А. Л. Толстая-Бостром
А. Л. Толстая-Бостром
Л. А. Соловьева
Примечания:
Примечания:
—————————————————————————-
А. Л. Толстая-Бостром, Соловьева Л. А., Год: 1983
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Писательница Александра Леонтьевна Толстая (Бостром) мало известна современному читателю. Ее творческий путь охватывает период с 80-х годов XIX века до начала XX века. До революции популярностью пользовался ее роман ‘Неугомонное сердце’, очерки и рассказы Александры Леонтьевны Толстой печатались в журналах ‘Русское богатство’, ‘Образование’, на страницах провинциальных газет ‘Саратовский листок’, ‘Самарская газета’.
Дореволюционному читателю она была известна как автор книг для детей ‘Подружка’, ‘Как Юра знакомился с жизнью животных’. Следует заметить, что рассказы А.Л.Толстой для детей издавались и в советское время. Однако сейчас ее больше знают как мать выдающегося советского писателя А.Н.Толстого. Исследователи творчества А.Н.Толстого единодушны в признании той особой роли, которую сыграла мать в творческом становлении сына. Сам писатель неоднократно говорил об этом. В 1907 году, уже после смерти А.Л.Толстой, вышла первая книга А.Н. Толстого ‘Лирика’. Он прислал ее отчиму в Самару с надписью: ‘Пусть книжка эта напомнит тебе мамочку, вложившую в меня ту искру, которая горела в ней таким горячим, чистым пламенем’.
Александра Леонтьевна Толстая по происхождению своему принадлежала к старинному дворянскому роду Тургеневых. Еще в царствование Алексея Михайловича Тургеневы получили грамоту на владение жалованными за службу имениями в Ставропольском уезде вначале Симбирской, а затем Самарской губернии. Земли переходили по наследству внукам и правнукам. Тургеневе, Войкино, Андреевка, Коровино, Архангельское — все это родовые гнезда Тургеневых. В одном из них, Коровине, в семье Леонтия Борисовича Тургенева и жены его Екатерины Александровны (урожденной Багговут), 13 ноября 1854 года родилась Александра Леонтьевна. Вся жизнь ее прошла на самарской земле. ‘Все дорогое, лучшее в жизни должно быть связано у меня с родимой Волгой’,[1] — запишет она в своем дневнике. В середине XIX века Тургеневы принадлежали уже к той части помещиков, которые перемалывались новыми земельными магнатами, купцами, скупавшими все дворянские земли. Сущность этого общественного процесса Александра Леонтьевна пыталась понять и раскрыть в своем творчестве. В 90-е годы она работает над повестью из дворянского быта под условным названием ‘Господин Козочкин и его похождения’. Повесть осталась незаконченной, но сохранившиеся планы, отдельные эпизоды, характеристики действующих лиц позволяют проследить ход творческих поисков писательницы. А.Л.Толстая пыталась представить в произведении ‘разные современные дворянские течения’. В центре повести — ‘…тип молодого дворянина новейшей формации, дельца’, которому нет дела до процветания своего сословия. Андрей Козочкин циничен в отношениях с окружающими. Его поступки обусловлены тем, что он и ‘…крепко держится за прерогативы дворянства, потому, что они помогают ему лучше жить’, и ‘смеется в себе над доблестным дворянством’.[2]
Ему противопоставлены дворяне уходящей эпохи, своеобразные, милые, добродушные ‘чудаки’. Наивно верит в свое дворянское сословие Фаина Ивановна Козочкина, хотя хозяйство ее находится в запустении. ‘Она разводит сад, огород, сама работает засучив рукава’ и кормится этим. Живет впроголодь, но не променяет своей независимости на другую жизнь. Небогатый дворянин Аристарх Степанович Козочкин — беззаботный, веселый человек, убежденный в том, что в ‘крепостное право помещики были отцами для крестьян’, сетующий (на то, что сейчас ‘…слишком мало дано власти земским начальникам’. Брат его Николай Степанович, толстый, безобразный, циничный, считает себя умным и философом. ‘Мне, батюшка, для чего читать, — заявляет он попу. — Раскрою я какую книгу, посмотрю — все знаю. Нового-то ничего ведь не выдумано’. Никчемность существования Козочкиных выражается в том, что ‘… они живут изо дня в день и плывут по течению. Жизнь направляет их в ту или другую сторону, а не они дают направление жизни’. Материалом для повести послужила жизнь Тургеневых. Здесь легко угадываются прототипы, некоторые из них назвала Александра Леонтьевна. Так, характер Аристарха Степановича Козочкина списан с Михаила Борисовича Тургенева, дяди писательницы. Тему распада дворянских гнезд А.Л.Толстая пыталась решить в морально-этическом плане. Причину духовной деградации современного дворянства она усматривала в утрате ими памяти о славных традициях своего рода. Так, в рассказе ‘Сон в старинном доме’ нравственное воскрешение героя происходит в момент посещения им старого барского дома, где он видит портреты предков, читает семейную историю. В 1904 году Александра Леонтьевна задумала написать книгу ‘Наша семья. Из воспоминаний моей жизни’. Сохранившийся план повествования и наброски отдельных сцен свидетельствуют о тенденции писательницы к идеализации старого барства. Одну из задач книги А.Л.Толстая видела в раскрытии воспитательной роли предков. Она хотела рассказать о своем роде, который ‘…не был знатен, но был полон людьми, шедшими впереди века’.[3]
Вероятно, сама Александра Леонтьевна Толстая понимала утопичность подобного замысла. Вот почему тема дворянства не стала главной в ее творчестве. Но замыслы А.Л.Толстой не остались бесследными. Они во многом предопределили творческое открытие молодого А.Н.Толстого. Сам писатель говорил об этом так: ‘Спустя полгода я напал на собственную тему. Это были рассказы моей матери, моих родственников об уходящем и ушедшем мире разоряющегося дворянства Мир чудаков красочных и нелепых. Эти чудаки предстали предо мною во всем великолепии типов уходящей крепостной эпохи. Это была художественная находка3. В цикле ‘Заволжье’
А.Н.Толстой правдиво дописал последнюю страницу истории поместного барства, смываемого с русской земли новыми общественными силами.
Творческая индивидуальность А.Л.Толстой формировалась под влиянием демократических идей искусства 60-х годов. ‘Понятие ‘шестидесятники’ у нас в доме всегда произносилось, как священное, как самое важное’,[4] — вспоминал А.Н.Толстой. Верность заветам 60-х годов обнаруживается в суждениях Александры Леонтьевны о литературе, о роли искусства в жизни общества, нашедших свое отражение в ее дневниковых записях, в семейной переписке. Здесь утверждался взгляд на литературу с той точки зрения, ‘…которая требует, чтобы в художественной форме давалось изображение жизни, способное навести на глубокое размышление или чувство’.[5] А.Л.Толстой было чрезвычайно близко одно из основных положений эстетической мысли 60-х годов, утверждающее общественную значимость искусства.
Стремление к познанию святой, строгой жизни — призвание настоящего писателя. Это оценивалось высоко, поддерживалось, отступление от этих требований сурово порицалось.
В эпоху общественного упадка 80-х годов в семье А.Л.Толстой особенно горячо принималась идея творческой активности художника. Писатель должен твердо определить свою позицию, иначе люди перестанут ему верить. Александра Леонтьевна была убеждена в том, что ‘…писатель должен стараться никогда не говорить пустяков’. Симпатии А.Л.Толстой были на стороне русского демократического искусства. ‘В доме моей матери были кумиры: Щедрин, Тургенев, Некрасов. Они были совестью нашего дома, и главный из них — Некрасов’,[6] — вспоминал А.Н.Толстой. Любовь к поэту, особенная привязанность к его творчеству вызывались горячим сочувствием Некрасова к страданиям простого человека. Литературные кумиры матери стали учителями А.Н.Толстого. ‘Я был воспитан на Тургеневе’, — скажет позже писатель. Самое первое высказывание юного Толстого о литературе связано с именем И.С.Тургенева. В одном из писем к матери одиннадцатилетний мальчик выражает свои впечатления от чтения романа ‘Накануне’. От первых детских наблюдений лежал путь к осмыслению сути тургеневского творчества. Влияние писателя ощущается в первых литературных опытах А.Н.Толстого. Возвеличивание любви, слияние, почти растворение человека в природе, чистота и свежесть чувств, наконец, богатый оттенками, плавный, неторопливый ритм фразы — все это в ранних опытах Толстого идет от увлечения творчеством Тургенева.
Особый интерес в семье А.Л.Толстой вызывало творчество Н.Г.Гарина-Михайловского. Импонировала творческая манера писателя, проблематика его произведений, во многом перекликающаяся с творчеством А.Л.Толстой. Связывали их и дружеские отношения. В семейной переписке А.Л.Толстой и А.Л.Бострома нашли свое отражение описания встреч с Гариным-Михайловским, рассказы о его участии в литературных делах Александры Леонтьевны. В письме из Петербурга в Сосновку 17 января 1895 года она пишет: ‘Третьего дня Тейтель и Михайловский были у меня, а вчера я ездила в Царское село к Михайловским обедать… Просидела у них до 10 часов вечера, разговор был непрерывный, даже задушевный. Говорили больше о литературе, о писательстве… Надежда Валерьевна читала ‘Неугомонное сердце’, и в ‘Самарской газете’ оба читали ‘Со скуки’. Говорят, что произвел этот рассказ такое впечатление, что до сих пор оба его помнят’.[7] Когда Алеша Толстой прочитал очерк Гарина-Михайловского ‘Бурлаки’, опубликованный в 1895 году в журнале ‘Мир божий’, и подробно написал в письме к матери о своих впечатлениях, мать похвалила сына: ‘Очень мило ты рассказал, дружочек мой, о статье Гарина-Михайловского ‘Бурлаки’, я порадовалась, что ты можешь так хорошо изложить содержание прочитанного’. Из писателей-современников особенно высоко оценивался в семье А.Л.Толстой А.М.Горький.
Очерки и рассказы А.Л.Толстой свидетельствовали о том, что творчество ее развивалось в русле демократических тенденций реалистической литературы. Для русской литературы конца XIX века, чутко фиксирующей движение жизни, был характерен интерес к тому, что происходило в деревне. Необычную остроту приобрел крестьянский вопрос в связи со страшным бедствием — голодом в начале 90-х годов, унесшим миллионы человеческих жизней. Известно, что голод достиг катастрофических размеров в Самарской, Пензенской, Симбирской губерниях. Последствия голода сказывались вплоть до 1894—1899 годов. Л.Н.Толстой, В.Г.Короленко, А.П.Чехов, Н.Г.Гарин-Михайловский активно участвовали в помощи голодающим. Своими статьями, очерками, рассказами они ставили перед общественностью вопрос о положении деревни, о судьбе мужика, о тех причинах, которые привели к голоду. В статьях Л.Н.Толстого, В.Г.Короленко ясно звучала мысль о том, что голод не есть только результат неурожая, а является итогом преступности и ненормальности экономического и социального строя страны. Исследование крестьянского характера во всех положениях, в которые ставит его слишком тяжелая судьба, находится в центре внимания Гарина-Михайловского, молодого Горького, А. Л. Толстой.
В очерках ‘Несколько лет в деревне’ Гарина поразили в крестьянстве ‘…с одной стороны, сила, выносливость, терпение, непоколебимость, доходящая до величия, ясно дающая понять, отчего русская земля ‘стала есть’. С другой стороны, косность, рутина, тупое, враждебное отношение ко всякому новаторству, ясно дающее понять, отчего русский мужик так плохо живет’.[8]В начале 90-х годов Гарин был убежден в том, что вопрос о крестьянстве может быть решен признанием необходимости повышения культуры земледельческого труда. В публицистических очерках ‘Письма из деревни’ он писал: ‘Нужно прежде всего возвратить силу земле. Это достигается более совершенствованной культурой, а именно: удобрением, орошением и достаточным оборотным капиталом, а также знанием всего этого’.[9] Очерки Гарина свидетельствовали о правоте тех, кто говорил о капиталистическом пути развития Руси.
Приехав в Самару в 1895 году, молодой Горький столкнулся с народным бедствием, о чем писал на страницах ‘Самарской газеты’, обращая внимание на страшные условия, в которых живет многомиллионное русское крестьянство. 15 марта 1895 года в очерке ‘Отголоски 1892 года’, опубликованном на страницах ‘Самарской газеты’, Горький рассказал о трагической судьбе крестьянина, дети которого, чтобы не умереть с голоду, должны просить подаяние’. Сколько их, таких несчастных, оторвало от земли бедствие 1892 года. Сколько их спилось с горя, сколько пошло по Владимирке? Страшно подумать об этом!’ В одном из своих очерков Горький-публицист обращал внимание на то, что ‘…деревенская жизнь не может создавать характеры добрые и ясные, раз она вся до малейшего движения — борьба за существование, за кусок хлеба’ (Самарская газета, 1896, No 57). В рассказе ‘Два босяка’ (1894) писатель рисует ‘пришибленных голодающих’, которые стояли ‘понуро, говорили тихо и просительно’ с подрядчиками. Во всем их облике’… сияло печальное сознание беспомощности и той угнетенности духа, которая подавляет человека (Самарская газета, 1894). Говоря об отношении молодого Горького к деревне, А.И.Овчаренко отметил у писателя ‘…приливы страха, мысли о деморализации народа’.[10]
В подходе А.Л.Толстой к изображению крестьянской жизни нет ничего предвзятого — она не пыталась идеализировать ее. Ей близка мысль Горького о том, что борьба крестьянина за существование нередко принимает страшные формы. Об этом повествует ее рассказ ‘Ради детей’. Макрина, отчаявшись в борьбе с голодом, вся во власти мысли, что ‘…бог сирот не оставляет. Меня не пожалеет — сирот пожалеет’. ‘И она вышла из избы. Дверь хлопнула за нею. Вся помертвевшая от ужаса, но будто движимая посторонней силой, она ощупью нашарила в сенях веревку, вышла во двор и, накинув на перекладину полуобрушившегося сарая, сделала петлю и просунула в нее голову.
— Господи Иесусе Христе, прости меня грешную… Сирот не оставь! Тебе их, господи, оставляю…
И, сильно дернувшись, упала на колени и повисла. Петля затянулась’.
А.Л.Толстая неоднозначна в своей оценке крестьян. Выявляя темную, дикую сторону жизни деревенского мужика, она сумела увидеть в нем ‘умение хранить в себе ‘душу живую’ даже при самых тяжелых обстоятельствах его жизни.
Лагутка, герой одноименного очерка, даже внешне ‘…производил впечатление чего-то недоделанного. Маленький, приземистый, с плоским бесцветным лицом, с тупым покорным взглядом сереньких глазок, с жалким намеком на растительность на подбородке и над губой’. Главное в его характере — покорность. Он покорился жене, как покорился отцу, матери, даже маленьким братьям. Но вот пришла беда — голод. Лагутка становится вором: крадет сено у кулака. Но от осознания этого поступка ‘…грудь так мучительно ныла и что-то в сердце неясное, тяжкое, словно камень, поворачивалось с тупой болью. И от этого ощущения Лагутке стало так тошно, что он готов был руки наложить на себя’.
Каковы же пути улучшения жизни крестьян? Может быть, в деятельности земства, на которую с такой надеждой смотрели народники? Рассказ ‘Выборщики’ убедительно доказывает несостоятельность народнических иллюзий. Избрав в гласные земства своего помещика, который ‘за мужиков заступается’, крестьяне задумываются, что им от этого будет. Батяка’…ждал чего-то лично для себя, для своей голодной семьи, он бессознательно надеялся, что Фатьянов что-то сделает для него, что снимет с него тяжесть его тревог. И вдруг ничего этого не будет. Школы, говорит Родион, ямщину… Да ведь он, Батяка, ямщины никогда не гонял… Он и сам хорошенько не мог сказать, что он думал, но чувствовал он теперь ясно, что радостное его возбуждение проходит и тревога, как тяжелая туча, снова надвигается на его душу’. Выборы земства продемонстрировали диаметральную противоположность интересов беднейшего крестьянства и господ, неспособность дворянства ‘дело делать’. Через 5 лет после появления рассказа А.Л.Толстой (Востром) на страницах ‘Самарской газеты’ с очерками о ‘радениях’ самарского земства выступит Горький. В них молодой публицист прямо скажет о том, что вместо заботы о нуждах крестьян земство наносит ущерб мужицкому хозяйству (Самарская газета, 1895, No 101). В 90-е годы для русской демократической литературы было ясно, что деревня неоднородна. В. Короленко во время своих поездок по голодному Васильевскому уезду сталкивался на каждом шагу с этой непрекращающейся борьбой богатых и бедняков, о чем писал: ‘Глубокая рознь, разъединяющая деревенский мир, составляет несомненный факт’,[11] …мужика единого и нераздельного, просто мужика — совсем нет: есть Федоты, Иваны, бедняки, богачи, нищие и кулаки… хозяева и работники’.[12] Н.Г.Гарин-Михайловский поведал об этом же в своих рассказах. Самарская деревня подсказала ему типы деревенских хищников вроде кулака Асимова — верного служителя ‘господина Купона’ (‘Дикий человек’), лавочника Ивана Васильевича, церковного старосты и кулака Михаила Филиппыча, ‘крепыша-мужика’ Андрея Калиныча (‘На сене’, ‘Матренины деньги’). В 90-е годы А.Л.Толстая задумывает написать серию очерков или рассказов об отношениях хозяина и работника, о превращении мужика в хозяина. В рассказе ‘Филатове сено’ в центре внимания писательницы те изменения, которые происходят в психологии, в нравственности мужика в результате формирования у него ‘кулацких идеалов’. Ради наживы Филат совершает преступление: крадет сено. Мир наказывает его. И теперь он j…сражен, унижен, выбит из колен. Он не смеет на улицу выйтиk. Превращение мужика в хозяина сопряжено с разрушением нравственных устоев крестьянского мира — вывод, к которому приходит писательница. О невозможности преодоления классовых противоречий между хозяином и работниками повествует рассказ ‘Воскресный день сельского хозяина’.
Особое значение имеют рассказы А.Л.Толстой о жизни земской интеллигенции. В них отразился личный опыт писательницы. Вначале ей казалось, что условия существования крестьянина улучшились бы, если бы о нем больше заботилась интеллигенция. Так понимала Александра Леонтьевна и свою задачу. Переехав с А.Л.Бостромом и маленьким сыном в Сосновку в 1883 году, она запишет в дневнике: ‘Темные несчастные люди в дымных избах возбуждают к себе сострадание… Хочется сделать что-нибудь для них, чувствуешь обязанность свою перед ними, чувствуешь, что со временем будет возможность принести какую-нибудь пользу, чтоб им не так тяжело и голодно было жить на свете’.[13] Действительность русской деревни развеяла иллюзии писательницы. ‘Гордые надежды юности похоронены, — пишет она в дневнике в 1898 году. — Деятельности в деревне нет. Значит, вся общественная жизнь похоронена’.[14]О трагической судьбе народнических энтузиастов-одиночек А.Л.Толстая поведала в очерке ‘Марья Руфимовна’. Чутко фиксируя общественные процессы, проходившие в жизни самарской деревни 80 — 90-х годов, А.Л.Толстая мучительно искала пути улучшения жизни. Где выход из классовых противоречий, которые видела и понимала писательница? Для нее этот вопрос остался нерешенным. Отсюда-то трагическое мироощущение, которым наполнены очерки и рассказы А.Л.Толстой.
Последний крупный рассказ А.Л.Толстой ‘Пробуждение’ является откликом писательницы на революционные события 1905 года. Скажем несколько слов об истории создания этой книги. В 1900 году А.Л.Толстая задумала издать сборник своих очерков и рассказов. Много раз она меняла состав сборника, при этом рассказы, предлагаемые сегодняшнему читателю, неизменно входили в сборник, составляя как бы ядро книги. Менялось и название: ‘Картинки с натуры’, ‘Голос из провинции’. А.Л.Толстая вела переговоры с издательством ‘Знание’. Неожиданная смерть писательницы летом 1906 года прервала эту работу. Неоднократно обращался к мысли об издании произведений матери А.Н.Толстой.
Книга ‘Очерки и рассказы’ А.Л.Толстой, издаваемая в год 100-летия со дня рождения Алексея Николаевича Толстого, — дань памяти его таланту, испытавшему на себе глубокое влияние творчества матери, и факт признания заслуг писательницы перед русской литературой и ее читателем.
[1] А.Л.Толстая. Дневник. — Архив А.Н.Толстого. КЛМ. No 187.
[2] А.Л.Толстая. Козочкин и его похождения: Рукопись. — В тетради: Материалы и заметки. 1889—1894 гг. — Архив А. Н. Толстого. ИМЛИ, No 6458. Все последующие цитаты из повести даются по этой рукописи.
[3] А.Л.Толстая. Наша семья. Из воспоминаний моей жизни: Рукопись в тетради: Материалы и заметки. 1904 г. — Архив А.Н.Толстого. ИМЛИ. No 6460.
А.Н.Толстой. Полн.собр.соч. в 13-ти тт. М., ГИХЛ. 1951. Т. 13. Стр.411.
[4] А.Н.Толстой. Полн.соб.соч. в 13-ти томах. Т. 1. Стр. 54.
[5] А.Л.Толстая. Дневник. — Фонды Куйбышевского литературного музея. No 554, 3.
[6] А.Н.Толстой. Т. 1. Стр. 54.
[7] А.Н.Толстой. Архив. ИМЛИ. No 6311/29.
[8] Н.Г.Гарин-Михайловский. Собр.соч.в 5-ти томах. Т.3. М., ГИХЛ. 1956. Стр. 42.
[9] Н.Г.Гарин-Михайловский. Письма из деревни. — Русское богатство. 1892. No 2. Стр. 154.
[10] А.И.Овчаренко. Публицистика М.Горького самарского периода. Горьковские чтения. 1959. Стр. 387.
[11] В.Г.Короленко. Собр.соч. в 9-ти томах. ИМАИ. 1955. Стр. 116.
[12] В.Г.Короленко. Собр.соч. в 9-ти томах. ИМАИ. 1955. Стр. 166.
[13] А.Л.Толстая. Дневник. КЛМ. No 187.
[14] А.Л.Толстая. Заметки и материалы. ИМЛИ. No 6456.
Источник текста: Рассказы и очерки / А. Л. Бостром, Вступ. ст. и примеч. Л. А. Соловьевой. — Куйбышев: Кн. изд-во, 1983. — 125 с., 21 см.