Вс. Ч.
А. В. Никитенко: биографическая справка, Никитенко Александр Васильевич, Год: 1903
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Оригинал здесь: Русский биографический словарь.
Никитенко Александр Васильевич — известный мемуарист, критик. Родился в 1804 или 1805 г., отец его, крепостной крестьянин, ставший писать в одной из контор графа Шереметева , стоял, по образованию, выше своей среды и подвергался всякого рода гонениям, условия, при которых прошло детство Никитенко, были тяжелые. Первое образование Никитенко получил в воронежском уездном училище, доступ в гимназии ему, как крепостному, был закрыт. В 1822 г. в Острогожске, где Никитенко перебивался частными уроками, открылось отделение ‘Библейского Общества’, секретарем которого был избран Никитенко. Он выдвинулся речью на торжественном собрании 1824 г., о которой было доложено президенту общества, князю А.Н. Голицыну . Вскоре, с помощью Жуковского и др., Никитенко получил вольную. В 1825 г. он поступил в Петербургский университет, едва не погиб, уличенный в ‘знакомстве’ с декабристами, кончил курс по историко-философскому факультету. В 1826 г. появилась его первая статья: ‘О преодолении несчастий’ (смирением и послушанием начальству) в ‘Сыне Отечества’. Попечитель учебного округа, К.М. Бороздин , взял его в секретари. По поручению Бороздина, Никитенко написал примечания к новому цензурному уставу 1828 г. После неудачных попыток занять кафедру естественного права и политической экономии Никитенко стал адъюнктом, затем профессором по кафедре русской словесности. В 1833 г. Никитенко был назначен цензором, провел 8 дней на гауптвахте за то, что пропустил стихотворение Виктора Гюго (‘Enfant, si j’etais roi’), в переводе Деларю . Читал лекции по русской словесности в римско-католической духовной академии, редактировал (1839 — 41) ‘Сын Отечества’. Получил степень доктора философии за диссертацию: ‘О творческой силе в поэзии или поэтическом гении’. В 1853 г. назначен членом Академии Наук. Писал проекты цензурных уставов, инструкции или примечания к ним, в ‘мартинистском’, по выражению Булгарина , т. е. сравнительно либеральном духе. В 1842 г. Никитенко был подвергнут аресту на одну ночь при гауптвахте за пропуск в ‘Сыне Отечества’ повести Ефибовского: ‘Гувернантка’, насмешливо отозвавшегося о фельдъегерях. С восторгом приветствовал Никитенко эпоху русских реформ, характеризуя себя ‘умеренным прогрессистом’. В 1859 г. он вступил членом в негласный комитет над цензурой и хлопотал о превращении его в ‘главное управление цензуры’ при министерстве народного просвещения. Неожиданным ударом для Никитенко было перечисление главного управления цензуры в министерство внутренних дел. Короткое время в 1847 — 48 годы Никитенко, более номинально, чем фактически был редактором ‘Современника’. В конце 50-х годов Никитенко редактировал ‘Журнал Министерства Народного Просвещения’: был членом, потом (1857) председателем театрального комитета. Умер 21 июля 1877 г. Как критик, профессор и историк литературы, Никитенко большого значения не имел. Более известны его ‘Речь о критике’ (Санкт-Петербург, 1842) и ‘Опыт истории русской литературы. Введение’ (Санкт-Петербург, 1845), отличающиеся неясностью и расплывчатостью основных определений, по той же причине Никитенко не мог оказать заметного влияния на своих слушателей. Как цензор, он оказывал иногда незримые, но существенные услуги литературе (так, например, в 1861 г. он ‘отстоял’ отдельное издание стихотворений Некрасова ). Его замечательный дневник, веденный им с 14 лет, издан после его смерти под заглавием: ‘Моя повесть о самом себе и чему свидетель в жизни был’ (Санкт-Петербург, 1893, 2-е дополн. изд., под ред. М.К. Лемке (Санкт-Петербург, 1904 — 1905). Дневник Никитенко имеет значение богатого культурно-исторического материала, в особенности для истории русской цензуры, и вместе с тем является и интересным ‘человеческим документом’. С одной стороны, в дневнике, написанном (особенно в первой его части) часто с поразительной энергией и горечью, с меткими афоризмами во вкусе классических моралистов, Никитенко рисуется мыслителем, создающим себе правила жизни (‘мудрость — терпение’, ‘цель жизни — не счастье, а долг’), патриотом, негодующим на ‘Бенкендорфскую литературную управу’ и восклицающим неоднократно: ‘да сохранит Господь Россию’, философом, находящим мрачное утешение в мысли о смерти. С другой стороны, в том же дневнике Никитенко развивает философию приспособляемости и пассивности, выказывает терпение, не имеющее ничего общего с мудростью (Пушкин в 1835 г., в письме к П.А. Плетневу , бранит Никитенко ‘лягающимся осленком’), является не ‘умеренным прогрессистом’, а ‘прогрессивной умеренностью’, не стоиком, а просто упрямым малороссом, и прямо проповедует оппортунизм. В результате — глубокое внутреннее недовольство, которым проникнуты две последние части дневника, старческое брюзжание на всех и все. Биография Никитенко вполне объясняет все эти противоречия: крепостное право, из которого он с таким трудом освободился, наложило столь сильный отпечаток на его богатую натуру, что он не мог развиться вполне нормально.
См. Ч. Ветринский ‘Два русских общественных типа’ (Никитенко и И.С. Аксаков ‘Новое Слово’, No 7 — 8, 1894), М.А. Протопопов ‘Из истории нашей общественности’ (‘Русская Мысль’, No 6 — 7, 1893), К.Н. Медведский ‘Повесть честного гражданина’ (‘Наблюдатель’, No 3 — 4, 1893).