А. Х. Востоков. Его ученая и литературная деятельность, Корелкин Николай Павлович, Год: 1855 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 33 минут(ы)

А. Х. ВОСТОКОВЪ.
ЕГО УЧЕНАЯ И ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЯТЕЛЬНОСТЬ.

Больше полустолтія Александръ Христофовичъ Востоковъ усердно служитъ искусству и наук. Какъ поэтъ въ начал своего поприща, онъ пользовался извстностью въ нашей литератур, но весьма-немногіе даже изъ образованныхъ людей знаютъ услуги, оказанныя имъ наук. Истинное служеніе наук всегда исполнено и смиренія, и нашъ скромный ученый никогда не говорилъ о своихъ услугахъ. Другіе говорили про него, но словамъ ихъ могли внимать немногочисленные члены ученыхъ обществъ, другіе могли бы говорить, но не говорятъ, потому-что, по словамъ укидида (lib. II, cap. 35), ‘съ похвалами, которыя говорятся другимъ, соглашаются только тогда, когда каждый самъ считаетъ себя въ-состояніи сдлать то, что онъ слышитъ о другихъ’.

(Обозрніе наше мы раздлимъ на дв главы: первую составитъ объясненіе дятельности А. X. Востокова, какъ литератора, вторую — изложеніе его заслугъ, какъ ученаго. Но, принимая это раздленіе, мы вовсе не думаемъ подтверждать господствующій въ сознаніи общества предразсудокъ, будто поэзія и наука что-то другъ друга исключающіе, что-то несовмстимое въ сознаніи одного человка: раздленіе наше чисто-вншнее. Напротивъ, мы думаемъ, что человкъ, развитый всесторонне, не долженъ чуждаться ни одного изъ явленій міра дйствительнаго, которое способно затронуть въ немъ ту или другую струну его разумности. Это понималъ еще и древній философъ, прекрасное выраженіе котораго homo sum etc. слишкомъ-извстно каждому. Вы скажете: это разнообразіе развлекаетъ силы человка, лишаетъ ихъ сосредоточенности. Если вы скажете это, это будетъ значить, что для васъ вовсе непонятны законы человческаго развитія: всестороннее развитіе не развлекаетъ человческія силы, а приводитъ ихъ въ гармонію, длаетъ человка способнымъ возвышаться надъ разнообразіемъ явленій, созерцать идеи вещей. Достигнувъ этой степени, онъ можетъ обратиться къ какой — у годно сфер дятельности, къ какимъ-угодно мелочнымъ изслдованіямъ въ наук: идея покажетъ значеніе этихъ мелочей въ общемъ просвщеніи человчества, и согртому сочувствіемъ человку не покажутся трудными вс усилія, которыя нужно будетъ сдлать для достиженія разумной цли научнаго изслдованія предмета.

I. Литературная дятельность.

I Конецъ прошедшаго и начало ныншняго столтія составляютъ замчательную эпоху въ исторіи нашей словесности. Вспомнимъ, что въ это время у насъ явился Карамзинъ, Жуковскій, Озеровъ, Батюшковъ, Гндичъ, Крыловъ. Вспомнимъ (хорошее и вспоминать пріятно), что литературное направленіе не ограничивалось этими представителями-Корифеями: около нихъ сосредоточивалось множество другихъ дятелей, не одинаково-даровитыхъ, но одинаково проникнутыхъ любовью къ просвщенію.

Въ такую-то эпоху началась литературная дятельность Востокова. Пансіонеръ Академіи Художествъ, молодой Востоковъ живо сочувствовалъ всему его окружавшему — и природ, и искусству, и людямъ. Первое стихотвореніе его Зима, ода къ другу, написанное еще въ 1799 году, служитъ какъ-бы программою направленія, по которому шелъ онъ неуклонно на литературномъ поприщ. Начало этого стихотворенія и нкоторые мотивы въ другихъ напоминаютъ тонъ Державина, нкоторыя черты, которыми обрисована ‘Зима’, заставляютъ вспомнить ‘Оду на рожденіе на свер порфиророднаго отрока’. Но это не боле какъ увлеченіе юноши великимъ образцомъ. Строй лиры Востокова нжне: граціозное въ природ и жизни — вотъ предметы, возбуждающіе его сочувствіе. У Востокова нтъ тхъ величественныхъ образовъ, которые создала творческая сила Державина, за-то нтъ и тхъ паденій генія, слды которыхъ мы видимъ въ нкоторыхъ произведеніяхъ пвца Фелицы и которыя происходили отъ недостатка развитія тонкаго вкуса при первоначальномъ образованіи. Сравните стихотворенія Державина, называемыя анакреонтическими и обыкновенно печатавшіяся въ прежнихъ изданіяхъ въ третьемъ том его сочиненій, съ такого же рода стихотвореніями Востокова — и вы убдитесь въ этомъ.

Приведемъ отрывки изъ перваго названнаго нами стихотворенія Востокова ‘Зима’:

Зима, печальна старость года,

Пришла по осени златой,

Осиротла вся природа,

Ивановъ, другъ любезный мой!

Ахъ, скоро вчности пучина

Сего времянъ поглотитъ сына,

И сей уже не будетъ годъ!

Къ Лапландцамъ мразъ уйдетъ суровый,

Какъ Фениксъ, годъ родится новый

И узритъ вновь весны приходъ.

И нашихъ дней зима наступитъ

И чувствъ огонь погаситъ въ насъ,

Ослабитъ память, умъ иступитъ,

И разольетъ по жиламъ мразъ,

Докол смерть насъ не изыметъ

Изъ узъ тлесныхъ, и подыметъ

Предъ нами вчности покровъ:

Мы тамъ въ странахъ святыхъ вселимся,

Гд съ бдствомъ, съ нуждой разлучимся,

Но прежде протечемъ покорно

Начертанный судьбами кругъ,

Потщимся съ пользой, непозорно

И жить и умереть, мой другъ!

Прямую изберемъ дорогу,

Вождю надежнйшему — Богу,

Предавъ себя въ святый покровъ,

Окажемъ къ слабымъ снисхожденье,

Къ порочнымъ жалость, къ злымъ — презрнье,

А къ добрымъ — пламенну любовь.

Мой другъ! ни предъ какимъ кумиромъ

Не станемъ ползать мы змей,

Но въ мир уживемся съ міромъ

Въ спокойной хижин своей.

Когда же гнвными судьбами

Польется чаша золъ надъ нами,

Сносить съ терпньемъ будемъ то:

Изъ сердца изженемъ роптанье,

И изложимъ твердо упованье

На всеблагое Божество.

Теперь, Ивановъ, можемъ зваться

Весенними сынами мы:

Еще не скоро прикасаться

Къ намъ хладу жизненной зимы.

И такъ, прилежно ниву вспашемъ,

Чтобъ въ юношескомъ сердц нашемъ

Привязанность къ добру росла,

Чтобъ въ жаркую годину лта

Огнемъ благихъ страстей нагрта,

Плоды намъ въ осень принесла.

Т же чувствованія найдете вы и въ другихъ стихотвореніяхъ Востокова. Предлы статьи не позволяютъ намъ длать выписокъ для доказательства этого, пусть читатели сами обратятся къ указаннымъ ниже въ библіографическомъ прибавленіи изданіямъ, и прочтутъ: Къ фантазіи, Пснь лун, Письмо о счастіи, Парнасъ, или гора изящности, Весенняя пснь и др., и они убдятся въ справедливости словъ нашихъ. Приведемъ разв одну картину изъ стихотворенія: Піитическое созерцаніе природы, поразившую насъ своею граціозностью.

Какъ утромъ душенька младая

Отъ Лелева одра вставая,

Горитъ стыдливостью полна,

Такъ нжная заря пылаетъ….

Но мы остались бы виноваты передъ читателями, еслибъ не познакомили ихъ съ стихотвореніемъ Полинька. Теплота чувства, разлитаго въ этой пьес, придала такую жизненность и силу выраженію, что чувство поэта переходитъ въ читателя. Предоставляя другимъ воспвать большія рки, поэтъ говоритъ, что ему

Всхъ пріятне Нева рка:

На брегахъ ея живетъ Полинька…

Рядъ образовъ, полныхъ граціи, заключается слдующимъ:

— На травку сла Полинька,

Устремила, воздохнувъ, на Неву свой взоръ.

Ахъ, по комъ вздыхаешь, милая?

Отчего сія слеза въ воду канула?—

Не о суженомъ ли думаешь,

Не гадаешь ли уже о златомъ кольц?..

Еслибъ мн судьба позволила

Сцловать съ твоихъ ланитъ слезы двичьи,

И, прижавъ мое ретивое

Сердце къ сердцу твоему, перенять твои вздохъ.

Сочувствующая душа поэта стремилась оттискивать везд предметы сочувствія: выборъ пьесъ для перевода изъ поэтовъ Французскихъ и нмецкихъ не случайный: содержаніе ихъ гармонировало съ настроеніемъ души Востокова. Напоминаемъ читателямъ, что Востоковъ перевелъ, между-прочимъ, шиллерово разсужденіе ‘о высокомъ’, въ которомъ такъ прекрасно понято и изображено нравственное могущество человка. Особенно-важно въ этомъ отношеніи, что Востоковъ обратился къ классическимъ литературамъ. Множество прекраснйшихъ книгъ на греческомъ и латинскомъ языкахъ образуютъ вкусъ читателя, подавая ему вмст и правила и примры^ Ученые и художники находятъ въ нихъ обильную пищу для ума и воображенія.

Но сочувствуя классическимъ литературамъ, поэтъ нашъ не чуждъ и народности русской. Изъ его ‘Опыта о стихосложеніи’ видно, что онъ въ самое первое время своей молодости весьма-тщательно изучалъ памятники нашей народной словесности и понималъ неприкосновенность ихъ языка, что было для того времени явленіемъ рдкимъ. Вслдствіе этого, онъ нетолько вводилъ въ свои стихотворенія размры народные (‘Полинька’, ‘Россійскія рки’, ‘Изреченія Конфуція’, послднее написано съ цлью доказать возможность писать народными стихами даже о предметахъ ненародныхъ), но и содержаніе народное. Свтлана и Мстиславъ, Пвиславъ и Зора, Поламъ и Сіяла — три поэмы въ народномъ дух представляютъ удачный опытъ созданія образовъ изъ чертъ народности. Правда, тутъ больше народныхъ словъ и оборотовъ, нежели характеровъ, но это дань вку…)Притомъ же, и Карамзинскій ‘Илья Муромецъ’ разв не то же самое? Спустя нсколько лтъ, въ 1827 году, врный себ, поэтъ нашъ откликнулся пснямъ сербскимъ. Пользуемся случаемъ передать читателямъ взглядъ на произведенія народной поэзіи, существовавшій у насъ за сорокъ лтъ, не будемъ сравнивать его съ ныншнимъ, ко признаемся, въ немъ есть много врнаго и вовсе нтъ исключительности., столь вредной въ наук. ‘Издавая въ свтъ собраніе псенъ или народныхъ ска’зокъ, не должно черезъ мру выхвалять ихъ, подобно книгопродавцамъ, объявляющимъ о новомъ роман. Утверждать, что выраженія: ‘на груди его красное солнце, во лбу свтелъ мсяцъ, въ затылк частыя звзды’ показываютъ больше, нежели гомерово исполинское воображеніе переходить отъ сего поразительнаго мечтанія къ удивительной нжности въ описаніи красавицы, у которой ‘видно, какъ изъ косточки въ косточку мозжечекъ переливается’, и потомъ говорить о тонкости, съ какою древніе наши писатели умли представлять себ красоту женскую, значитъ насмхаться надъ читателями и отвращать ихъ отъ чтенія {‘Спб. Всти.’ 1812. No 1, стр. 14.}. Этимъ нисколько не отвергается значеніе изученія народной поэзіи, какъ лучшаго проявленія народнаго воззрнія на вещи, но историкъ не долженъ быть сантименталенъ, не долженъ прибгать къ преувеличеніямъ.

Великое народное событіе двнадцатаго года не могло не произвести сильнаго впечатлнія на душу поэта. Отраженіемъ этого впечатлнія служитъ рядъ стихотвореній {См. Библіографическія извстія въ конц статьи.}. Лучшимъ изъ нихъ намъ кажется напечатанный въ 4 No ‘Сына Отечества’ за 1812 годъ диирамбъ къ россіянамъ, въ октябр 1812 года.) Призывая русскихъ къ отпору на врага, поэтъ пророчески говоритъ:

И угнетенной днесь Европы племенамъ

Со смертью изверга свободу подарите:

Свой мстительный перунъ вручаетъ Небо вамъ.

Изобразивъ въ рзкихъ чертахъ коварство непріятеля, Востоковъ противопоставляетъ ему образъ Александра и рядъ подвиговъ, совершенныхъ русскими.) Вотъ торжественное заключеніе:

Мы оскверненную отъ нихъ очистимъ землю,

И возвратимъ себ и всмъ народамъ миръ.

Трясыйся, хощетъ пасть страшившій ихъ кумиръ.

Я звукъ его паденья внемлю,

Для слуха моего сладчайшій пиръ!

Съ паденіемъ подъемлется Россія,

Внчанна славою. Какъ солнце, посл бурь

Ясне озаривъ небесную лазурь,

Простретъ на все свои вліянія благія:

Растенья нову жизнь въ лучахъ его піютъ,

Стада выходятъ въ лугъ и птички вновь поютъ:

Такъ оживемъ мы вс, гремя побдны псни,

И прославляя миръ. благое Божество.

Тогда раздлятъ вс Россіянъ торжество.

Тогда и ты, Москва, священный градъ, воскресни,

Какъ Фениксъ златокрылъ изъ праха своего!

Какой же выводъ можно сдлать изъ этого обозрнія? Разнообразіе сердечныхъ движеній и теплота чувства, проникающая вс эти стихотворенія, обнаруживаютъ въ писател всестороннее развитіе началъ, необходимыхъ для дятельности на какомъ-угодно поприщ. Это тмъ боле должно удивлять насъ, что сама природа лишила нашего почтеннаго писателя возможности легко и быстро объясняться. Много усилій нужно было сдлать длятого, чтобъ услышать отъ Музы такое утшеніе:

Хотя же строгая судьба отъемлетъ

Отъ устъ твоихъ витійства даръ,

Создавъ тебя косноязычнымъ,

Но чувствъ сердечныхъ жаръ

Тмъ съ большей силою да вокресаетъ

Въ размр сладостныхъ стиховъ:

Языкъ теб не доданъ смертныхъ,

Но данъ языкъ боговъ (‘Откровеніе Музы’. 1804).

‘Къ Гарпократу, ода нмаго’ (1811) — полная исповдь поэта. Какою теплотою отзывается каждое слово! сколько искренности, и какъ трудно человку возвыситься до этой искренности! Мы думали-было познакомить читателей съ нсколькими стихами изъ этой оды, по, перечитывая ее въ двадцатый разъ, убдились въ необходимости переписать все стихотвореніе:

Священный богъ молчанья,

Которому, увы! невольно я служу.

Несчастливъ я и счастливъ,

Что на устахъ моихъ твою печать держу:

Несчастливъ, коль безмолвенъ

Въ бесд съ добрымъ я и съ умнымъ. Ни излить

Предъ нимъ совтно мысли,

Ни время съ нимъ могу пріятно раздлить!

Языкъ имя связанъ,

Истолкователя сердечныхъ чувствъ и нуждъ,

Я долженъ, сжавши сердце,

Полезныхъ многихъ длъ и радостей быть чуждъ,

Которыми владетъ

Послдній изъ людей, когда онъ получилъ,

Божественный даръ слова —

Сего слугу ума и движителя силъ.

Но мн, его лишенну,

Роптать ли и другихъ завидовать судьб?

Нтъ, я не мен счастливъ,

Что скрыться иногда могу въ самомъ себ,

Съ тобою, богъ молчанья

Когда злословіемъ бываю оглушенъ,

И дикимъ пустословьемъ,

О радость! отвчать я имъ не принужденъ.

Могу лишь помаваньемъ

Главы, иль знаками отдлаться отъ нихъ,

Ни въ спорахъ безполезныхъ,

Ниже часы губя въ учтивостяхъ пустыхъ.

И отъ пороковъ многихъ,

Молчанья строгій богъ, меня ты оградилъ,

Я по невол скроменъ,

Смиренъ и терпливъ. Во мн ты притупилъ

Сей обоюду острый,

Опасный мечъ — языкъ. Ахъ! можетъ быть во зло

Онъ былъ бы мн и ближнимъ?

Твое храненіе меня отъ бдъ спасло.

Изъ сти искушенья.

Не ты ли отрока меня еще извлекъ,

И въ снь уединенья

Пронесъ и чистыхъ Музъ служенію обрекъ?

Священный богъ молчанья,

Которому, увы! невольно я служу,

Несчастливъ я и счастливъ,

Что на устахъ моихъ твою печать держу!

Перейдемъ теперь къ литературнымъ понятіямъ Востокова. Он выразились въ его рецензіяхъ, напечатанныхъ имъ для ‘Санктпетербургскаго Встника’ 1812 года.

Соглашаясь съ тогдашнимъ опредленіемъ поэзіи и прозы,— поэзіи, какъ подражанія изящному въ природ, выражаемаго рчью, а прозы или витійства, какъ изображенія природы, какова она есть — рчью, Востоковъ длаетъ замчаніе, что рчь размрная, т. е. стихосложеніе, есть условная принадлежность поэзіи, а не главная и непремнная, и потому исключаетъ это слово размрная изъ опредленія поэзіи, да и самое опредленіе относитъ только къ поэзіи драматической и эпической, которая, по словамъ его, одна и заслуживаетъ быть названа въ собственномъ смысл поэзіею, т. е. творчествомъ. ‘Лирическая же поэзія принадлежитъ къ витійству, ибо выражаетъ только чувство пснопвца, возбуждаемое въ немъ предметами: она есть витійство, которое для сильнйшаго, пріятнйшаго выраженія сочетавается съ музыкою и размряетъ по ней свою рчь’ {‘Спб. Встникъ’. 1812. Ч. II, стр. 230. Стихотвореніе не составляетъ существенной принадлежности поэзіи. Ibid. стр. 233.}. Подъ это опредленіе подходятъ лирическія произведенія самого Востокова.) Замчателенъ также взглядъ Востокова на различіе эпопеи и трагедіи. Разбирая ‘Науку стихотворства’ Рижскаго, онъ говоритъ:

‘Въ 107 авторъ, справедливо замтивъ, что развязка эпической поэмы всегда состоитъ въ достиженіи героемъ своего предпріятія, присовокупляетъ: ‘въ противномъ случа великія, но неудачныя его добродтели возбудили бы въ насъ вмсто удивленія сожалніе о немъ, и слдственно, вмсто того, чтобъ усилить, ослабили бы въ насъ высокія понятія и чувствованія. Сіе послднее утвержденіе требуетъ объясненія и поправки: сожалніе о великихъ, но неудачныхъ добродтеляхъ героя, не ослабляетъ, а также питаетъ въ насъ высокія понятія и чувствованія, только не такого рода, каковы суть т, кои проистекаютъ отъ пріятнаго удивленія торжеству героя и благополучному достиженію имъ желаемаго. Возбужденіе сихъ послднихъ есть собственно средство эпопеи, возбужденіе первыхъ — средство трагедіи, чрезъ которыя та и другая достигаютъ до нравственной своей цли — облагородствованія человка. Эпопея развеселяетъ и воскриляетъ самолюбіе наше, повтствуя намъ о славныхъ длахъ человка, представляя намъ блестящую сторону человчества, счастливую онаго борьбу съ препятствіями, союзъ его съ небесами, дйствіе ея на душу есть одобрительное. Трагедія, напротивъ того, укрощаетъ наше самолюбіе, показывая намъ безуспшную борьбу героя съ рокомъ, ненадежность силы, зыбкость добродтели и чрезъ то служитъ къ остереженію насъ отъ вредной дремоты самонадянія. Дйствіе трагедіи на душу есть въ собственномъ смысл врачевательное, чувствованія, возбуждаемыя ею, еще возвышенне тхъ, кои возбуждаются эпопеею {‘Спб. Встникъ’ T. I, 349—361.}’. Сравните это воззрніе, очевидно-навянное эстетическими воззрніями Шиллера, съ господствовавшими въ то время и даже посл взглядами на поэзію и ея виды, и вы убдитесь, что эта теорія у насъ предупредила вкъ.

Отвергая понятіе о поэзіи, какъ стихотворств, Востоковъ говоритъ, что піитика никого не длаетъ поэтомъ {Тамъ же, стр 144.}, по вмст съ тмъ признаетъ необходимымъ даже для природнаго поэта учиться многому и даже теоріи поэтическаго творчества. Воодушевленіе онъ ставитъ выше исполненія правилъ реторики. Такъ, разбирая похвальное слово императору Петру-Великому, сочиненное гатчинскимъ купцомъ Зубчаниновымъ {Купецъ-литераторъ — рдкое явленіе не только въ Россіи, но и даже въ тхъ странахъ, гд ученость давно процвтаетъ и на ближайшія состоянія распространяется. Тамъ же, Ч. III, стр. 180.}, говоритъ: ‘Новый сей панегиристъ не можетъ конечно сравниться съ Ломоносовымъ въ правильности расположенія рчи и въ искусств размщенія фигуръ риторическихъ. Но въ замну того можно найти у него то, чего у Ломоносова нтъ, а именно боле разнообразія въ предмет, боле истинности въ чувствахъ’. Дарованіе — тоже необходимое условіе писателя {Тамъ же, Ч. II, стр. 36.}. Вншнюю отдлку языка, въ особенности относительно точности и ясности Востоковъ считаетъ дломъ первой важности, это видно изъ рецензій ‘Санктпетербургскаго Встника’ и изъ того обстоятельства, что большую часть своихъ поэтическихъ произведеній подвергалъ онъ тщательному исправленію. Употребленіе словъ иностранныхъ въ язык считаетъ онъ щегольствомъ {Борна ‘Руководство къ Россійской Слов.’ 1808, стр. 132.}, конечно, не въ смысл достоинства, и потому, при разбор книгъ указываетъ на удачный или неудачный переводъ иностранныхъ словъ, такъ, въ рецензіи на книгу Рижскаго, онъ приводитъ переведенныя тамъ слова rythm — ладъ, individuum — умонераздльное, images — выразительныя мысли, episodes — отступленія или введенія, литераторъ — словолюбецъ {‘Санктпет. Встникъ’ 1812, Ч. I, стр. 348.}.

Въ заключеніе приведемъ взглядъ, который имли на Востокова современники процвтанія его поэтической дятельности. Въ журнал ‘Любитель Словесности,’ ежемсячномъ изданіи Николая Остолопова, издававшемся въ 1806 году, по поводу выхода въ свтъ лирическихъ произведеній Востокова напечатаны дв рецензіи. Въ первой изъ нихъ читаемъ: ‘Г. Востоковъ изданіемъ сочиненій своихъ сдлалъ пріятный подарокъ россійской словесности. Читая ихъ, можно чувствовать, что онъ родился поэтомъ.) Нигд не увидите той принужденности, столь свойственной нкоторымъ нашимъ стихотворцамъ и прозаикамъ, сдлавшимся писателями противъ воли природы. Восторгъ его везд натураленъ, онъ возвышается постепенно и, восхитивши съ собою читателя, спускается съ нимъ нечувствительно’ {‘Любитель Словесности’, 1806, Ч. I, стр. 71.}. Разбирая оду ‘фантазія’, рецензентъ говоритъ: ‘Тутъ нтъ ни Пегаса, ни Парнаса, ни перстовъ багряной зари, однакожъ читатель восхищается’ {Тамъ же, Ч. III. Очевиденъ намкъ на ‘Чужой толкъ’.}. (Замчанія рецензента касаются немногихъ неточныхъ словъ, а главное — размровъ, вновь-введенныхъ Востоковымъ въ наше стихосложеніе {Тамъ же, Ч. I, стр. 82. Ч. III, стр. 81, 82.}. Въ доказательство, какъ скромно писатели того времени внимали совтамъ критики, приведемъ два факта: въ послднемъ изданіи своихъ стихотвореній Востоковъ совершенію не помстилъ ‘Псни о Лун’, подвергшейся замчаніямъ рецензента, въ перевод стихотворенія ‘Темиса и Макаръ’ о стихахъ

Отнын, милая, живи со мной спокойно

И если хочешь ты достойно

Всегда особою моею обладать,

То за мечтою не гоняйся,

рецензентъ сказалъ: ‘Мы замтили, что непристойно было Макару называть себя особою, и притомъ въ разговор съ своею любовницею. Хотя въ подлинник и сказано:

Et, si vous voulez possder

Ma tendresse avec ma personne,

но тутъ personne можно было бы перевести какъ-нибудь иначе’ {‘Люб. Слов.’, Ч. I, стр. 80.}. Въ послднемъ изданіи Востоковъ эти стихи передалъ такъ:

А чтобъ теб достойно

Вкъ мною обладать и пр.

За изданные въ 1805—6 году ‘Опыты Лирическіе’ Востоковъ получилъ отъ Государя Императора Александра Павловича брильянтовый перстень, президентъ Россійской Академіи, А. С. Шишковъ, предлагая избрать Востокова въ члены Академіи, говорилъ: ‘Стихотворенія г. Востокова, а особливо похвальныя упражненія его по части отечественнаго языка, обращаютъ на труды его вниманіе любителей словесности {‘Извстія Россійской Академіи’, книжка IX, протоколъ 5 іюня 1820 года.}’.

II. Ученая дятельность.

Разсмотрвъ дятельность Востокова, какъ поэта, его литературно-художественныя понятія и взглядъ на него современниковъ, приходимъ къ убжденію, что Востоковъ въ исторіи словесности нашей долженъ занять почетное мсто между тми умными и просвщенными писателями, которые, не прокладывая новыхъ путей въ искусств, шли по слдамъ другихъ и совокупными силами имли благодтельное вліяніе на умы и сердца современниковъ. Переходя къ обозрнію ученой дятельности Востокова, вступаемъ на поприще пауки европейской. Филологическія изслдованія Востокова о стро языка старо-славянскаго положили прочное основаніе новой наук — славянской филологіи, такъ что исторія изслдованій о язык славянскомъ, съ появленіемъ изслдованій Востокова раздляется на два періода) Какимъ образомъ совершилось это и какое вліяніе изслдованія Востокова имли на науку — вотъ чмъ займемся теперь.

Такъ-какъ въ обработываніи науки идея науки, т. е. общія понятія о ея предмет, непремнно должны предшествовать отдльнымъ изслдованіямъ (идеею опредляется методъ изслдованія, безъ нея ученый не въ-состояніи возвыситься надъ разнообразіемъ частностей), то мы изложимъ прежде всего понятія А. X. Востокова о язык, какъ о предмет научнаго обработыванія.

Въ стать ‘Сапктпетербургскаго Встника’ на 1812 годъ: ‘Задача любителямъ этимологіи’ находимъ довольно-полный взглядъ на значеніе Филологическихъ изслдованій. Этотъ взглядъ тмъ боле замчателенъ, что, будучи высказанъ за сорокъ слишкомъ лтъ, какъ-бы предупредилъ современныя понятія, потому-что и въ настоящее время онъ истиненъ, какъ и все, что высказывалъ въ наук Востоковъ. Вотъ эти замчательныя страницы:

‘Изслдованіе и сравненіе языковъ нердко употреблялось для ‘поясненія исторіи генеалогіи народовъ: потому-что изъ всхъ признаковъ соплеменности или сродства между народами, языкъ сохраняется всего доле: онъ не зависитъ отъ климата, такъ какъ другіе признаки, напр. одежда, образъ жизни и даже складъ тла. Сіи перемняются иногда совершенно съ преселеніемъ народа изъ теплаго края въ холодный, изъ гористаго въ приморскій и т. д., но языкъ, не смотря на вс перемны, необходимо въ немъ производимыя вками и мстными сношеніями, ежели только не будетъ истребленъ какимъ нибудь насильственнымъ средствомъ, не теряетъ еще и по прошествіи тысячелтіи, въ самыхъ отдаленнйшихъ и противоположнйшихъ климатахъ, общаго своего сходства мы тожества корней, въ разсужденіи ихъ звука и значенія. Сіе доказывается сличеніемъ древнихъ языковъ съ новйшими, ежели отъ первыхъ сохранились письменные памятники. По симъ памятникамъ съ достоврностью утверждать можно о сродств арабскаго языка съ еврейскимъ, греческаго же, латинскаго, нмецкаго и славянскаго съ персидскимъ и санскритскимъ {Та же мысль о сходств народовъ выражена въ предисловіи къ ‘Опыту Русскаго Стихосложенія’. Поэзія ‘сущность иметъ одинаковую у всхъ народовъ, форму же (складъ) или одежду, столь различествующую, сколько есть на земл различныхъ языковъ’. ‘Санктпет. Вст.’ 1812, II, 39. Мысль замчательная!}. Мы бы могли также съ большею противъ теперешняго врностію ршить сей спорный вопросъ, соплеменны ли или разнородны съ нами Скиы, Сарматы, Геты и другіе древніе обитатели Свера, ежели бы имли какое-нибудь свдніе о языкахъ, коими говорили сіи на’роды. Но письменныхъ тому памятниковъ никакихъ не осталось, разв только почитать ими нсколько собственныхъ писемъ, Скискихъ или Сарматскихъ, сохраненныхъ намъ Греческими и Латински’мы историками, и конечно уже исковерканныхъ ими по своему какъ ‘они длали съ варварскими, т. е. иностранными словами. Сіи показанія словъ, коихъ и значеніе не всегда истолковано — весьма скудны и невроятны, чтобы можно было по нимъ сдлать какое нибудь сравненіе и заключеніе. Но есть другіе, достоврнйшіе, можетъ быть, ‘памятники, кои сохранены купно изустнымъ преданіемъ и свидтельствомъ историковъ, а именно названія земель, городовъ и естественныхъ урочищъ, т. е. ркъ, озеръ и пр. Примчанія достойно, сколь ‘вообще долговчны таковыя положенныя мстамъ названія, они нердко многими тысячами лтъ переживаютъ существованіе того народа, отъ кого первоначально изречены были. Напр. сколь многія земли и города удержали еще и понын, съ небольшими токмо отмнами — имена, данныя имъ за дв и за три тысячи лтъ Египтанами, Финикіянами и Греками, между тмъ какъ они перемнили уже двадцать разъ и видъ свой и мсто, и служили поперемнно жительствомъ двадцати разнымъ племенамъ.

‘Въ сверной Европ мы не можемъ указать столь древнихъ памятниковъ какого нибудь языка, потому что сія часть земнаго шара, въ сравненіи съ южною Европою есть край новозаселенный, куда и ‘гражданственность и употребленіе письма достигли уже гораздо позже.

‘Древнйшіе города въ Россіи, Кіевъ, Новгородъ, Смоленскъ, Полотскъ, Ростовъ и проч. построены, кажется, уже Славянскими пришельцами, и отъ нихъ получили имена свои, еще и теперь неизмнившіяся. Также и наименованіе страны Руси или земли Русской (изъ которой въ послдствіи сдлали Россію) произошло уже какъ извстно со времени Рюрика, посл соединенія Славянъ съ ‘Чудью и Варягами въ одинъ государственный составъ. Прежде того страна сія, извстная у Грековъ подъ неопредленными названіями Сармаціи, Скиіи и пр., у Норманновъ подъ таковыми-же названіями Гардарика, Голмгарда и пр.— имла ли собственное какое либо общее названіе или твердое раздленіе на области: сомнительно.

‘Но названія ркъ, озеръ и другихъ естественныхъ урочищъ должны быть во всякой стран гораздо древне названія городовъ и областей, потому что около ихъ селятся первобытные каждой земли жители, кочевьями или разсянными деревушками, задолго до построенія городовъ и до соединенія въ большія общества. Такъ и въ Россіи.

‘А посему нельзя ли по названіямъ естественныхъ урочищъ сдлать какія нибудь вроятныя заключенія или догадки о томъ, какія племена въ Россіи первобытно жительствовали: разумется, ежели только въ устахъ какого нибудь народа остались слды того нарчія, на коемъ даны были сіи древнія названія ркамъ и озерамъ? Самая малая часть изъ нихъ носитъ на себ признаки Славянскаго словопроизводства? Прочія изъ какого языка заимствованы? Изъ Кельтскаго, Финскаго или Татарскаго?’ {‘Санктпет. Встникъ’, 1812, Ч. I, стр. 204—208. См. Библіографическія извстія въ конц статьи.}.

Изъ этой выписки видно, что 1) Востоковъ смотритъ на филологію, какъ на науку, дополняющую исторію тамъ, гд историческіе памятники ршительно молчатъ, 2) врное орудіе филологіи есть этимологія: сходство начальныхъ или окончательныхъ буквъ въ именахъ собственныхъ урочищъ не можетъ быть случайное, а соединено съ какимъ-нибудь общимъ значеніемъ {Тамъ же.}. Изъ этой идеи проистекаетъ и ею объясняется вся дятельность нашего ученаго филолога. Тщательное опредленіе значенія и сродства элементовъ языка — звуковъ, законовъ образованія и въ-особенности измненія словъ — дло, кажущееся съ перваго раза и въ-особенности людямъ, непосвященнымъ въ таинства науки, чмъ-то мелочнымъ, является у Востокова великимъ дломъ, ведущимъ къ важной цли.

Люди, неуглублявшіеся въ науку, съ понятіемъ объ этимологія привыкли соединять произвольныя заключенія о сходств словъ но сходству нсколькихъ звуковъ, даже отдаленному: предъ ихъ глазами возникаетъ тнь Тредьяковскаго съ его Игривымъ — Игоремъ и Этрусками — Хитрушками, доведенные до нелпости выводы нкоторыхъ изъ новйшихъ послдователей ученаго профессора элоквенціи и необстоятельныя нападки критиковъ на эти выводы были причиною такого тусклаго пониманія значенія этимологіи. Критик легче было издваться надъ смшнымъ, чмъ учить общество, показывая надлежащее значеніе вещей. Эти люди не знаютъ, что этимологія — то же, что сравнительная анатомія и физіологія, и что какъ въ природ эти пауки открыли общіе законы въ явленіяхъ, повидимому, несходныхъ, такъ и филологія открыла эти законы въ языкахъ и объяснила ихъ общую сущность. Мы имемъ статью А. X. Востокова, которая, надемся, лучше нашихъ словъ убдитъ предубжденныхъ въ значеніи этимологіи. Россійская Академія поручила нашему ученому, вмст съ другимъ сочленомъ Академіи, составить мнніе о книг Данковскаго, профессора Познаньскаго Университета: ‘Matris slavicж fil іа erudita, vulgo lingua graeca’. Книга дйствительно-нелпая! Въ ней доказывается серьезно то, что доказывалъ когда-то ученый редакторъ ‘Библіотеки для Чтенія’ — въ род того, что Гомеръ изъ Блоруссіи. Отвергнувъ и общую идею и неврно-представленныя частности, академики излагаютъ краткую, по обстоятельную теорію этимологіи. Вотъ ея заключеніе:

‘Мы полагаемъ, что надлежитъ изслдовать во всхъ языкахъ, во первыхъ, что такое въ самихъ себ окончанія въ падежахъ и лицахъ, временахъ и наклоненіяхъ, во вторыхъ, по какимъ законамъ склоненія и спряженія совершаются, въ третьихъ, какія буквы при склоненіяхъ и спряженіяхъ, при производств и сложеніи словъ измняются, на какія другія, какія изъ нихъ вставляются и отбрасываются и по какимъ причинамъ? Замченныя сходства и различія во всхъ языкахъ и выведенныя изъ нихъ общія заключенія показали бы намъ, какъ являлись, распространялись и измнялись во всхъ языкахъ склоненія и спряженія, слова производныя и сложныя.

‘Сіи правила, не многія, но основанныя на самой сущности языка человческаго и общія всмъ языкамъ безъ исключенія, должны-быть, если мы не ошибаемся, краеугольными камнями для всеобщей грамматики и освщать вс филологическія изслдованія. Когда предполагаемые нами огромные труды будутъ кончены, тогда ученіе о производств словъ представится во всей своей важности: тогда узнаютъ сходство и различіе языковъ и происхожденіе ихъ, раздлятъ ихъ на классы, ‘составятъ совершенныя грамматики и словопроизводные словари, тогда проникнутъ до рожденія и разселенія народовъ и будутъ имть истинное, ясное понятіе вообще о слов, сей способности, отличающей человка отъ скота, досел непостижимой и удивительной’ {‘Труды Россійской Академіи’ кн. IV, 1841, стр. 146.}.

Съ насъ довольно и этихъ общихъ, возвышенныхъ взглядовъ ученаго на свой предметъ, чтобъ приступить съ уваженіемъ къ обзору и опредленію значенія его трудовъ.

Объемъ филологическихъ изслдованій А. X. Востокова ограничивается въ кругу нарчій славянскихъ. ‘Slownik jezyka Polskiego’, первая часть котораго была издана Линде еще въ 1807 году, обратилъ на себя пытливое вниманіе вашего ученаго, 1808 годъ составляетъ такъ-сказать, эпоху перехода отъ поэзіи къ наук. Въ этомъ году Востоковъ началъ заниматься сравненіемъ нарчій славянскихъ, въ этомъ же году вышли и его первыя статьи о язык русскомъ: это — примчанія къ курсу словесности Борна, касающіяся строя русскаго языка современнаго. Изъ этихъ примчаній видно, что уже въ это время Востоковъ былъ знакомъ, кром нмецкаго и французскаго языковъ, съ языками классическими. Изложеніе филологическихъ трудовъ Востокова мы раздлимъ на два отдла: 1) труды по славянской филологіи, преимущественно касавшіеся строя и исторіи языка старославянскаго, 2) труды по паукообразному обработыванію языка русскаго.

1815 годъ чрезвычайно-важенъ въ ученой дятельности Востокова. Подготовленный предварительными трудами, въ этомъ году онъ получилъ возможность ближе познакомиться съ древнйшими въ то время извстными письменными славянскими памятниками, въ этомъ году онъ вступилъ на службу въ Императорскую Публичную Библіотеку въ званіи помощника хранителя рукописей. Плодомъ пятилтнихъ его трудовъ было знаменитое ‘Разсужденіе о славянскомъ язык, служащее введеніемъ къ грамматик сего языка, составляемой по древнйшимъ онаго письменнымъ памятникамъ’, посланное при письм {‘Труды Общ. Люб. Слов. Ч. XX, стр. 64.} отъ 12 января 1820 года на имя М. Т. Каченовскаго въ Общество Любителей Россійской Словесности при Императорскомъ Московскомъ Университет и напечатанное въ 17-ой части ‘Трудовъ Общества’ (5—61). Это разсужденіе иметъ такое важное значеніе въ наук,)что сказать о немъ нсколько словъ боле — необходимо. ‘Я поторопился отправить къ вамъ сіи безпорядочно набросанныя мысли и замчанія (пишетъ Востоковъ). Чувствую, что они не привлекательны, исполнены скучныхъ подробностей, но утшаюсь тмъ, что я писалъ для небольшаго числа ученыхъ, которые не отвращаются сухостію матеріи и изъ необработанной руды умютъ извлекать золото’. Это золото такъ ярко блеснуло въ глаза людей, понимавшихъ дло, что знаменитый аббатъ Добровскій, приготовившій въ это время къ изданію свои Institutiones linguae slavicae veteris dialecti, хотлъ истребить отпечатанные листы своего труда — такъ преобразовала его взглядъ, образовавшійся многолтнимъ изученіемъ, статья Востокова. Только внимая усиленной просьб Копитара, Добровскій ршился продолжать печатаніе. Что же такое въ стать Востокова особеннаго? скажутъ иные. Дйствительно: главы объ употребленіи полугласныхъ ъ и ь, о юсахъ большомъ и маломъ, какъ носовыхъ звукахъ, о переход гортанныхъ въ шипящія и свистящія, объ особенностяхъ склоненія прилагательныхъ простыхъ и сложныхъ, о неупотребленіи депричастія, о двоякомъ окончаніи неопредленнаго наклоненія — вс эти главы непривлекательны не для филолога. А значеніе этихъ замчаній, этихъ вновь-открытыхъ свойствъ языка старославянскаго, въ изслдованіи строя нарчій славянскихъ, такое же, какое имло въ исторіи химіи разложеніе стихій на элементы, ихъ составлявшіе. Востоковъ является во всеоружіи учености, доводы его неотразимы, положенія непоколебимы, такъ непоколебимы, что до настоящей минуты ни одно не опровергнуто наукою, несмотря на множество вновь-открытыхъ памятниковъ и на обширныя изслдованія другихъ ученыхъ. Пониманіе началъ, высказанныхъ Востоковымъ, у всхъ филологовъ считается мриломъ современности или отсталости во взгляд на науку, истинной учености или дилеттантизма. Шафарикъ, Копитаръ, Миклошичъ — ученики Востокова! Рдкій ученый умлъ такъ остеречься, какъ Востоковъ, отъ увлеченій въ пользу любимой идеи, отъ уклоненій съ прямаго пути. Вотъ почему всякое слово Востокова съ нетерпніемъ ожидается и съ уваженіемъ читается всми филологами. Мы не нашли бы словъ, еслибъ намъ нужно было высказывать это общее убжденіе не передъ просвщенною публикою.

Какъ же у насъ принята была статья Востокова? Какое вліяніе имла она на наши собственные труды? Ужели отъ Копитара и Шафарика узнали мы про Востокова?.. Не скажу ни слова въ отвтъ на эти замысловатые вопросы, укажу только факты. Черезъ пять лтъ посл появленія на свтъ статьи Востокова, явилась въ Петербург книга ‘Славянская Грамматика’, заимствованная преимущественно изъ грамматики, г. Добровскаго Иваномъ Пенинскимъ. Здсь буквально ни одно замчаніе Востокова не принято къ свднію. Мы имемъ превосходную рецензію этой книги, напечатанную Востоковымъ въ 25 No ‘Библіографическихъ Листковъ’ Кеппена. Служа прекраснымъ дополненіемъ къ ‘Разсужденію’, эта рецензія, какъ и вс ученыя рецензіи Востокова, должна служить образцомъ по топу и направленію {И эти замчанія не были приняты г. Пенинскимъ, его книга имла нсколько изданій, въ послднемъ она украсилась юсами, но чрезъ это нисколько не улучшилась. Такой же характеръ носятъ рецензіи Востокова на сочиненія Миклошича, на грамматику Перевлсскаго и другія книги и статьи. См. Библіограф. свдніе — Извстія Академіи T. I.}. Спустя 13 лтъ, гг. М. Погодинъ и С. Шевыревъ перевели съ латинскаго ‘Institutiones’ Добровскаго, посвятили ихъ Шишкову, и ни слова не сказали ни про Востокова, ни про статью его. Приведу разсказъ одного изъ русскихъ ученыхъ, бывшаго въ начал тридцатыхъ годовъ въ Вн: ‘Когда я былъ въ Внской Императорской Библіотек, ко мн подошелъ какой-то весьма-почтенный человкъ, узнавъ, что я русскій, онъ прежде всего спросилъ меня: какъ живетъ Востоковъ? Не зная, тогда, къ стыду моему, какое значеніе имлъ въ наук Востоковъ, я невольно выразилъ удивленіе, спрашивавшій, повидимому, еще больше удивился моему незнанію. ‘Vostokow est creator philologiae slavicae’ — сказалъ онъ, оканчивая разговоръ. Это былъ покойный Копитаръ. Въ самомъ-дл, едва ли кто такъ восторженно отзывался о заслугахъ Востокова, какъ Копитаръ: lumen, creator philologiae slavicae, Ostromiri Aristarchus — вотъ какими именами называетъ Копитаръ Востокова въ своихъ сочиненіяхъ.

Постановивъ незыблемыя основанія славянской этимологіи, статья Востокова естественно поколебала многіе научные предразсудки: такъ раздленіе нарчій славянскихъ на два класса, придуманное Добровскимъ, сокрушилось о русскій языкъ, вмщавшій въ себ свойства обоихъ классовъ. Дальнйшая, дятельность Востокова служила такъ-сказать развитіемъ содержанію этой статьи. Читая, издавая или описывая папамятники, Востоковъ и самъ знакомился и другихъ знакомилъ съ строемъ и составомъ языка старославянскаго въ разныя эпохи. Описаніе словъ Григорія Назіанзина и Супрасльской Рукописи въ ‘Библіографическихъ Листкахъ’ Кеппена (1823 года No 7, 14, 36) — прекрасные опыты примненія началъ этимологическихъ къ опредленію вка рукописей изданіе и грамматическое объясненіе фрейзингенскихъ статей въ Кеппена же ‘Собраніи славянскихъ памятниковъ’ есть образецъ монографическаго обозрнія памятника письменности, образецъ, долго — остававшійся безъ подражанія. Изданіе Остромирова Евангелія — подробнйшая монографія памятника обширнаго. Остромирово Евангеліе былъ первый большій памятникъ старославянскаго языка, напечатанный цликомъ: Востоковъ, издавъ его, далъ всмъ ученымъ возможность заниматься изученіемъ старославянскаго языка: понятно, что это изданіе сдлалось настольною книгою у всякаго филолога, вмст съ изданіемъ Texte du Sacre, съ изданіями Копитара и Миклошича.) Составленіе словаря и грамматики въ настоящее время почти приведено къ окончанію. Вотъ что писалъ объ этихъ трудахъ Востокова И. И. Срезневскій еще въ 1850 году:

‘Словарь составляется исключительно по источникамъ, то-есть по древнимъ рукописямъ. Для объясненія словъ, замченныхъ въ сочиненіяхъ оригинально славянскихъ, принятъ способъ сравнительный: смыслъ опредляется при помощи сличенія нсколькихъ мстъ изъ разныхъ сочиненій, что жь касается до словъ, замченныхъ въ сочиненіяхъ, переведенныхъ съ греческаго, то они объяснены помощью греческихъ подлинниковъ. Въ томъ и въ другомъ случа въ словарь ‘внесены выписки изъ памятниковъ.

‘Грамматика въ черн уже совсмъ окончена, такъ-что въ непродолжительномъ времени можно будетъ приступить къ печатанію. Она ‘также составлена по источникамъ. При всхъ сколько-нибудь замчательныхъ формахъ помщены въ ней указанія на памятники, гд они находятся, съ выписками изъ нихъ тамъ, гд это необходимо. Сличеніе памятниковъ разнаго времени и разныхъ мстъ проливаетъ яркій свтъ и на характеръ старославянскаго нарчія, и на языкъ всего славянскаго племени, и на исторію его. Очень важныя новыя свднія представляетъ этотъ трудъ въ отношеніи къ начертанію и употребленію буквъ, равно и въ-отношеніи къ склоненіямъ и спряженіямъ. Новыми доказательствами подтверждены прежнія открытія автора, касательно гласныхъ звуковъ носовыхъ и глухихъ и ихъ превращенія въ другіе звуки, касательно склоненій именъ прилагательныхъ неопредленныхъ, прилагательныхъ сравнительной степени и причастій, касательно спряженія прошедшаго времени краткой формы, касательно раздленія сложныхъ словъ вставкою союзовъ, нарчій и предлоговъ, касательно перевода греческихъ сложныхъ словъ не однимъ, а двумя словами, и т. п. Кром этого, представлены новыя розысканія о причастіяхъ дйствительныхъ на яе, о причастіяхъ будущаго времени, о прилагательныхъ несклоняемыхъ и пр. Въ числ ‘приложеній къ концу грамматики есть важныя замчанія объ именахъ ‘собственныхъ’ {Отчетъ Академіи Наукъ по Отдленію Русскаго языка и Словесности за 1850 годъ’, стр. 43.}.

Изъ упомянутаго ‘Разсужденія’ Востокова исходитъ и другое направленіе его дятельности — описаніе памятниковъ. На 29 стр. читаемъ: ‘Сокровища Московской Синодальной и другихъ знатныхъ библіотекъ содержатъ, вроятно, множество матеріаловъ для поврки и для пополненія выставленныхъ мною здсь грамматическихъ положеній. Ученые, имющіе случай пользоваться помянутыми сокровищами, оказали бы величайшую услугу словесности россійской и славянской вообще, отмтивъ грамматическія особенности и правописаніе древнйшихъ рукописей славянскихъ, съ показаніемъ, если извстно, когда и гд они писаны и съ начертаніемъ самой формы буквъ (fac simile) въ сравнительныхъ таблицахъ, наподобіе той, какая приложена при письм А. Н. Оленина къ графу Пушкину о камн Тмутараканскомъ. Когда мы будемъ имть передъ собою такую палеографію славянскую, тогда, конечно, съ большею достоврностью можно ршитъ, которому племени славянскому принадлежалъ собственно языкъ церковныхъ книгъ’. Послдними словами опредляется источникъ и цль обширныхъ палеографическихъ работъ Востокова. Изъ рецензіи ‘Опыта въ старинной русской дипломатик’ {Библіографіи. листы Кеппена No 10.} очевидны обширныя свднія Востокова въ палеографіи и теоретическія и практическія. Примненіе этихъ свдній находится въ ‘Описаніи рукописей Румянцовскаго Музеума’, которое Востоковъ началъ въ 1824 году, по приглашенію графа Николая Петровича Румянцова. Описаніе это заключаетъ въ себ 473 рукописи. Правила, которыми руководствовался Востоковъ при составленіи каталога, замчательны простотою и врностію взгляда. ‘Палеографъ (говоритъ онъ) долженъ передавать описываемую имъ старину въ подлинномъ вид, безъ всякихъ прикрасъ и поновленій. Главное здсь точность’. Врное указаніе примтъ правописанія, возможное только такому опытному знатоку, какъ Востоковъ, выписки, боле или мене подробныя, но всегда важныя для филолога и для историка, длаютъ книгу Востокова драгоцнною. Мы не будемъ утверждать, какъ намъ случалось слышать, будто это описаніе рукописей замняетъ самый музей: никакое описаніе не замнитъ воззрнія, по мы всегда съ увренностью можемъ опираться на данныя, сообщаемыя въ книг {Такою же врностью отличаются и другія описанія рукописей, составленныя Востоковымъ у Кеппена, въ I том ‘Извстій’ Академіи, описаніе Лаврентьевской Лтописи. См. ‘Библіографическое прибавленіе’.}. Притомъ это описаніе приготовитъ всякаго начинающаго къ чтенію рукописей вообще, а упоминаемыхъ въ описаніи — въ-особенности. Нельзя не пожалть при этомъ, что описаніе не снабжено палеографическими снимками и таблицами. Существующія у насъ собранія снимковъ гг. Иванова и Погодина и отдльныя fac simile въ разныхъ изданіяхъ — необработанный матеріалъ палеографіи, ожидающій дятелей.

II.

Въ 1808 году напечатаны первыя статьи Востокова о русскомъ язык, въ вид примчаній къ ‘Краткому Руководству къ Россійской Словесности’, Борна {См. ниже — ‘Библіографич. Извстія’.}. Изъ этихъ примчаній видны, вопервыхъ, этимологическое направленіе обработки языка, законъ, открытый имъ въ произношеніи е какъ е и , обнаруживаетъ тонкій тактъ филолога, тоже надобно сказать о различіи въ произношеніи звуковъ нмецкихъ и русскихъ относительно широты звука, вовторыхъ, пониманіе оттнковъ выразительности языка, зависящихъ отъ этимологическаго состава словъ. Вотъ его статья объ уменьшительныхъ прилагательныхъ: изъ нея читатель увидитъ, что, составляя грамматику, Востоковъ обращался не только къ языку писателей, правильность котораго условна, но и къ живому разговорному языку, созданному живою силою народа и заключающему въ себ рзкія особенности, исчезающія иногда подъ перомъ писателей:

‘Енькій и усченное енекъ, которое вс называли уменьшительнымъ, назвать должно иначе.

Маловатъ малъ малешенекъ.

Бловатъ блъ блехонекъ.

Красноватъ красенъ краснехонекъ.

Худоватъ худъ худешенекъ.

‘Вотъ три степени. Первое значитъ недостатокъ качества, второе самое качество, третье превосходство, излишекъ качества. Но Русскіе въ общежитейскихъ разговорахъ изъ учтивства не говорятъ о комъ нибудь на отрзъ: малъ, блъ, худъ, старъ, но чтобъ умягчить нкоторымъ образомъ таковыя приписываемыя ему качества, говорятъ: маленекъ, худенекъ, старнекъ. Напримръ, ребенку говоритъ отецъ строго: ты еще малъ, теб это рано длать — и объ немъ же мать говоритъ умягчительно: онъ еще маленекъ, ему это и простить можно.— Исхудавшему человку запросто говоримъ: какъ ты худъ братецъ! но ему же потомъ помягче скажемъ: худнекъ же ты!— или объ себ спрашиваемъ кого нибудь, когда у насъ лице разгорлось: красенъ ли я? въ отвтъ получимъ красненекъ, батюшка.

‘Изъ сего заключаю я, что енекъ есть равнозначащее простому качеству, и клонится только въ прикрас или умягченію онаго въ вжливомъ разговор.

‘Что касается до неусченныхъ: чистенькой, бленькой, красненькой, и проч., ихъ можно назвать уменьшительными, но не въ такомъ смысл, ‘чтобъ они значили уменьшеніе качества чистоты, близны и красноты, ‘какъ думалъ Ломоносовъ (Лом. грам. 250. Умалительныя кончатся на ватъ и некъ: красенъ — красноватъ, красненекъ, плохъ — плохосватъ, плохонекъ, сыръ — сыроватъ, сыренекъ, сыровата, сыросвато, плохонька, плохонько, вс значатъ нкоторую малую часть тхъ свойствъ, которыя сами имена изображаютъ). Они значатъ только уменьшеніе мста или предмета, въ которомъ представляется намъ впечатлніе близны, красноты и проч. Чистенькая комнатка, бленькой платочикъ, красненькое яичко. Уменьшеніе ихъ зависитъ отъ соединеннаго съ ними существительнаго имени. Неловко сказать: блой платочикъ, надобно, чтобы прилагательное во всемъ соглашено было съ существительнымъ.

‘Ломоносовъ ( 252) говоритъ, что увеличительныя прилагательныя имена: блехонекъ, чернехонекъ и проч., подходятъ близко къ ‘знаменованію степени превосходнаго. Россійская же Академія въ грамматик своей вотъ что говоритъ: имена прилагательныя, кончащіяся на ехонекъ или ешенекъ, каковы суть блехонекъ и блешенекъ, ‘зеленехонекъ и зеленешенекъ и проч., будучи приложены къ творительному падежу кореннаго или положительнаго своего имени, получаютъ силу увеличительныхъ и проч.’?— (они и безъ того имютъ силу увеличительныхъ, но тогда получаютъ силу превосходнаго степени)’, ‘напротивъ того, будучи употреблены безъ помянутаго приложенія, ‘имютъ среднее знаменованіе между положительнымъ и увеличительнымъ ‘(надлежало сказать между положительнымъ и превосходнымъ) и проч.

‘Но правда ли это?— спрошу у каждаго знающаго языкъ русской. Не значатъ ли ехонекъ и ешенекъ иногда сами по себ превосходный ‘степень?— напримръ: онъ пьянехонекъ — голехонекъ — радехонекъ. Прибавляется же творительный падежъ иногда и къ положительному степени: полнымъ-полна и въ такомъ случа тоже выражаетъ, что полнехонька, а полнымъ-полнехонька будетъ уже лишнее напряженіе, такъ-какъ: наилюбезнйшій, наинысочайшій {Краткое руководство къ Россійской Словесности 1808, стр. 37.}.

Плодомъ такого рода наблюденій была Русская Грамматика, изданная въ первый разъ въ сокращенномъ вид въ 1830, а въ полномъ въ 1831 году, и служащая до настоящаго времени руководствомъ къ преподаванію во всхъ русскихъ низшихъ и среднихъ учебныхъ заведеніяхъ, подвдомственныхъ Министерству Народнаго Просвщенія. Если разсматривать эту книгу съ точки зрнія преподаванія языка, по ныншнимъ объ этомъ понятіямъ, то она удобопримнима къ преподаванію отечественнаго языка на столько же, на сколько и вс другіе, даже въ самое послднее время изданные учебники, то-есть можетъ имть значеніе тогда только, когда ученики практически ознакомились съ строемъ языка и нуждаются въ книг для повторенія пройденнаго. Но не съ этой точки зрнія надобно разсматривать книгу Востокова: на нее надо смотрть, какъ на наукообразное изложеніе строя русскаго языка, въ-особенности же этимологіи. Въ этомъ отношеніи ни одно руководство не можетъ сравниться съ грамматикою Востокова. Его система склоненій и спряженій можетъ показаться сложною, но за-то это — система, а не наборъ коротенькихъ правилъ съ длинными списками исключеній, составленный какъ-бы въ подкрпленіе схоластико-педагогическаго положенія: нтъ правила безъ исключенія, система эта по своей сложности трудна для ученика, но что жъ изъ этого слдуетъ? То, что грамматика, какъ и всякая наука, существуетъ не для дтей…

Будущія изслдованія улучшатъ, измнятъ, упростятъ систему Востокова, но пока этого еще не сдлано. Въ синтаксис превосходно обработана глава объ управленіи предлоговъ падежами, занимающая половину синтаксиса, она совершенно исчерпываетъ предметъ и всегда будетъ служить образцомъ обработыванія частей пауки по строгой систем. Глава о правописаніи почти цликомъ вошла въ изданный Академіею ‘Опытъ Общесравнительной Грамматики’. Стало-быть и на этомъ поприщ Востоковъ совершилъ такое же важное дло, какъ и на поприщ обработки языка старославянскаго.

Излдованія Востокова о русскомъ стихосложеніи, напечатанныя сначала въ ‘С. Петербургскомъ Встник’, а потомъ отдльною книгою — то же первое сочиненіе объ этомъ предмет, по своей полнот до-сихъ-поръ незамнимое. Здсь впервые разъяснено строеніе стиха нашихъ народныхъ псенъ и сказокъ: онъ открылъ въ нихъ просодическіе періоды, въ которыхъ около слога съ удареніемъ стоитъ нсколько слоговъ безъ ударенія. Замчательна для исторіи литературы глава объ употреблявшихся у насъ различныхъ метрахъ тоническаго стихосложенія: на всякій метръ приведены примры изъ писателей прошлаго и начала ныншняго вка. Интересны въ высшей степени разсужденія о гекзаметр. Извстно, что въ это время у насъ шелъ споръ о введеніи гекзаметра, по образцу греческаго: С. С. Уваровъ (впослдствіи графъ), и Гндичъ съ одной стороны и Капнистъ съ другой были главными двигателями этого спора. Востоковъ признаетъ гекзаметръ, но не соглашается на предпочтеніе дактилей предъ хореями {‘Свитокъ Музъ’ II, 106.}. Замчательно, что еще въ 1802 году въ ‘Свитк Муз’ напечатаны были первые опыты дактилохореическаго гекзаметра, принадлежащіе Востокову. Вотъ первые четыре стиха изъ его перевода пятой главы клопштоковои ‘Мессіады’:

Превознесенъ сдлъ на вчномъ трон Эгова!

Сталъ же Элоа предъ нимъ и рекъ: колико ужасенъ

Ты, Всевышній! како изъ ока святаго блистаетъ

Грозный судъ твой днесь! и како глаголютъ громы! (¹).

(¹) ‘Любитель Словесности’. Ч. I, стр. 82.

Вообще Востоковъ стремился къ введенію разнообразія въ метрахъ, это ему не всегда удавалось, непривычные размры не удовлетворяли уху, о чемъ говорилъ, какъ мы-видли, и критикъ журнала ‘Любитель Словесности’.)

Не считаемъ нужнымъ ни слова прибавлять къ нашему обозрнію литературной и ученой дятельности глубоко-уважаемаго нами Александра Христофоровича. Все, что было и есть образованнаго, высказывало и высказываетъ за насъ это слово. Санктпетербургское Общество Любителей Словесности, Наукъ и Художествъ, Московское Общество Любителей Словесности и Общество Исторіи и Древностей включили его въ число своихъ достойныхъ сочленовъ. Россійская Академія, какъ мы видли уже, избрала его въ дйствительные члены еще въ 1820 году. При преобразованіи этой Академіи во 2-е Отдленіе Академіи Наукъ вступилъ онъ въ число 16-ти ординарныхъ академиковъ. Профессоръ Дерптскаго Университета Клоссіусъ, занимавшійся въ Петербург, въ 1825 году, обозрніемъ рукописей, при этомъ такъ высоко понялъ значеніе Востокова, что, по его предложенію, Тюбингенскій Университетъ 1 декабря 1825 года наименовалъ Востокова докторомъ-философіи. Наконецъ первый Славянскій Университетъ, Пражскій, 28 августа 1848 года, въ день празднованія пятисотлтняго юбилея своего существованія наименовалъ творца новой славянской филологіи докторомъ свободныхъ искусствъ и философіи.

Но нигд и никогда уваженіе къ великимъ заслугамъ Востокова не высказывалось такъ торжественно, какъ оно высказалось въ публичномъ годовомъ собраніи Императорской Академіи Наукъ, происходившемъ въ большой университетской зал, въ среду, 29-го декабря 1854 года. Въ годичномъ отчет о дятельности Втораго Отдленія, академикъ П. А. Плетневъ, говоря о трудахъ членовъ этого Отдленія, упомянулъ, между-прочимъ, потомъ, что въ ныншнемъ году исполнилось пятидесятилтіе литературной жизни Александра Христофоровича Востокова. При этихъ словахъ господинъ министръ народнаго просвщенія подошелъ къ маститому академику и, поздравивъ его, объявилъ, что, во вниманіе къ ученымъ трудамъ его, Государь Императоръ всемилостивйше изволилъ пожаловать ему орденъ св. Станислава первой степени {‘Спб. Вдомости’ 1854 г., No 290.}. Мы были свидтелями единодушнаго восторга и умиленія, выражавшагося на лицахъ всхъ присутствовавшихъ на этомъ скромномъ, вполн-достойномъ науки торжеств глубоко-почитаемаго всми, ученаго изслдователя нашего языка, который такимъ-образомъ неожиданно праздновалъ пятидесятилтій юбилей своей ученой и литературной дятельности посреди всей Академіи, среди многочисленнаго собранія ученыхъ и литераторовъ, облагодтельствованный высокою милостью Монарха. Это былъ юбилей дйствительнаго ученаго, оживленный сочувствіемъ избраннаго общества: и дятели науки, ужь много совершившіе на пути, проложенномъ Востоковымъ, и дятели, только-что вступающіе на этотъ путь, были проникнуты однимъ общимъ чувствомъ благодарности къ ихъ учителю, да и вс, понимающіе истинное значеніе ученыхъ заслугъ, сошлись въ тепломъ чувств благоговнія къ правительству, всегда покровительствовавшему истинному просвщенію и его полезнымъ дятелямъ.)

Счастливъ писатель, прошедшій свое поприще такъ, какъ прошелъ Востоковъ. Оглянувшись на это поприще, много увидитъ онъ тамъ свтлаго и отраднаго.

III. Библіографическія извстія о сочиненіяхъ А. X. Востокова.

А.

Поэтическія стихотворенія А. X. Востокова были печатаны въ слдующихъ изданіяхъ:

1) Свитокъ Музъ, изданный отъ Вольнаго Общества Любителей Словесности, Наукъ и Художествъ, съ эпиграфомъ: Summa paulatim petemus.— Книжка Первая. Съ дозволенія ценсуры. Спб. въ типографіи Шнора. 1802 года. 151 стр. кром оглавленія. Книжка вторая. Спб. при Императорской Академіи Наукъ 1803 года. Съ дозволенія гражданскаго губернатора Сергя Кушникова. 144 стр. (безъ оглавленія).— При первой книжк приложена гравюра H. И. Уткина съ рисунка Ф. Рпнина: Музы вводятъ въ храмъ свой дтей и посвящаютъ ихъ служенію искусства, россійская Минерва смотритъ съ облаковъ. Подъ гравюрою подпись: Phoebe fave!— Въ ‘Свитк Музъ’, кром 22 стихотвореній Востокова, помщено 18 стихотвореній Вмк. (Волкова), 12 В. Попугаева, 10 И. Борна, 4 Красовскаго, 2 М. Михайлова, 2 Олешева, 1 Бринкена, 1 — Вань —, 1 Н. Остолонова.

2) Періодическое изданіе того же Общества. Въ Спб. При морской типографіи 1804. I часть 175 стр. кром 8 стихотвореній Востокова (въ числ ихъ ‘Пвиславъ и Зора’, древняя повсть въ четырехъ идилліяхъ). Здсь напечатаны стихотворенія Остолонова (2), Красовскаго (1), Попугаева (1), Радищева (2), Измайлова (5), Каменева (3, въ томъ же числ Громвалъ) и княжны Катерины K. (1), и прозаическія статьи Попугаева, Бринкена, Крюковскаго, Д. Языкова, Борна и Каменева.

3) Опыты лирическіе и другія мелкія сочиненія въ стихахъ. А. Востокова. Въ Сиб. въ морской типографіи 1805 и 1806 годовъ. Дв части. 104 и 129. Печатано по одобренію Санктпетербургскаго Вольнаго Общества Любителей Словесности, Наукъ и Художествъ (33 стихотворенія).

4) Цвтникъ, журналъ, издававшійся въ 1809 г. Измайловымъ и Бенитскимъ, и въ 1810 г. Измайловымъ и Никольскимъ (4 стихотворенія).

5) Санктпетербургскій Встникъ, издаваемый Обществомъ Любителей Словесности, Паукъ и Художествъ въ 1812 году (6 стихотвореній).

6) Сынъ Отечества 1812, 1813 и 1814 годовъ (7 стихотвореній).

7) Стихотворенія Александра Востокова, въ трехъ книгахъ. Изданіе исправленное и умноженное. Спб. въ типографіи Императорской Россійской Академіи, 1821 года, 263 стр. Съ тремя гравюрами: 1) фантазія, 2) поэзія засвчаетъ у огня небеснаго два свтильника, чтобъ удлить одинъ изъ нихъ генію живописи, 3) Немезида и Правосудіе (рисунки И. Иванова, гравированіе М. Иванова), (67 стихотвореній).

Сверные Цвты на /827 годъ, изданы барономъ Дельвигомъ. Сиб. 1827. (Переводъ четырехъ сербскихъ псенъ).

Такъ-какъ многія изъ стихотвореній Востокова не вошли въ послднее собраніе ихъ (1821), а многія вошли съ значительными исправленіями, то будущимъ библіографамъ и историкамъ литературы мы надемся оказать услугу, составивъ подробный списокъ стихотвореній Востокова съ обозначеніемъ всхъ изданій каждаго стихотворенія. Стихотворенія эти мы расположимъ въ порядк хронологическомъ. Сокращенія: Св. М.— Свитокъ Музъ, період. періодическое изданіе (см. выше), Оп.— опыты лирическіе 1805 и 1806, Спб. Встникъ — Санктпетербургскій Встникъ’, С. О.— ‘Сынъ Отечества’, Стих.— Стихотворенія 1821 года, Сс. Цвты — ‘Сверные Цвты’.

1) 1799. Зима, ода къ Другу. Св. М I, 68. Оп. I, 12. Стих. 8.

2) 1800. Осеннее утро. Св. 1, 24. Оп. I, 25. Стцх. 17.

3) Къ богин души моей. Св. I, 76. Оп. I, 32. Стих. 11.

4) Тлнность, поэма вольными стихами. Св. I, 127. Оп. 1, 16. Стих. 20.

5) При извстіи о кончин Ея Императорскаго Высочества Госуд. Великой Княгини Александры Павловны. Оп. 11, 9.

6) Парнасъ или гора изящности. Оп. I, 34. Стих. 50.

7) 1801. Къ Теону въ осень 1801 года. Св. II, 99. Оп. I, 46. Стих. 63.

Ода достойнымъ. Св. I, 5. On, 1, 44. Стих. 61.

9) 1802. Ода фантазія. Св. 12. Оп. I, 1. Стих. 1, 1.

10) Къ Борею въ 1 день мая 1802 года. Св. II, 83. Оп. I, 52. Стих. 71.

11) Восторгь желаній (желанія). Св. II, 54. Оп. I, 54.

12) Къ Солнцу. 1802 г. Авг. 25 во время болзни. Оп. 1, 57.

13) Къ другу гъ сентябр 1802 года. Оп. I, 55.

14) Пснь къ луп (кантата къ Лун). Св. I, 43—50. Qn. 1, 7.

15) Поэтическій восторгь при созерцаніи природы. Ода, подражаніе Французскому. Св. 95. Оп. I, 73. Стих. 28.

16) Къ А. Г. Волкову въ декабр 1802 года. Період. 28. Оп. II, 10. Стих. 103.

17) Къ трехмсячной двочк, когда она на рукахъ матери спада. Оп. II, 14. Стих. 104.

18) Ибраимъ. Съ нмецкаго, изъ Пфефеля. Св. 1, 28. Оп. I, 67.

19) Сіона, Клопштокова ода. Оп. I, 32.

20) Цирцея, Капгата Ж. Б. Руссо. Св. I, 57. Оп. 1, 78.

21) Похвала баснословію, изъ Вольтера. Св. I, 85. Оп. I, 65. Стих. I, 13.

22) Ночь, изъ романа Le fort, соч. Редклиффъ. Св. I, 105. Оп. I, 70.

23) 1803. Царство очарованій. Св. И, 6. Оп. I, 28. Стих. 41.

24) Благодяніе, изъ Гллерта. Св. 11, 16.

25) Телема и Макаръ, или желаніе и счастіе, изъ Вольтера. Св. II, 25. Оп. I, 59. Стих. 34.

26) Амимона, 5 кантата Ж. Б. Руссо. Си II, 56. Оп. 1, 81.

27) Видніе въ Майскую ночь (явленіе усопніаго). Стихи къ Флору. Св. II, 64—68. Оп. I, 50.

28) Похвала Вакху, Гор. кн. 2. Од. 19. Св. II, 86. Оп. 1, 84. Стих. 73.

29) Мессіада Клопштока. Пснь 5 отъ 1 ст. до 148. Оп. II.

30) Седьмая ода Сафы, по французскому переводу. Оп. II, 62.

31) Весенняя пснь. Період. 19. Оп. II, 1. Стих. 112.

32) Услажденіе зимняго вечера. Період. 7. Оп. II, 20. Стих. 115.

33) Исторія и баснь къ Ф. Ф. Репнину. Період. 22. Оп. II, 5. Стих. 97.

34) Къ строителямъ храма познаній. Період. 30. Оп. II, 4.

35) Шишакъ, подражаніе Дорату. Идиллія. Оп. II, 36. Стих. 47.

36) Плнники, идиллія. Оп. II, 12. Стих. 106.

37) Полинька, элегія. Оп. II, 16. Стих. 110.

38) Утро. Эклога (Весеннее утро). Оп. II, 23. Стих. 117.

39) Къ Венер, Горація. О Venus regina. Період. 7. Оп. I, 86.

40) Къ Аполлону, Гор. кн. 1. Од. XXI. Оп. II, 54. Стих. 121.

41) Къ Калліоп, Гор. кн. 3. Од. IV. Оп. II, 50. Стих. 133.

42) Похвала Меркурію, Гор. кн. 1. Од. X. Оп. II, 53.

43) Къ Лицинію, о средственности, Гор. кн. 2. Од. X. Оп. II, 56. Стих. 123.

44) Къ Меценату, о спокойствіи духа. Оп. II, 58. Стих. 124.

45) Къ улу Антонію, о Пиндар, Оп. II, 60.

46) Пряслица, еокритова 28 Идиллія. Період. 17.

47) 1804. Пвиславъ и Вора. Древняя повсть въ 4 идилліяхъ. Період. 145, (въ пяти идилліяхъ) Оп. II, 100.

48) Свтлана и Мстиславъ, древній романъ въ 4 псняхъ. Оп. II, 81 — богатырская повсть. Стих. 73.

49) Листопадъ и Цвтень. Оп. II, 128. Стих. 18.

50) Откровеніе Музы. Оп. II, 128. Стих. 126.

51) Сяфо. Оп. 11, 47. Стих. 130.

52) 1805. Хрисаноу. Оп. II, 26. Стих. 138.

53) Письмо о счастіи къ И. А. Иванову. Оп. II, 29. Стих. 141.

54) При извстіи о смерти Шиллера. Оп. II, 33. Стих. 167.

55) Эпитафія Михаилу Ивановичу Козловскому. Оп. II, 22. Стих. 156.

56) Проглоченный Леля (изъ Антологіи). Оп. II, 38. Стих. 157.

57) Три царства природы, подражаніе Лессингу. Оп. II, 39. Стих. 157.

58, Ахелай, Вакхъ и Вершуленъ, подражаніе Рамлеру. Оп. II, 41.

59) Брату и сестр отмнно пригожимъ, но кривымъ, съ латинскаго, еронима Амальтея. Оп. II, 45.

60) Изящнйшіе феномены (изъ Шиллера), Оп. II, 46.

61) На смерть воробья (изъ Катулла). Оп. 11, 62. Стих. 144.

62) Пиръ Александра или могущество музыки, Драйденова кантата. Оп. II, 63. Стих. 145.

63) Цвтокъ и двица. Стихи на заданныя римы. Стих. 159.

64) Ода времени. 1805. Стих. 164. Цвтникъ. 1809, No 2.

65) 1806. Третья грація (изъ Гердера). Стих. 167.

66) Эпиталамъ Клеонту и Деліи. Стих. 173.

67) 1807. Похвала Россіянамъ въ 1807 году. Стих. 183.

68) Взоръ на Европу 186.

69) 1808. Къ зим въ ноябр 1808 г. Стих. 204. Цвти. 1809 г. No 11.

70) 1809. Гимнъ услажденію. Изъ Лафонтеновой Amours de Psych. Цвтн. 1810, No 3. Стих. 170.

71) Богъ въ нравственномъ мір. Цвт. 1810, No 4. Стих. 188.

72) Мысли при чтеніи молитвы Господней, подражаніе Клопштоку. Стих. 198.

73) Три слова (изъ Шиллера). Стих. 201.

74) Стихи въ Альбомъ. Стих. 203.

75) 1811. Къ Гарпократу, ода Нмаго. Спб. Встн. No 1, стр. 49—51 Стих. 209.

76) Полинъ и Сіяна, новгородская баснь. Сгіб. Всти., No 2, стр. 167. Стих. 211.

77) 1812. Надежда (изъ Гте). Спб. Встн., No 3, стр. 286.

78) Гимнъ негодованію, съ греческаго. Спб. Встн. No. 6, стр. 256. Сынъ Отеч. 1814. No 1. Стих. 181.

79) Любовь и мудрость, подражаніе. Спб. Встн., No 8, стр. 158.

80) Неразршимый узелъ (изъ сочиненій Якова Больде, латинскаго стихотворца XVII вка Спб. Встн., No 6, стр. 261. Стих. 232.

81) Изреченія Конфуція, изъ Шиллера, русскимъ сказочнымъ размромъ. Стих. стр. 234. Кром-того, опытъ стихосложенія, изд. 1817 г., стр. 165.

82) Къ Россіянамъ, въ октябр 1812 года. Сынъ. Отеч. 1812 No 4. Стих. 236.

83) Прощаніе съ 1812 годомъ, декабря 12, во всерадостный день рожденія Его Императорскаго Величества. Сынъ Отеч. 1812, No 10. Стих. 243.

84) 1813. Россійскія рки въ 1813 году. Сыпь Отеч. 1813, No 1. Стих. 243.

85) Ода на день восшествія на Всероссійскій Престолъ Е. II. В. Государя Императора Александра -го, 1813 года марта 12 и на истеченіе II-го столтія по воцареніи въ Россіи дома Романовыхъ, воспослдовавшемъ 1613 года марта 14 дня. Сынъ Отеч. 1813, No 11. Стих. стр. 244.

86) На пораженіе Наполеона и бгство его отъ Лейпцига въ 1813 году. Стих 253.

87) Пснь русскому Царю, съ нмецкаго: Heil dir im Sieger kranz. На голосъ God save the King. Стих. 255.

88) Къ дщерямъ Премудрости. Сынъ Отеч. 1814. No 9. Стих. 257.

89) Государю Императору на возвращеніе Е. В. въ Россію по заключеніи всеобщаго мира. Сынъ Отеч. 1814, No 29, стр. 260.

1827 Сербскія псни:

90) Яня Мизиница. Св. Цвты. 1827, стр. 269.

91 Сестра девяти братьевъ. Ibid., стр. 271.

92) Двица и Солнце. Ibid., стр. 276.

93) Жалобная псня благородной Асанъ-Агиницы.

Б.
Статьи въ проз, касающіяся науки и литературы.

1) Въ ‘Краткомъ руководств къ Россійской Словесности’, изданномъ

Иваномъ Борномъ въ 1808 году, помщено съ надписью: ‘Остенекъ-Востоковъ’ нсколько примчаній, касающихся строя языка русскаго: 1) о закон, произношенія буквы е (стр. 3), 2) о дебеломъ и топкомъ произношенія буквъ (стр. 9), 3) объ уменьшительныхъ прилагательныхъ (стр. 37), 4) о неупотребительности сравнительной степени причастія (стр. 46), 5) объ употребленія мстоименія что вм. который (стр. 66),6) о стихотворныхъ размрахъ (стр. 118) и одно касательно слога (стр. 132).

2) Въ ‘Санктпетербургскомъ Встник’, издававшемся Обществомъ Любителей Словесности, Наукъ и Художествъ, въ 1812 году помщены слдующія статьи А. X. Востокова:

а) Задача любителямъ этимологіи. Часть I (No 2), стр. 204—215. Показавъ значеніе именъ урочищъ для опредленія народовъ, прежде населявшихъ страну, Востоковъ приводитъ имена русскихъ ркъ и озеръ, кончающіяся на га, за, ма, к-лъ и г-лъ, и предлагаетъ ‘ученйшимъ людямъ’ ршить эту задачу.

b) Рецензія на книгу: ‘Наука стихотворства’, сочиненная Иваномъ Рижскимъ 1811 года. Ч. I (No 3), стр. 344— 352.

c) Опытъ о русскомъ стихосложеніи. Ч. II (No 4, 5 и 6), стр. 39— 68, 168—206, 271—288.

d) Рецензія на книгу: ‘Введеніе въ пауку стихотворства, или разсужденіе о начал поэзіи вообще и краткое повствованіе восточнаго, еврейскаго, греческаго, римскаго, древняго и средняго россійскаго стихотворства’. Спб., 1811 (соч. Язвицкаго). Ч. II (No 5 и 6), стр. 229— 239, 293—306.

e) Переводъ Шиллерова разсужденія о Высокомъ. Ч. II (No 8 и 9), стр. 161 — 179, 266 — 284.

f) Рецензія на похвальное слово Императору Потру Великому, Отцу Отечества, мудрому преобразователю Россіи, сочиненное гатчинскимъ первой гильдіи купцомъ Гр. Зубчаншювымъ 1811 года. Ч. II (No 8), стр. 180 — 193/

3) Въ 1817 году Востоковъ издалъ вторымъ изданіемъ свой ‘Опыта, о русскомъ стихосложеніи’, дополнивъ его замчаніями объ употребительныхъ у насъ размрахъ и о гекзаметр.

4) Въ 1820, въ 17-й части ‘Трудовъ Общества Любителей Россійской Словесности при Московскомъ Университет’ напечатано знаменитое ‘Разсужденіе о славянскомъ язык, служащее введеніемъ къ грамматик сего языка, составляемой по древнйшимъ онаго памятникамъ’, стр. 5—61.

5) Въ 1824 году, при изданіи ‘Лтописи Нестора по Лаврентьевскому списку’ помщено описаніе этого списка, составленное Востоковымъ.

6) Въ ‘Библіографическихъ листахъ’ Кеппена, издававшихся въ 1825 году при ‘постоянномъ и совершенно безкорыстномъ участіи’ А. X. Востокова, помщены слдующія его статьи:

а) О словенской рукописи Х-го вка, содержащей переводъ твореній св. Григорія Богослова, No 7, стр. 86—91.

b) Рецензія сочиненія вологодскаго купца Ивана Лаптева: ‘Опытъ въ старинной русской дипломатик’ или способъ узнавать на бумаг время, въ которое писаны старинныя рукописи, No 10, стр. 132 — 136.

c) Извстіе о вновь открытыхъ древнихъ словенскихъ рукописяхъ (о Супрасльской рукописи), No 14, стр. 189—200. Дополненія и поправки къ этому извстію, No 36, стр. 533—537. Об статьи цликомъ перепечатаны въ книг г. Перевлсскаго: ‘Памятники старословенскаго языка’ 1854 См. ‘Отеч. Заи’. 1854, декабрь.

d) Ближайшія свднія о словенскомъ палимисест въ Рим, No 17, стр. 230—232.

е) Рецензія ‘Славянской Грамматики’ Пенпискаго, No 25, стр. 349— 359. Эта статья можетъ служить прекраснымъ дополненіемъ къ знаменитому ‘Разсужденію’.

7) Въ 1827 году А. X. Востоковъ напечаталъ въ кеппеновомъ ‘Собраніи словенскихъ памятниковъ, находящихся вн Россіи’ грамматическія объясненія на три статьи Фрейзингенской рукописи (стр. 21 — 86). Эта статья — такъ-сказать, первообразъ изданія Остромирова Евангелія.

Въ феврал этого же года, но порученію Комитета разсмотрнія учебныхъ руководствъ, приступилъ къ составленію ‘Русской Грамматики’ пространной и краткой. Первая была издана въ 1830, а вторая въ 1831 году, первая имла 6, а вторая 7 изданій.

9) Въ 1837 году окончено составленіемъ, а въ 1842 году напечатано ‘Описаніе русскихъ и словенскихъ рукописей Румянцовскаго Музеума’, начатое еще въ 1824 году, 899 стр., in-4^о, въ два столбца.

10) Изъ статей Востокова, какъ члена Россійской Академіи, извстно только напечатанное въ IV кн. ‘Трудовъ Россійской Академіи’ 1841 г., составленное имъ, вмст съ В. М. Перевощиковымъ, мнніе о сочиненіи Данковскаго: ‘Matris slavicoe filia erudita, vulgo lingua grдeca’.

11) Въ 1843 году издано было ‘Остромирово Евангеліе’ съ греческимъ текстомъ и грамматическими примчаніями. Это — плодъ многолтнихъ трудовъ ученаго. Всякій, сколько-нибудь знакомый съ славянскою филологіею, знаетъ это изданіе и его значеніе въ наук, и потому подробное описаніе его было бы излишне.

Какъ членъ Втораго Отдленія Академіи Наукъ, онъ завдывалъ редакціею вгораго тома ‘Словаря Церковно-славянскаго и Русскаго языка’, и ‘Опыта областнаго великорусскаго словаря’, писалъ рецензіи на книги, представляемыя на демидовскій конкурсъ (особенно важна для науки его рецензія на разсужденіе ‘О Реймскомъ Евангеліи’ г-на Билярскаго (17-е присужденіе, стр. 103—106) {Сравни Строева ‘Описаніе памятник. слав.-русск. литературы’, находящихся въ публичныхъ библіотека хъ Германіи и Франціи 1841 года. Примчаніе А. X. Востокова, стр. 150.}. Въ издаваемыхъ Вторымъ Отдленіемъ ‘Извстіяхъ’ напечатаны слдующія статьи Востокова: T. I. Разборъ сочиненій Миклошича: ‘Laut und Formen lehre der altslovenischen Sprche’, стр. 13—18 и ‘Lexicon linguae Sloveiiicдe’, стр. 22—23, дополнительныя примчанія къ стать г. профессора Григоровича ‘О древнйшихъ памятникахъ старославянскихъ’, стр. 100—102, замчанія на статью г. Лавровскаго ‘О Реймскомъ Евангеліи’, стр. 116—118, ‘О хорватской лтописи’, 188—189, о ‘Грамматик’ г. Перевлсскаго, стр. 234—235, ‘Объ Октоих XIII-го вка’ (А. С. Уварова). Составленіе ‘Грамматики старо-славянскаго языка и Старо-славянскаго Словаря’, начатое А. X. Востоковымъ еще въ 1808 году, а въ-особенности же успшно подвигавшееся впередъ со времени опредленія Востокова въ Публичную Библіотеку, съ 1815 года, приводится къ окончанію.

Н. КАРЕЛКИНЪ.

‘Отечественныя Записки’, No 2, 1855

А. Х. ВОСТОКОВЪ.ЕГО УЧЕНАЯ И ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЯТЕЛЬНОСТЬ.

I. Литературная дятельность.

II. Ученая дятельность.

III. Библіографическія извстія о сочиненіяхъ А. X. Востокова.

Читайте также:

А. Х. ВОСТОКОВЪ.
ЕГО УЧЕНАЯ И ЛИТЕРАТУРНАЯ ДЯТЕЛЬНОСТЬ.