует громадных жертв людьми и деньгами от народа, влечет за собой разорение крестьянства, усиление застоя в промышленности и безработицу, и что эта жертвы не могут быть ничем вознаграждены даже в том случае, если война будет победоносна,
‘3) что всей своей тяжестью война ляжет несомненно на рабочий класс и крестьянство, как потому, что из этих слоев населения составляется армия, так и потому, что правительство возлагает на эти слои всю тяжесть государственных налогов,
‘4) что война, возбуждая и раздувая национальную рознь, отвлекает внимание народа от внутренних дел государства и мешает росту классового сознания рабочих,—
‘собрание протестует против войны и призывает всех товарищей к борьбе против самодержавия, которое постоянно изменяет народным интересам ради интересов его эксплуататоров и собственного самосохранения.
‘Вместе с тем, собрание, признавая, что международная социал-демокра-тия является единственно надежной защитницей мира и братства народов, шлет свой привет японским рабочим, протестовавшим против войны, и выражает полную уверенность в том, что ни эта война, ни те осложнения в международной политике, которые она может повлечь за собой, не остановят роста социал-демократии.
‘Да здравствует международное братство народов!’
‘Долой войну! Долой царское правительство!’
Одновременно с ростовскими рабочими высказались тверские.
Вот резолюция, единогласно принятая на собрании 150 организованных рабочих г. Твери, 21 марта (ст. ст.).
‘Мы, организованные тверские рабочие, как один из отрядов РСДРП, единогласно протестуем против русско-японской войны, начатой самодержавным правительством без согласия народа. Мы признаем, что эта война ведется во вред народу: преждевременная смерть десятков тысяч работников — кормильцев своих семейств, потеря трудоспособности многими из оставшихся в живых, возрастание налогов и разорение, — вот что несет она и без того уже обездоленным массам. Мы признаем, что эта война ведется в интересах самодержавия и буржуазии: первое шумом военных действий хочет заглушить все растущее народное недовольство, а вторая, в случае удачного исхода войны, может получить новые рынки для сбыта своих товаров.
‘Как один из отрядов всемирной революционной социал-демократии, мы протягиваем братскую руку нашим японским товарищам социал-демократам и дружно присоединяемся к их протесту строгав войны, выгодной только нашим правительствам и пагубной для рабочего класса без различия языка и национальности.
‘Мы категорически высказываемся как вообще против международных войн, так, в частности, и против русско-японской войны и признаем лишь одну непримиримую войну с нашими врагами — самодержавием и буржуазией.
‘Долой самодержавие! Долой войну! Да здравствует РСДРП!’
Когда накануне франко-прусской войны французские сознательные работники обменивались выражениями братской солидарности с немецкими социалистическими пролетариями, Карл Маркс писал 27 июля 1870 г. от имени Генерального Совета Международного Товарищества Рабочих:
‘…Один тот факт, что в то время, как официальная Франция и Германия бросаются в братоубийственную войну, рабочие Франции и Германии обмениваются миролюбивыми и дружественными посланиями, — один этот великий факт, подобного которому нет в истории прошлого, открывает перспективу лучшего будущего. Он доказывает, что лицом к лицу со старым обществом, с его экономическими бедствиями и его политическими ужасами, встает новое общество, в котором мир будет основой международных сношений, потому что его законодателем будет труп’…
Эти строки великого основателя международного научного социализма невольно вспоминались нам по поводу привета, посылаемого ростовскими и тверскими пролетариями своим японским товарищам. Маркс был прав. Солидарность социалистических рабочих различных стран в самом деле есть великий, беспримерный в истории факт, открывающий человечеству перспективу отрадного будущего.
Но в эпоху Международного Товарищества Рабочих только самые передовые пролетарии самых передовых западных стран способны были испытывать чувство этой солидарности. Теперь идея международного социализма дошла даже до ‘крайнего Востока’. И это обстоятельство является одним из самых ярких признаков ее распространения. Как ни велико то искусство, с которым буржуазия отстаивает свои привилегии, как ни вреден для пролетариата разлад, вызванный в его собственных рядах малодушием и робостью мысли так называемых ревизионистов, — ‘а все-таки движется!’
И все-таки движется гораздо быстрее, чем этого можно было ожидать!