Мстислав Добужинский.
1903-1904 годы и конец ‘Мира искусства’
Мстислав Добужинский.
1903-1904 годы и конец ‘Мира искусства’
Примечания:
Примечания:
————————————————
1903-1904 годы и конец ‘Мира искусства’, Добужинский Мстислав Валерианович, Год: 1950
Время на прочтение: 15 минут(ы)
В квадратных скобках [ ] указаны номера страниц использованного издания.
В начале 1904 г. я поехал на несколько дней в Москву, чтобы посетить выставку только что открывшегося ‘Союза русских художников’, где я участвовал1. До этого я Москвы не знал, бывал лишь проездом, теперь провел несколько дней, остановившись у моей тетки, на Трубной площади (Труба, как говорили москвичи), где видел веселый рынок певчих птичек.
Москва меня совершенно очаровала. Стояла снежная зима с крепким морозом и розовым солнцем, и я наслаждался прелестью московских переулков с уютными особняками и совершенно не похожей на петербургскую уличную жизнь Москвы — пестрой, громкой, веселой.
Моему праздничному настроению, охватившему меня, помогла и приветливость, которую я встретил у всех, и радушный прием в доме у Гиршмана2, куда меня привел тогда Грабарь.
Генриетта Леопольдовна3, недавно лишь вышедшая замуж, была в расцвете юности, и именно тогда Серов написал ее известный портрет перед зеркалом. Дом был даже до чрезмерности перегружен коллекциями антикварных предметов русской старины (главным образом XVIII в. и нашего ампира) — мебели, миниатюр, табакерок и фарфора, но все это было собрано с большим вкусом и любовью. Дом их, стоявший в замечательном месте — почти вплотную к глядящим в окна дома триумфальным Красным воротам, был настоящий музей, и было там чем любоваться!
В то же время В. О. и Г. Л. Гиршманы составляли обширную галерею картин современных русских художников (но были у них и старинные портреты, между прочим Левицкий), главным образом художников ‘Мира искусства’. Делалось это с большим выбором. Попасть в это собрание являлось большой честью, и то, что моя пастель ‘Двор’ (изображающая вид из окна нашей квартиры в 7-й роте на ту пустынную стену, о которой я упоминал) была приобретена В. О. Гиршманом с выставки [217] ‘Союза’4, это было начало и моего признания за пределами нашего дружеского круга, что очень подняло мой дух {‘Двор’ был приобретен за 125 р. с первой же выставки, на которой я участвовал, — ‘Мира искусства’ в 1903 г., ‘Царское Село в снегу’ было приобретено П. П. Перцовым — это была первая продажа. В следующие годы в коллекцию Гиршмана попало еще несколько моих произведений, петербургских мотивов и театральных5}.
Дом Гиршмана был в то время одним из центров художественной и артистической Москвы, и в этот мой приезд я познакомился там с некоторыми москвичами — Юоном, Виноградовым, Переплетчиковым и Апол[линарием] Васнецовым6.
В этот же приезд Генриетта Леопольдовна повезла меня в своей карете в трескучий мороз к Серову, и я видел у него много мне неизвестного. И к нему самому я ближе присмотрелся, меня он уже не отпугивал. Тогда же я наконец внимательно осмотрел Третьяковскую галерею и очень оценил живопись Врубеля7 и поражен был (знакомой мне лишь по репродукциям) серией библейских видений Александра Иванова8 […]
В Художественный театр тогда я не попал, и знакомство с ним (через тех же Гиршманов) состоялось только через четыре года, в 1908 г.
Год 1904 был неспокойный, несчастная и бессмысленная японская война начала расшатывать все устои, пошли политические волнения, забастовки и ‘аграрные беспорядки’. Несмотря на все это, летом я поехал с женой и двумя маленькими детьми, Верочкой и Стивой9, в Тамбовскую деревню к моей матери знакомить ее с моей женой — в Кирсановском уезде было тихо. Взяли с собой и няню, племянницу моей собственной няни, Марьи Осиповны, — Вету (Елизавету), и моей жене пришлось впервые пожить в очень примитивной деревенской обстановке. Появление в этом старосветском гнезде красивой и нарядно одетой дамы было, конечно, событием. Она побывала у всех соседей, терпеливо тряслась на бричке по деревенским ухабам. С моей мамой у нее сразу установились самые лучшие отношения, несмотря на ее [мамы] невероятную требовательность к людям. Ей нравилось, что моя жена так безукоризненно говорит по-французски, отлично играет на рояле и так прекрасно воспитана, и с гордостью она ее возила всюду ‘показывать’. (Сама моя мать не выезжала из деревни уже много лет, и лишь в 1910 г. мне удалось ее ‘выписать’ в ненавистный ей Петербург.)
Тем летом умер А. П. Чехов, я узнал об этом в деревне. К великому моему сожалению, я не знал его лично, знал его только по его произведениям, и на меня очень тяжело подействовала эта смерть.
Из Семеновки мы с детьми и няней Ветой поехали в Ростов [на Дону] к отцу моей жены, и после пяти лет я опять увидел этот пыльный и совершенно неинтересный город и комфортабельный дом, поставленный на настоящую ‘барскую ногу’, с громадных размеров полутемными комнатами и с окнами, всегда закрытыми жалюзи от палящего солнца. Из Ростова я привез законченные в Петербурге акварель ‘Садик у стены’ и большую пастель ‘Сараи и склады’10 — последняя на выставке ‘Союза’ обратила на себя внимание. Юон, мнением которого я дорожил, сказал [218] мне: ‘Вы сами не знаете, что Вы сделали’… (эта работа была воспроизведена в ‘Аполлоне’), но пастель эта больше не существует: я стал ее поправлять и испортил.
Недолгое пребывание в деревне у моей матери было очень продуктивным, я нашел в Семеновке и селе Инжавино множество курьезных мотивов — золотой крендель у сельской булочной, резные кладбищенские ворота со столбами, увенчанными жестяными луковицами, домики с зеленой крышей и железным кружевом на дымовых трубах, деревенскую улицу — серая линия изб с одинаковыми крылечками — и около маминого дома печальный вырубленный сад11. Также из Ростова я вывез довольно много рисунков — двор с удивительными сараями и конюшнями, садик у кирпичной стены, зал с узкими трюмо в простенках окон, с отражениями в паркете — один из первых и, может быть, самых удачных моих интерьеров. Некоторые летние рисунки я разработал уже в Петербурге и выставил на выставке ‘Союза’12.
С детства меня волновал вид приближающегося Петербурга, и это волнение с годами становилось все острее, когда так часто потом приходилось возвращаться из Москвы. Если поезд подходил к Петербургу вечером, то за семафором виднелась далекая россыпь городских огней и длинные цепочки уличных фонарей, если утром, то уже издали над широкой равниной домов золотился купол Исаакия и блестели иглы и шпили Петербурга, даже сжималось сердце увидеть снова все это! И когда с вокзала я уехал к себе домой после пестрой, тесной, расхлябанной Москвы с ее ‘кривоколенными’ переулками и тупиками, всегда меня по-новому поражали петербургские просторы и эта ровная линия крыш, и больше всего зимой, когда снег лежал на всех карнизах зданий и подчеркивал грандиозную горизонтальность Петербурга. Мне чувствовалось все сильнее, что именно тут и только тут, в этом в высшей степени строгом и серьезном городе, под этим серым и грустным небом, может и должно рождаться и совершаться нечто очень значительное. И по контрасту с Москвой я все больше и больше чувствовал и все больше любил дух Петербурга, его мужественный и суровый genius loci. Я думаю, что именно в эти годы, с 1904 по 1906, было время наибольшего подъема в моем рисовании ‘лирического’ и интимного Петербурга. Я только был довольно однообразен в моей технике раскрашенного рисунка, и никто мне почему-то не подсказал изменить эту технику и обратиться к иным, живописным приемам. Это пришло само собой уже перед революцией 1917 года и в первые годы после нее, когда я увидел трагическое лицо Петербурга и испытал иной и прощальный подъем13 перед тем, как покинуть Петербург навсегда.
Но у меня был период и охлаждения к темам Петербурга (я думаю, между 1908 и 1914 гг.)14. Когда меня провозгласила критика ‘поэтом Петербурга’15, мне стало противно носить этот ярлык и исполнять как бы ‘общественный заказ’ и как обязанность продолжать это ‘воспевание’. Стать ‘специалистом’ и ‘творить под диктовку’ претило всей моей натуре художника и моему вкусу. [219]
В 1912 г. я сделал большую панораму Петербурга16, рисуя непосредственно с натуры (из алтаря Сенатской церкви), — это был заказ для школьных картин Кнебеля17, и потому я рисовал без особенного подъема.
На моих глазах, благодаря журналу ‘Мир искусства’, рос все больший интерес к красотам старого Петербурга не только в художественном мире, но и вообще происходил как бы общий сдвиг вкуса в отношении к Петербургу, в облике которого еще недавно видели одну казенщину и казарменность. Думается, что для ‘пропаганды Петербурга’ сыграли вначале известную роль многочисленные рисунки — мотивы Петербурга, печатавшиеся с 1903 г. на весьма популярных и очень распространенных в России открытых письмах Красного Креста, — Остроумовой и мои18.
Должен сказать, что я сам выбирал эти мотивы, рисовал только то, что мне самому нравилось, и был совершенно свободен. Это я всегда очень ценил и, кстати, хочу добрым словом помянуть И. М. Степанова19, преданного ‘Миру искусства’ друга, который ‘изобрел’ художественную открытку и столько сделал для популяризации наших произведений.
1903 год (предпоследний в жизни [журнала] ‘Мир искусства’, когда я был уже в курсе всех его дел и много работал по книжной графике) был особенно продуктивен в области художественной книги. Пример давал сам журнал ‘Мир искусства’, замечательно печатавшийся в типографии Голике и Вильборга. Вышла в свет большая книга бар[она] Н. Н. Врангеля ‘Музей Александра III’ и начала печататься выпусками ‘Русская школа живописи’ Ал[ександра] Бенуа, а до этого роскошно издано было ‘Царское Село’ его же (для всех этих книг мною, Лансере и Яремичем было нарисовано множество виньеток и узорных надписей20). В том же году была издана Экспедицией заготовления государственных бумаг очаровательная ‘Азбука’ Александра Бенуа — она рождалась на моих глазах, но та же Экспедиция, вначале столь расположенная к иллюстраторам ‘Мира искусства’, отказалась издать иллюстрации Бенуа к ‘Медному всаднику’21, чем все мы были возмущены. ‘Медный всадник’ с этими чудесными иллюстрациями был через много лет прекрасно издан отдельной книгой Комиссией по популяризации русских художественных изданий22 (бывшее изд[ательство] Красного Креста).
Деятельность ‘Мира искусства’ с самого начала журнала протекала в условиях очень не мирных — травля прессы продолжалась, хотя нас это только забавляло, но был ряд неприятностей, тяжелых и для журнала, и для самого Дягилева и его сотрудников.
В 1903 г. Бенуа, вследствие каких-то недоразумений с Обществом поощрения художеств, отказался по своей горячности от редактирования ‘Художественных сокровищ России’. Подробности мне неясны, но тут сыграл какую-то отрицательную роль Адриан Прахов и… наш сотоварищ Рерих, секретарь Общества поощрения художеств, умывший, по-видимому, руки23.
После этого с начала 1904 г. Бенуа стал редактировать номера ‘Мира искусства’, которые посвящались старинному искусству, Дягилев же оставался редактором выходящих в очередь с ними номеров с обзором современного искусства. При этом ‘двуумвирате’ журнал 1904 г. был не- [220] обыкновенно содержательным, так что отказ Бенуа от редактирования ‘Худ[ожественных] сокр[овищ] России’ только обогатил ‘Мир искусства’.
В 1903 г. Дягилева и [объединение] ‘Мир искусства’ постиг очень большой и неожиданный удар. На выставку журнала ‘М[ир] и[скусства]’ в Пассаже24 съехалось много москвичей, участвовавших на этой выставке, и обнаружилось накопившееся недовольство ‘диктаторством’ Дягилева. Тут играло роль и личное самолюбие — многих задел очень резкий фельетон Бенуа25, — и вообще сказался традиционный антагонизм Петербурга и Москвы. На большом собрании, устроенном Дягилевым в его доме, он решил поставить точку над ‘i’, и вроде как бы возбудил ‘вопрос о доверии’, и тут неожиданно оказалось, что у москвичей уже предрешена организация самостоятельного выставочного объединения — ‘Союза русских художников’. Дягилев тут же отказался от ведения выставочного дела, и москвичи, люди гораздо более деловые, чем мы, оказались победителями. (Коноводами были Переплетчиков, Виноградов и хитрый Костя Коровин26.)
Только что образовавшийся ‘Союз’ сразу же начал зазывать в свое общество петербуржцев, и нас стали заочно выбирать в члены ‘Союза’ и в экспоненты его выставок. Дягилева никто заменить не мог, и ни у кого не было бы охоты взяться за новую организацию выставок. В ‘Союзе’ же все было отлично и по-коммерчески налажено.
Всем было не по себе идти в московский лагерь, но в силу необходимости и с большими колебаниями пришлось согласиться на уговоры москвичей.
Дягилев мог только пожать плечами… (Будущее показало, какой непрочной оказалась наша связь с Москвой)…27
Ничто не предвещало между тем конца журнала ‘Мир искусства’ — он был в полном своем расцвете, — но год 1904 оказался последним: в конце его издание прекратилось.
Многие думали, что причина в каких-то внутренних неладах и в том, что Дягилев ‘устал’ или ему ‘надоело’, но это неправда. Внутри все было по-прежнему дружно, а Дягилев, несмотря на все неприятности, не только не утратил своей энергии, наоборот, — это доказала его ‘Историческая выставка портретов’ в Таврическом дворце, предприятие всероссийское, устроенная вскоре по закрытии журнала, но уже все лето 1904 г. Дягилев посвятил подготовке этого грандиозного дела.
Единственной причиной прекращения ‘Мира искусства’ было отсутствие средств на дальнейшее его издание…
Никто, кроме самых ближайших друзей Дягилева, не был в курсе того, на какие средства журнал издается, и об этом как-то даже не принято было говорить. Знали лишь, что в самом начале деньги на журнал даны были Саввой Ивановичем Мамонтовым и княгиней Тенишевой. Мамонтова затем постигла беда: он был объявлен банкротом28, и Тенишева с трудом и, по-видимому, неохотно продлила субсидию29.
В своей книге ‘Воспоминания’ она подробно и откровенно недоброжелательно излагает все перипетии своих отношений к ‘Миру искусства’. [221]
Давая деньги на журнал и считая себя его ‘хозяйкой’, эта властная женщина обрушивается на журнал и на Дягилева с рядом очень несправедливых упреков-осуждений якобы за ‘травлю’ Верещагина (на деле ‘Мир искусства’ считал его лишь усердным изобразителем, а не художником), ‘не может примириться с раздуванием ампира, с восхвалением всего иностранного в ущерб русскому и с явно враждебным (!) отношением к русской старине…’ (привожу подлинные выражения). ‘Я потребовала,— пишет она, — изменить состав сотрудников, пригласить Рериха (вместо Бенуа), и, когда в списке сотрудников я прочла имя Бенуа, я немедленно поместила в газетах объявление, что никакого участия в журнале не принимаю и принимать не буду’30. Это и было смертью ‘Мира искусства’. Однако княгиня ошиблась, и журнал просуществовал еще два года31, ибо пришла совершенно неожиданная помощь.
В это критическое для ‘Мира искусства’ время Серов писал свой знаменитый портрет государя (в тужурке), беседовал с ним запросто во время сеансов и рассказал о ‘Мире искусства’, о его культурном значении и о его материальных затруднениях, даже о несчастии, постигшем Мамонтова, и царь неожиданно для Серова предложил субсидию журналу на два года из его личных средств в размере пяти тысяч рублей…32
Этот жест остался тайной почти для всех, и, разумеется, ни Дягилеву, ни кому другому естественное чувство корректности не позволило разглашать об этом. (Сам я узнал о субсидии много лет позже.)
В 1904 г. кончалась эта субсидия, шла неудачная для России война, надвигалась революция, и поднимать вопрос о возобновлении субсидии было неуместно.
Печатается по тексту, опубликованному в кн.: Добужинский М. В. Воспоминания. Т. 1 / Подгот. Е. Е. Климова с помощью Р. М., В. М. и В. И. Добужинских. Нью-Йорк, 1976, с. 315-321.
1 …посетить выставку только что открывшегося ‘Союза русских художников’, где я участвовал. — Добужинский ошибается: он не участвовал в первой выставке Союза русских художников, открывшейся 22 декабря 1903 г. Вторая же выставка этого общества, в которой художник принял участие, функционировала в Москве с 13 февраля по 27 марта 1905 г., вероятно, о ней Добужинский и вспоминает.
2 Гиршман Владимир Осипович (1867-1936) — коллекционер, промышленник Его превосходное собрание в основном работ мирискусников перешло в ГТГ. В Париже, куда он уехал после 1923 г., устраивал периодические выставки в собственной галерее (бывшая галерея Рут), в том числе работ Добужинского (1929).
3 Гиршман Генриетта Леопольдовна (1885-1970) — жена В. О. Гиршмана. Добужинский исполнил несколько ее портретов, местонахождение которых неизвестно.
4 …моя пастель ‘Двор’ … была приобретена В. О. Гиршманом с выставки ‘Союза’… — См. примеч. 32, с. 410.
5 В следующие годы в коллекцию Гиршмана попало еще несколько моих произведений, петербургских мотивов и театральных. — В собр. В. О. Гиршмана, кроме ‘Двора’, находились следующие работы Добужинского: ‘Уголок Петербурга’ (пастель, 1904), ‘Окно парикмахерской’ (акварель, 1905), ‘Старый домик’ (акварель, 1905), ‘Кукла’ (акварель, 1905), эскиз декорации к ‘Месяцу в деревне’ (1909), иллюстрации к ‘Станционному смотрителю’ (1905).
6 …я познакомился с … Юоном, Виноградовым, Переплетчиковым и Апол[линарием] Васнецовым. — Из всех перечисленных московских художников Добужинский близко сошелся лишь с Константином Федоровичем Юоном (1875-1958), их отношения стали особенно дружественными с 1910 г., когда они вместе работали по организации возрожденного ‘Мира искусства’ (см. письма Юона к Добужинскому от 6, 11, 18, 23 октября, 7 ноября 1910 г. — Собр. Г. Ч.).
7 …очень оценил живопись Врубеля… — В 1904 г в Третьяковской галерее находились лишь акварельные эскизы к ‘Демону’ (1902) и к ‘Хождению по водам Спасителя’ (1896) (см.: Каталог художественных произведении городской галереи Павла и Сергея Третьяковых. 17-е изд. М., 1904). Надо полагать, Добужинский видел работы Врубеля или в других собраниях, или несколько позже в Третьяковской галерее. [419]
8 …поражен был (знакомой мне лишь по репродукциям) серией библейских видений Александра Иванова. — Имеются в виду эскизы росписей на библейские темы, созданные Александром Андреевичем Ивановым (1806-1858). Часть эскизов хранится в ГРМ. Библейские эскизы были изданы факсимиле немецким Археологическим институтом на деньги, завещанные для этой цели братом художника, С. А. Ивановым (Берлин, 1879-1887). Было издано 14 выпусков по 15 листов в каждом. Добужинский знал эскизы Иванова по этим выпускам, а также по воспроизведениям к статье А. Андреевой ‘Эскизы А. А. Иванова из Библейской истории’ в ‘Мире искусства’ (1901, No 10).
9 …я поехал с женой и двумя маленькими детьми, Верочкой и Стивой… — Стива — это Ростислав Мстиславович Добужинский (р. 1903) — театральный художник, до 1925 г. работал в Большом драматическом театре и Свободном (молодежном) театре. Учился у отца, окончил Парижскую школу декоративного искусства (1925-1929), одновременно работал в театре Н. Ф. Балиева ‘Летучая мышь’. Затем стал сотрудником многих театров во Франции, Англии, Италии и США. Известен как автор многочисленных театральных масок. В 60-70-х годах много работал в области прикладного искусства, восстанавливая замки и дворцы во Франции, Англии и США.
10 …я привез … акварель ‘Садик у стены’ и большую пастель ‘Сараи и склады’… — Местонахождение первой работы неизвестно. Воспроизведена в журнале ‘Аполлон’ (1911, No 2). Эскиз хранится в собр. Г. Ч. ‘Сараи и склады’ (точнее, ‘Амбары’) воспроизведены там же.
11 …около маминого дома — печальный, вырубленный сад. — Ряд подобных сюжетов, исполненных в карандаше, хранится в секторе рукописей ГРМ. Некоторые из этих мотивов стали основой для будущих произведений, например акварели ‘Вырубленный сад’ (1904, местонахождение неизвестно) и автолитографии ‘Тамбов. Булочная’ (1923, ГРБ).
12 Некоторые летние рисунки я … выставил на выставке ‘Союза’. — На выставке Союза русских художников 1905 г. из числа упоминаемых Добужинским работ были экспонированы ‘Садик у стены’, ‘Амбары’, ‘Вырубленный сад’. В основном на выставке были петербургские и большей частью вильнюсские пейзажи, а также графика для журнала ‘Мир искусства’. Из семнадцати работ было приобретено с выставки девять.
13 …и испытал иной и прощальный подъем… — Особенно активно Добужинский вновь увлекся Петербургом в самом начале 20-х годов, когда выполнил серию автолитографий, большая часть которых вошла в альбом ‘Петербург в 1921 году’, серии иллюстраций к ‘Белым ночам’ Достоевского (Пг., 1923) и книге Н. П. Анциферова ‘Петербург Достоевского’ (Пг., 1923), а также множество пейзажей в карандаше (например, ‘Двор Дома искусств’, 1920, ГРМ), в акварели (например, два листа под общим названием ‘Из жизни Петрограда в 1920 году’, 1920, ГРМ), в масле (например, ‘Петербург. Дворы’, 1923, С. н., Париж).
14 …у меня был период охлаждения к темам Петербурга (я думаю, между 1908 и 1914 годами). — Трудно с такой определенностью воспринять это заявление. С 1909 по 1913 г. Добужинский исполнил 16 пейзажей Петербурга и, кроме того, несколько произведений в серии ‘Типы города’ и семь акварелей в серии ‘Типы Петербурга’, изданных открытыми письмами издательством Общины св. Евгении. Как можно заметить, Добужинский не мог отрешиться от петербургских впечатлений и только несколько сменил сюжетику своих работ. В другом месте Добужинский писал: ‘…были годы, когда я охладел к Петербургу, отчасти виной был театр, увлекший меня с 1907 г. […] но главная причина в том, что мне стало противно, что меня провозгласили каким-то ‘певцом Петербурга’ или в этом роде, точно это меня обязывало таким и оставаться. Повторяться же, как и всем в ‘Мире искусства’, в котором я вырос, претило. Теперь мне кажется, что это было нашим недостатком — у меня самого дошло до того, что каждую вещь я стал делать по-иному (в моей графике и рисунке я насчитал чуть ли не 12 разных технических приемов), пример ‘крайнего индивидуализма’!’ (Письмо к Е. Е. Климову от 1-3 октября 1955 г. из Лондона. — Сектор рукописей ГРМ, ф. 151, ед. хр. 4, л. 14, 15).
15 …меня провозгласили критики ‘поэтом Петербурга’… — О петербургских пейзажах Добужинского писали многие (с них и началась известность художника), и [420] в том числе П. П. Муратов (Выставки ‘Союз’ и ‘Передвижная’ в Москве. — Весы, 1907, No 2), К. Эрберг (Выставка ‘Союза русских художников’. — Русь, 1908, 26 марта), Я. Тугендхольд (Художник города. — Северные зори, 1910, No 5), H. Н. Врангель (Мстислав Валерианович Добужинский. — Аполлон, 1911. No 2).
16 В 1912 г[оду] я сделал большую панораму Петербурга… — Картина находится в одном из западноевропейских собраний, но точное ее местонахождение неизвестно. Эскиз картины, исполненный гуашью (1911), хранится в ГРМ.
17 …это был заказ для школьных картин Кнебеля… — Владелец московского книгоиздательства Иосиф Николаевич Кнебель (1854-1926), подготавливая учебник по русской истории, заказал многим художникам картины на определенные, точные темы. Добужинский, кроме ‘Петербурга’, исполнил еще две: ‘Учение новобранцев (Николаевское время)’ (1910, темпера, Государственная картинная галерея Армении, Ереван) и ‘Провинция. 1830-е годы’ (1907-1909, акварель, тушь, карандаш, ГРМ).
18 …сыграли вначале известную роль многочисленные рисунки — мотивы Петербурга, печатавшиеся с 1903 года на … открытых письмах Красного Креста — Остроумовой и мои. — Кроме уже упоминавшейся серии ‘Типы Петербурга’, Добужинский исполнил около двух десятков петербургских пейзажей для Общины св. Евгении. То были парадные петербургские сюжеты, которые художник писал до середины 900-х годов. Многие из них были переизданы издательством ‘Изобразительное искусство’ (М., 1973).
19 …хочу добрым словом помянуть И. М. Степанова… — Заведующий художественной частью в издательстве Общины св. Евгении и секретарь Общества поощрения художеств Иван Михайлович Степанов (1857-1939) уже в конце 1902 г. сделал первый в жизни Добужинского заказ на четыре петербургских пейзажа. Впоследствии, уже будучи вне России, художник писал Степанову: ‘С Вами лично у меня связано столько дорогих воспоминаний […] именно благодаря Вашему предложению я принялся за петербургские темы. Сколько раз потом, в течение этих долгих лет, благодаря опять же Вам, Вашему увлечению Петербургом, часто Вашей настойчивости, я брался за новые сюжеты все той же неисчерпаемой темы […] Я потерял счет тому, что Вы ‘популяризировали’ из моих работ, и, конечно, я должен быть искренне благодарен за то, что Вы сделали для моего имени — благодаря Вам остался большой след моего художественного пути на родине’ (письмо от 27 апреля 1926 г. из Берлина. — ЦГАЛИ, ф. 873, оп. 1, ед. хр. 2, лл. 3, 4). См. также примеч. 27, с. 409.
20 …для всех этих книг … было нарисовано множество виньеток и узорных надписей. — Для книги ‘Русский музей императора Александра III в Петербурге’ (СПб., 1904) Добужинский исполнил титульный лист, три шмуцтитула и концовку, для ‘Русской школы живописи’ (1904) А. Н. Бенуа — фронтиспис, рамки для репродукций и подписи к ним. См. также примеч. 39, с. 415.
21 Экспедиция … отказалась издать иллюстрации Бенуа к ‘Медному всаднику’… — Бенуа исполнил иллюстрации для издательства ‘Кружок любителей русских изящных изданий’, которое потребовало переделать один из рисунков, но художник не согласился, и дело расстроилось. В том же году Экспедиция заготовления государственных бумаг заказала Бенуа иллюстрации к той же поэме Пушкина, но так и не издала рисунков. То же издательство нарушило обязательство издать ‘Капитанскую дочку’ Пушкина с иллюстрациями Бенуа и альбом ‘Петербург’ с рисунками Добужинского (1905).
22 …издан отдельной книгой Комиссией по популяризации русских художественных изданий… — Точнее это издательство называлось — Комитет популяризации художественных изданий.
23 …умывший, по-видимому, руки… — Добужинский ошибается, обвиняя Прахова и Рериха. Все было проще. Служа в Обществе поощрения художеств, Бенуа позволил себе критику в его адрес (он написал резкую статью об одной из выставок, организованной Обществом). Бенуа был сделан упрек, после которого он отказался от службы в Обществе, издававшем журнал. Подробнее об этом см.: Бенуа, т. 2, с. 385-388.
24 На выставку журнала ‘М[ир] искусства’ в Пассаже… — Ошибка: см. примеч. 45, с. 411. [421]
25 …многих задел очень резкий фельетон Бенуа… — Добужинский перепутал: Бенуа вызвал недовольство ряда московских художников в 1910 г., написав по поводу одной из выставок Союза русских художников статью, в которой говорил о низком художественном уровне ‘произведений ненужных и загромождающих выставку, ибо все члены Союза выставляют что и сколько угодно’ (Художественные письма. Выставка Союза. — Речь, 1910, 26 февр.). Несколько позже он причислил к арьергарду выставки многих известных художников, в том числе Пастернака, Переплетчикова, А. Васнецова, отчасти Жуковского, Виноградова и даже ‘одного из величайших русских художников’ Сурикова. Творчество некоторых других (Степанова, Архипова) он определил как ‘балласт Союза в полном смысле этого слова…’ (Художественные письма. — Речь, 1910, 19 марта). Эти статьи в значительной мере явились причиной разделения Союза русских художников и выхода из него петербуржцев и некоторых москвичей, которые вновь образовали общество ‘Мир искусства’. В 1903 г., напротив, объединением художников ‘Мира искусства’ и московских, выставлявшихся под флагом ’36-ти’, был организован Союз русских художников. Никакого ‘фельетона’, который бы вызвал недовольство москвичей, Бенуа в 1903 г. не писал, на собрании участников выставки ‘Мира искусства’ 1903 г. вместе с некоторыми петербуржцами (Билибиным, Бразом) он высказался за создание нового общества. По поводу же последней выставки ‘Мира искусства’ он заметил, что по ее составу ‘можно судить, что наше дело занедужилось и требует коренных реформ’ (Бенуа А. Возникновение ‘Мира искусства’. Л., 1928, с. 53). Подробнее об этом см.: Грабарь, с. 188. 189, Лапшин В. Союз русских художников. Л., 1974, с. 37-42.
26 Коноводами были Переплетчиков, Виноградов и хитрый Костя Коровин. — В других источниках имя Коровина не упоминается, но среди инициаторов называется Досекин.
27 …какой непрочной оказалась наша связь с Москвой… — Члены бывшего ‘Мира искусства’ были, в сущности, далекими от Союза русских художников и пользовались им исключительно как выставочной организацией, а через семь лет вышли из него.
28 Мамонтова затем постигла беда: он был объявлен банкротом… — В 1899 г. Мамонтов был обвинен в присвоении крупных денежных сумм и посажен в тюрьму, результатом явился крупнейший судебный процесс, на котором выяснилась невиновность Мамонтова.
29 …Тенишева… продлила субсидию. — Это неверно: отказав журналу в помощи в 1899 г., Тенишева более не давала на него субсидий. Более подробно см.: Серов в переписке, документах и интервью. Л., 1986, с. 471. См. также примеч. 31, с. 421.
30 ‘…никакого участия в журнале не принимаю и принимать не буду’. — См.: Тенишева М. К. Впечатления моей жизни. Париж, 1933, с. 280. Бенуа замечает по поводу отношения Тенишевой к нему и его друзьям: ‘…весь этот эпизод с кандидатурой Рериха выставлен там (в книге Тенишевой. — Г. Ч.) в ином и превратном смысле — в частности, что княгиня в этих списках очень отрицательно отзывается обо мне и о всей нашей компании. Бог ей судья’ (Бенуа, т. 2, с. 414).
31 …журнал просуществовал еще два года… — Добужинский ошибается: предложение Тенишевой новой субсидии журналу было сделано не в 1902 г., как можно понять из текста, а в 1904 г., и ее отказ субсидировать журнал оказался, действительно, его смертью. В 1902 г. по просьбе Дягилева Николай II продлил субсидию журналу на три года, определив ее не в 15 тыс. руб., как просил Дягилев, а 10 тыс. руб. в год. Более подробно см.: Серов в переписке, документах и интервью. Л., 1986, с. 370.
32 …предложил субсидию журналу на два года из его личных средств в размере пяти тысяч рублей… — Бенуа называет другую сумму: ‘Николай II тут же выразил готовность поддержать дело ассигнованием на это из личных средств по 10 000 рублей…’ Бенуа, т. 2, с. 376, примеч. Серову удалось получить эту ежегодную субсидию в начале 1900 г.
Источник: Добужинский М. В. Воспоминания / вступ. ст. и примеч. Г. И. Чугунова. — М., 1987.