Николай Александрович БЕРДЯЕВ
Николай Александрович БЕРДЯЕВ
А. РОДЖЕРС. Краткое введение в историю новой философии
М. 1903. Ц. 1 руб.
(‘Мир Божия’, 1903, No 11, ноябрь, с. 91-93, подпись: N. N.)
А. Роджерс. Краткое введение в историю новой философии, Бердяев Николай Александрович, Год: 1903
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Книга А. Роджерса представляет попытку московских профессоров, редактирующих ‘Библиотеку для самообразования’, дать русскому обществу общедоступное руководству к ознакомлению с философией. Задача этой книги, как видно из заглавия, ввести читателя в историю новой философии.
Под ‘введением’ в любую науку единственно можно только понимать разработку философской части этой науки, разработку тех основных философских принципов, которыми она пользуется при исследовании своего предмета, как готовыми, наперед данными, и которые в ней самой не могут найти обоснование. С этой точки зрения вполне законно и уместно появление ‘введения в историю философии’, задача которого должна и может сводиться лишь к тому, чтобы открыть для её понимания и освещения руководящую точку зрения, последняя же может быть найдена единственно только путем определения закономерности изучаемых явлений. Поскольку А. Роджерс пытается понять развитие философских проблем вне связи с какими-либо явлениями другого порядка, очевидно, он признает за объектом истории философии самостоятельную закономерность, однако, поскольку он приступил к изучению новой философии вне связи с предшествующей, он, разумеется, не сумел схватить развитие философской мысли во внутреннем единстве, благодаря чему он и должен был для начертания основных философских направлений в их последовательном развитии прибегнуть к чисто внешней схеме. Он постулирует в качестве основной философской проблемы проблему реальности и пытается характеризовать главнейшие философские направления с точки зрения разрешения ими этой проблемы: дуализм видит сущность реальности в материи и духе, пантеизм признает за реальность общемировую основу, проявления и элементы которой — индивидуальные предметы и которая не сообщает им отдельной субстанциональности, а, напротив, свое собственное бытие имеет лишь в их сумме, с точки зрения теизма реальность вызывает к бытию индивидуальные тела и души, и её творческая сила служит к выяснению их взаимодействия и т. д. Однако недостаточность этой схемы сама собою очевидна: во-первых, и сам автор, подойдя к направлениям сенсуализма и рационализма, принужден был изменить ей и характеризовать последние с точки зрения разрешения ими проблемы познания, а, во-вторых, главным образом благодаря именно ей системы Канта и Гегеля, которые, к слову сказать, единственно только более или менее подробно и затронуты Роджерсом, получили в освещении последнего совершенно ложное толкование. Главный упрек, бросаемый Роджерсом по адресу Канта и Гегеля, — упрек в индивидуализме. Он утверждает, что под объективным опытом Канта следует понимать не что иное, как совокупность индивидуальной жизни, подразумевая, конечно, под последней не пучок ощущений [742], а разумное единство, в котором представлен мир вещей и других ‘я’. Гегелевскую же философию он трактует как раскрытие смысла и индивидуального опыта в его последовательном развитии. Но если Канта еще и можно упрекнуть в том, что он действительно наряду с исследованием условий возможности объективного опыта берет иногда познание как чисто психологический процесс, то уже упрек в индивидуализме по отношению к Гегелю совершенно неуместен, потому, что само понятие индивидуума появляется у Гегеля только внутри системы.
Следовательно, внешняя чисто случайная схема, избранная Роджерсом, лишила его возможности правильно и во внутренней связи понять и осветить историю философских важнейших направлений, самое большее, к чему он дает ключ, — это к установлению собственной философии Роджерса, она, так сказать, служит канвой для начертания его философской теории, которая, по-видимому, по мнению самого автора, и должна служить руководящей при изучении истории новой философии.
Роджерс характеризует то направление, к которому он сам примыкает, как теистический идеализм, существенная черта последнего, как и всякой идеалистической философии, состоит, по его мнению, в том, что основная реальность понимается им по аналогии с жизнью сознания, отличие же его от других идеалистических направлений Роджерс видит в характере конструкции этой реальности. При конструировании последней теистический идеализм сообразуется с жизнью, т. е. избегает противоречий со здравым смыслом и результатами, добытыми наукой: основная реальность, например, должна обладать таким характером, чтобы за индивидуальными ‘я’ была сохранена отдельность в той степени, как того требует здравый смысл, чтобы теологическое развитие, постулированное для неё, не противоречило научному механическому миропониманию и т. д. Не говоря уже о субъективной позиции, сразу занятой теистическим идеализмом, он не выдерживает научной критики потому, что мерилом истинности философского знания делает здравый смысл и результаты, добытые положительной наукой: философия-то то только потому и имеет право на существование, что ни здравый смысл, ни даже научный опыт не дают нам такого познания, которое не нуждалось бы в дальнейшем обосновании, в философском.
Итак, все введение Роджерса в историю новой философии представляет собою только введение в его собственную философию и изложение последней, она же сама по себе не может быть признана плодотворной в научном отношении. Правда, разбираемая нами книга не лишена многих достоинств, например, сжатости, краткости, на что указывает редактор русского перевода, и отчасти общедоступности. Мы говорим отчасти, потому что, например, система Гегеля и своя собственная изложены Роджерсом несколько неясно и требуют от читателя знакомства со многими философскими вопросами. Однако, думается нам, научность и основательность не могут и не должны приноситься в жертву популярности, сжатости и другим чисто внешних достоинствам.
Как и все издания ‘Библиотеки для самообразования’, книга Роджерса с внешней стороны издана безукоризненно, цена вполне доступная.